Как британцы создали в США первую фабрику троллей и дважды втянули американцев в войну
Краткая история иностранного вмешательства во внутренние дела Америки
Чуть более ста лет назад влиятельный американский журналист опубликовал статью «Давайте больше не будем лохами», в которой описал, как британская пропаганда заставила США вступить в Первую мировую с помощью фейковых новостей, и призвал соотечественников быть бдительнее, а спустя всего 20 лет британцы успешно воспользовались теми же методами и во Второй мировой. История XX века была пронизана информационными войнами, и мало какая страна хоть раз не оказывалась их жертвой или бенефициаром. Рассказываем про один эпизод этой эпопеи: как американцы дважды становились жертвами пропаганды и почему этому не удалось противостоять
28-я пехотная дивизия США на параде в честь окончания немецкой оккупации Франции. Париж, 29 августа 1944
Фото: U.S. National Archives
28-я пехотная дивизия США на параде в честь окончания немецкой оккупации Франции. Париж, 29 августа 1944
Фото: U.S. National Archives
Глава первая, в которой британские десантники проводят маленький победоносный рейд во Франции
18 июня 1941 года самое заметное место на первой полосе американской газеты The Baltimore Sun было отведено фотографии светской львицы Бренды Фрейзер и футболисту Джону Симмсу Келли — популярная пара, за отношениями которых американцы следили последние месяцы, наконец объявила о помолвке. Остальные тексты так или иначе касались войны.
Немецкое правительство выражало протест против требования госдепартамента США закрыть все немецкие консульства в США за «ненадлежащие действия, наносящие ущерб благополучию страны» — 21 мая немецкая подводная лодка потопила американский грузовой пароход SS Robin Moor. Бразилия ввела эмбарго на экспорт оборонных материалов во все страны, кроме США и Англии,— это перекрывало поставки оружия Германии и ее союзникам. Британия раскрыла информацию о своей секретной разработке, дававшей ей преимущество в ночное время на протяжении предыдущих двух лет войны,— сверхчувствительном радаре, улавливающем звук самолетов за несколько миль. Гитлер и Муссолини провели пятичасовую встречу. В Сирии и Ливане войска вишистской Франции отбили у британцев города Кунейтра и Мерджоун. Еще одна новость была посвящена десантному рейду британской армии в оккупированной Германией Франции.
Фото: The Baltimore Sun
Фото: The Baltimore Sun
В заметке сообщалось, что несколькими днями ранее парашютисты-десантники Королевских военно-воздушных сил Великобритании высадилась на севере Франции в коммуне Берк-сюр-Мер. Они разделились на три небольшие группы. Первая, вооруженная автоматами и ручными гранатами, разоружила охрану немецкого аэродрома и захватила диспетчерскую — операция была проведена так стремительно, что немцы даже не успели поднять тревогу. Вторая группа оперативно зачистила казармы и взяла в плен 40 немецких пилотов. Третья группа рассредоточилась по базе и вывела из строя около 30 боевых самолетов. Эвакуировались десантники с пленными с помощью моторных катеров через Ла-Манш. В результате рейда ни один десантник не пострадал, помогали британцам французские партизаны.
Сообщение о локальной, но безапелляционной победе над немецкими войсками вносило разнообразие в мрачные сводки с фронтов войны. Но от других новостей эту отличал не только дух абсолютного триумфа, но и еще одно обстоятельство: маленького победоносного рейда британских десантников в действительности не было, новость о нем выдумали английские спецслужбы.
К июню 1941 года Великобритания уже год как вела войну практически в одиночку: Франция капитулировала в июне 1940 года, СССР еще формально оставался союзником Германии, США сохраняли нейтралитет. Великобритания остро нуждалась в поддержке — и рассчитывала в первую очередь на США. Америка поставляла в Британию боеприпасы, провизию, военную технику, топливо и медикаменты, но Британии нужна была не только материальная, но и деятельная помощь. С этим, однако, было сложно: как показал проведенный в мае 1940 года опрос, только 7% американцев готовы были одобрить военное вмешательство США в европейский конфликт, а без поддержки населения Белый дом не готов был вступать в войну. Перед британским правительством встала задача изменить американское общественное мнение.
Правительство Черчилля и ранее предпринимало некоторые шаги в этом направлении: в апреле 1941 года, например, в США вышел фильм «Леди Гамильтон», где адмирал Нельсон провозглашал, что Британия — последний оплот мира, сокрушив который Наполеон станет хозяином планеты. Идея истории, в которой обстоятельства Второй мировой проецировались на эпоху наполеоновских войн, была подсказана режиссеру Александру Корде британским министром информации, а весь фильм, хотя и снятый в Голливуде, где действовал запрет на политическое кино, был недвусмысленной агиткой против Гитлера. Довольно быстро, однако, стало понятно, что такой тонкой пропагандой ситуации не изменить: нужны более решительные действия. Предпринимать их британские спецслужбы отправили в США настоящего суперагента — Уильяма Стивенсона.
Глава вторая, в которой в США заводится первая ферма троллей
Летчик-ас и герой Первой мировой Уильям Стивенсон в межвоенное время стал успешным бизнесменом. Гражданин Канады, после Первой мировой он переехал в Великобританию и организовал «Британскую промышленную секретную службу» — частную компанию, занимавшуюся сбором информации о том, в какие компании каких стран имеет смысл вкладывать деньги. Компания была коммерческой, но со временем Стивенсон понял, что у нее есть и политический потенциал. В 1936 году Стивенсон получил информацию, что Германия, нарушая условия Версальского договора, наращивает военную мощь и скрывает затраты на армию размером в £800 тыс. Эти сведения он сообщил своему давнему знакомому Уинстону Черчиллю — бывшему министру внутренних дел и канцлеру казначейства, а теперь просто члену Палаты общин, незадолго до этого произнесшему на заседании комиссии по иностранным делам одну из самых ярких своих речей — о том, что на протяжении 400 лет Великобритания всегда выбирала трудный путь противостояния самой агрессивной державе на континенте и тем самым сохраняла свободу Европы. Антигерманский посыл Черчилля расходился с позицией премьер-министра Великобритании, придерживавшегося политики умиротворения, зато в лице Стивенсона Черчилль обрел верного союзника, который как никто понимал ценность информации и разделял его политические убеждения. Самого Стивенсона вскоре завербовали в MI6 и в 1940 году, когда Черчилль стал премьер-министром, отправили в США под кодовым именем 48-LAND. Стивенсон прибыл в Нью-Йорк, арендовал офис в Рокфеллер-центре и под прикрытием паспортно-визового центра организовал то, что сейчас назвали бы фермой троллей.
Тысячи агентов, связных, журналистов, социологов, клерков и просто провокаторов круглосуточно собирали слухи, вскрывали частную переписку сенаторов, прослушивали чиновников, организовывали искусственные протесты, но главное — создавали поток фейковых новостей для американской прессы. Все делалось с целью манипуляции общественным мнением американцев — их нужно было заставить сочувствовать Британии и ненавидеть немцев. Подлинный масштаб предприятия сложно оценить — информация частично до сих пор засекречена британским правительством, но о некоторых операциях все же известно. Большая часть их поражает изобретательностью.
Фото: courtesy of cia.gov
Фото: AP
Например, одним из каналов пропаганды стал астролог Луи де Воль. Летом 1941 года английские спецслужбы организовали ему турне по США: разъезжая с лекциями по штатам и раздавая интервью газетам, астролог последовательно внедрял в сознание американцев мысль, что астрология не на стороне Гитлера: гороскопы, утверждал он, предсказывают скорое поражение Германии и победу Британии и ее таинственного союзника, а также что именно этому дуэту победителей предстоит впоследствии отстроить новый демократический порядок во всем мире. Чтобы добавить словам астролога веса, группа Стивенсона снабжала его информацией, которую впоследствии запускала в прессу. Так, 11 июня 1941 года де Воль сделал заявление: «Сильный соратник Гитлера, но не немец и не нацист, сойдет с ума. Случится это где-то в Южной или Центральной Америке, возможно, в районе Карибского моря». Предсказание «сбылось» уже через три дня: в газетах появилась новость, что вишистский адмирал Жорж Робер, верховный комиссар французских Антильских островов в Карибском море, сошел с ума. Публикация была фейком, но доверие к астрологу стремительно росло.
Самой выдающейся операцией Стивенсона по дезинформации американцев — включая высокопоставленных — стала фальсификация немецкой карты с планом Гитлера по захвату Южной Америки. Согласно этой карте, на континенте должно было остаться пять крупных территориальных образований, полностью подчиненных Германии и ее союзникам. Подделка была выполнена самым тщательным образом: использовалась немецкая бумага и немецкие чернила. Как утверждал много лет спустя коллега Стивенсона по британской разведке Ян Флеминг, именно эта операция во многом вдохновила его на создание образа Джеймса Бонда. Чтобы к карте отнеслись всерьез, Стивенсон создал целую легенду о шпионской операции, в результате которой она была получена. Сперва в разговоре с директором ФБР Эдгаром Гувером он обмолвился, что MI6 засекли немецкого чиновника, который зачем-то отправился в Латинскую Америку. Спустя несколько дней невзначай сообщил ему же, что от одной немецкой секретарши были получены сведения, что ее босс повез какие-то важные документы немецким послам в Латинской Америке. Наконец, еще через несколько дней Гуверу сообщили, что британскому агенту удалось незаметно вытащить бумаги у немца в переполненном лифте отеля в Буэнос-Айресе. С этой легендой осенью 1941 года карта была передана администрации президента США Франклина Рузвельта.
Поддельная карта плана Гитлера по разделу Южной Америки. 1941 год
Фото: wikipedia.org
Поддельная карта плана Гитлера по разделу Южной Америки. 1941 год
Фото: wikipedia.org
27 октября 1941 года Рузвельт упомянул карту в речи, которая убедила большинство американцев, что Гитлер представляет непосредственную угрозу для США: «У меня есть секретная карта, сделанная в Германии в правительстве Гитлера. Берлинские географы, разработчики нового мирового порядка, стерли все существующие границы и разделили Южную Америку на пять вассальных государств, подчинив Германии весь континент. Эта карта ясно показывает, что планы нацистов представляют угрозу не только Южной Америке, но и самим Соединенным Штатам». Эта речь фиксировала конец политики изоляционизма: к ноябрю 1941 года уже 68% американцев считали, что важнее победить Германию, чем сохранять нейтралитет. Еще до атаки на Перл-Харбор, после которой США наконец вступили в войну, Британии удалось изменить общественное мнение в США в свою пользу и убедить американцев в необходимости вступить в военные действия на другом континенте. Самое примечательное, этот фокус британцы проделывали в США не первый раз.
Глава третья, в которой Великобритания фальсифицирует немецкие преступления
Все эти обстоятельства — участие Великобритании в мировой войне, ее стремление втянуть туда США в качестве союзника и нежелание американцев влезать в дела европейского континента — буквально повторяли ситуацию Первой мировой. Уже тогда Британия поняла, что в битве за умы американцев главным оружием станет информация, и к этому сражению отнеслась с максимальной серьезностью. Великобритания вступила в Первую мировую вечером 4 августа 1914 года, а 5 августа выиграла первую информационную битву. В этот день британский корабль CS Alert перерезал немецкие телеграфные кабели, проложенные по дну Дуврского канала и соединявшие Германию с другими странами и континентами. Это вынуждало Германию коммуницировать с остальным миром по радиосвязи, что упрощало перехват информации. Что еще важнее, это же действие фактически лишало американские газеты небританских источников информации — американцы отныне были обречены знать о войне только то, что им сообщали английские информационные агентства. Из этой ситуации Великобритания извлекла максимум выгоды.
Главной задачей Великобритании в целях втягивания США в войну стало создание яркого образа врага — лишенного моральных принципов немецкого солдата. Для этого был создан комитет по изучению предполагаемых германских бесчинств — на протяжении полугода он собирал данные о военных преступлениях немецких солдат на территории оккупированной Германией Бельгии. В какой степени собранные комитетом сведения имели отношение к действительности, сказать трудно, но историки доверять им не склонны. В мае 1915 года комитет опубликовал внушительный отчет о проделанной работе — 360 страниц краткого пересказа показаний потерпевших и свидетелей о том, как немецкие солдаты насиловали женщин и детей, насаживали младенцев на штыки, отрезали конечности подросткам, пытали мужчин. Для пущей убедительности к ответу прилагалось 300-страничное приложение с избранными делами — 500 леденящих душу рассказов бельгийских беженцев и отрывки из 37 дневников пленных немецких солдат, с гордостью описывавших свои преступления. Публикация призвана была подстегнуть антинемецкие настроения по всему миру, но главным его адресатом были США. Председателем комитета неслучайно был назначен Джеймс Брайс — бывший посол Великобритании в США и популярный у американцев английский политик, известный своими трудами по истории и юриспруденции. Профессионализм Брайса не вызывал вопросов, и его имя на обложке сделало доклад бестселлером в США — 40 тыс. экземпляров, отправленные в Америку, были молниеносно раскуплены, а наиболее яркие фрагменты доклада перепечатаны 20 тыс. американских газет. Все они осуждали «жестокое обращение с гражданскими лицами и нарушение законов войны». Вслед за этим американское общество захлестнула волна филантропии: повсюду собирались деньги и провизия для бельгийцев, а тем из них, кто был готов уехать из Европы, правительство США даже предлагало земли под поселения.
Фото: wikipedia.org
Фото: karlgoetz.com
Еще один удар по американскому общественному мнению Британия нанесла через год. 5 мая 1916 года, в канун годовщины гибели пассажирского лайнера «Лузитания», шедшего из Нью-Йорка в Ливерпуль и потопленного немецкой подлодкой, газета The New York Times опубликовала новость о том, что в распоряжении Министерства иностранных дел Великобритании оказалась памятная медаль, которой немецкое правительство наградило экипаж подлодки, потопившей «Лузитанию». На одной стороне медали был изображен уходящий под воду корабль, перегруженный боевыми орудиями, на другой — скелет, продававший билеты на рейс. Там же красовалась надпись «Бизнес превыше всего». Для США гибель «Лузитании» стала национальной трагедией — американцев на лайнере было большинство, а демонстрация небезопасности морского сообщения с Европой вызвала панику и едва не поставила под удар экономику страны. Сообщение о наградной медали было болезненным вдвойне — не только как напоминание о трагедии, но и как безапелляционное указание на то, что произошедшее было не случайностью, а спланированным действием немецких властей — вопреки их уверениям.
В действительности никакого награждения не было — медаль, раздобытая Министерством иностранных дел и им же растиражированная, была сделана немецким гравером и медальером Карлом Гётцем в качестве шутки. В начале войны Гётц запустил серию сатирических медалей, откликавшихся на актуальные события. В его коллекции были медали, посвященные наличию во французской армии чернокожих, политике Вудро Вильсона и битве при Вердене. Медаль с «Лузитанией» была того же рода и отсылала к сообщениям немецких властей, что под прикрытием пассажирских перевозок США поставляли Великобритании оружие и боеприпасы, что и спровоцировало атаку на лайнер. На руку британской пропаганде сыграла даже ошибка Гётца: в сатирическом пылу он перепутал даты и вместо 7 мая, когда произошла атака на лайнер, выгравировал 5 мая — этот факт был преподнесен американцам как доказательство того, что медали были выпущены еще до того, как операция по затоплению лайнера была приведена в исполнение.
Отплытие американских солдат во Францию, 1917
Фото: U.S. National Archives
Отплытие американских солдат во Францию, 1917
Фото: U.S. National Archives
Пропагандистская кампания Великобритании сработала: в апреле 1917 года США вступили в Первую мировую войну. Но параллельно успех операции по воздействию на общественное мнение оценили и сами немцы — готовясь к новой войне, здесь взяли тактику дезинформации на вооружение.
Глава четвертая, в которой нацисты перенимают британский опыт
Вечером 11 сентября 1941 года один из самых известных героев Америки Чарльз Линдберг выступал с речью в городе Де-Мойн, штат Айова, перед семью тысячами зрителей. Геройское прошлое Линдберга (он был первым пилотом, пересекшим Атлантику в одиночку) и драма его семейной жизни — почти за 10 лет до этого прямо из детской был похищен и впоследствии убит его маленький сын — приковывали к нему внимание публики везде, где он появлялся. Пользуясь своей популярностью, Линдберг уже несколько месяцев ездил по городам США и пропагандировал изоляционизм и невмешательство Америки в европейскую войну. Речь в Де-Мойне, однако, не свелась к повторению уже озвученных тезисов: впервые, говоря о «могущественных силах», пытающихся втянуть США в войну, Линдберг разъяснил, что под ними он в первую очередь подразумевает евреев. Таких громких публичных заявлений о существовании антиамериканского еврейского заговора в США не слышали уже много лет, но речь Линдберга не стала неожиданностью. К этому времени немецкая пропаганда потратила немало сил на то, чтобы подстегнуть антисемитские настроения в США.
Чарльз Линдберг, 24 апреля 1941
Фото: Getty Images
Чарльз Линдберг, 24 апреля 1941
Фото: Getty Images
Опыт Британии, сумевшей склонить американское общественное мнение в свою пользу, в Германии стали анализировать практически сразу после окончания Первой мировой. Правда, немецкая военная пропаганда с 1914 по 1918 энергично эксплуатировала почти те же самые темы и приемы, что и британская, но в результате, очевидно, ей проиграла. В 1924 году американист Фридрих Шокеман опубликовал книгу «Искусство влияния на массы в США», в которой разбирал случаи намеренной дезинформации и анализировал причины, по которым подобные манипуляции оказались настолько успешны в Америке. Он утверждал, что успех объяснялся наличием между США и Великобританией прочных культурных связей и единого публичного пространства, в котором формулировались общие для двух народов ценности и взгляды. И то и другое в течение многих лет последовательно выстраивалось британцами, и наличие отлаженной информационной инфраструктуры дало инструменты для манипуляций общественным мнением и направления его в нужную сторону. Книга Шокемана стала для немецкого правительства своего рода пособием по ведению информационной войны: хотя возможности в короткий срок выстроить глубинные культурные связи между Германией и США не было, оно нашло точку соприкосновения двух народов — воинствующий немецкий антисемитизм хорошо сочетался с умеренным американским антисемитизмом.
Парад «Германо-американского союза» в Нью-Йорке, 1939
Фото: New York World-Telegram and the Sun Newspaper / U.S. Library of Congress
Парад «Германо-американского союза» в Нью-Йорке, 1939
Фото: New York World-Telegram and the Sun Newspaper / U.S. Library of Congress
Уже в 1935 году в американскую прессу была запущена информация о том, что президент США Франклин Делано Рузвельт на самом деле происходит не из семьи эмигрантов из Нидерландов, а из еврейской семьи — свою настоящую фамилию Розенфельд он якобы сменил на Рузвельт, чтобы скрыть свое еврейское происхождение. Эта легенда так прочно вошла в газетный оборот, что правые и оппозиционные президенту издания (The Evening News, The Columbus Telegram, The Republic) до конца войны упоминали президента в статьях не иначе как «Розенфельд-Рузвельт». Помимо этого, в прессе с определенной регулярностью появлялись истории из жизни евреев с фамилией Розенфельд, которые по каким-то причинам тоже меняли ее на Рузвельт. Истории были выдуманные, но нужный градус предубеждения против президента поддерживали. Речь Линдберга попала на благодатную почву: проведенные после нее социологические опросы показали, что 41% американцев считает, что евреи угрожают безопасности США.
К концу 30-х годов пронацистские настроения в США были довольно сильны: митинги фашистских организаций вроде «Германо-американского союза» или «Серебряного легиона Америки» собирали внушительные толпы как в маленьких городах, так и в центре Нью-Йорка, а профашистские выступления срывали продолжительные овации. И тем не менее в информационной битве Великобритания оказалась удачливее Германии — не в последнюю очередь потому, что почву для нее расчистило само американское правительство.
Глава пятая, в которой американцы больше не хотят быть обманутыми, но обманываются снова ради демократии
В 1919 году журналист Уилл Ирвин опубликовал в журнале Sunset статью с провокационным заголовком «Давайте больше не будем лохами», а следом другую — «Эпоха лжи». Ирвин был очень известным американским репортером. Он специализировался на расследованиях преступлений против демократических институтов в США и в 1909–1910 годах написал нашумевшую серию статей о коррупции в американской журналистике. Новые статьи тоже вскрывали темные стороны журналистики: Ирвин рассказывал о военной пропаганде, которой кормила его соотечественников пресса в военные годы.
Статья «Давайте больше не будем лохами» была посвящена разоблачению отчета комитета по изучению предполагаемых германских бесчинств. Ирвин доказывал, что большинство сообщений о зверствах немцев в Бельгии было откровенной ложью, собранной с целью воздействовать на общественное мнение американцев. Вторая статья, «Эпоха лжи», была посвящена пропагандистским приемам и их влиянию на общественное мнение. Ирвин разбирал как британские методы, так и методы комитета общественной пропаганды — специального органа правительства США, который был организован после вступления в войну и чьей прямой задачей было стимулировать патриотизм американцев. Об этой стороне пропаганды Ирвин был хорошо осведомлен — он возглавлял иностранный отдел этого комитета.
Со статей Ирвина в США началась эпоха активного обсуждения роли пропаганды в жизни общества. Журналисты, историки и публичные интеллектуалы рассматривали пропаганду с этической, политической, религиозной, психологической и прочих сторон. Одни отмечали предрасположенность Америки к дезинформации и видели в этом угрозу ее независимости. Знаменитый журналист Генри Менкен даже подкалывал своих читателей: «Каждому американцу хорошо бы определиться, кем он является — частью свободной нации или жителем королевской колонии». Другие видели главную задачу в том, чтобы бороться с пропагандой снизу — повышать грамотность и скептицизм населения США. Перед самым началом Второй мировой, в 1937 году, был даже организован Институт анализа пропаганды, где ее не только анализировали, но и учили анализировать других — распространяли среди преподавателей, священнослужителей, журналистов и чиновников «Азбуку анализа пропаганды», с помощью которой можно было сверить любую информацию по своего рода чек-листу.
Как же получилось, что при всем том внимании, которое стали уделять воспитанию осознанного отношения к пропаганде, Стивенсону тем не менее снова удалось воздействовать на общественное мнение США? Ответов несколько. Во-первых, британцы тоже извлекли уроки из опыта Первой мировой и последовавшего за ней обсуждения: американцев призывали внимательнее относиться к источникам информации, и сотрудники офиса Стивенсона едва ли не больше сил тратили не на сами новости, а на создание легенды и контекста для нее. Они «находили» свидетелей, фальсифицировали сопровождающие документы, а целый штат специальных агентов работал со СМИ, разными способами убеждая их в подлинности новости. Высокое качество работы Стивенсона делало сложным разоблачение его фейков, но ключевым обстоятельством его успеха стало другое: главная идея британской пропаганды — что победа над Германией позволит утвердить демократические ценности во всем мире — оказалась созвучна идеям, волновавшим американское общество в этот период.
Великая депрессия пошатнула позиции демократии. В 1933 году в инаугурационной речи Рузвельт заявлял, что не сомневается в будущем демократии, но американцы сомневались. Радиостанция NBC в течение нескольких вечеров обсуждала со слушателями вопрос «Что значит демократия?», афроамериканский общественный деятель и журналист Уильям Дюбуа спрашивал у читателей: «Верим ли мы, негры, в демократию?» — американская пресса была наполнена разговорами о том, насколько жизнеспособным является этот институт. Чтобы напомнить гражданам о ценностях и принципах, на которых строилась страна, и укрепить политический вес нового президента администрация Рузвельта запустила масштабную пропагандистскую кампанию — плакаты, книжки, комиксы и радиосериалы воспевали демократию и американский народ, скрепленный идеалами свободы и независимости. Эта кампания в значительной степени и подготовила почву для деятельности Стивенсона. К тому моменту, как он отправил астролога убеждать американцев, что звезды обещают после победы над Гитлером новый демократический порядок во всем мире, американцы уже и сами верили в то, что защита демократии является их исторической миссией. Любое свидетельство в пользу этого лишь повышало их патриотический подъем.
