 |
ФОТО: АЛЕКСАНДР ЧИЖЕНОК  Главный музей Петербурга изъявил готовность взять "Тарквиния и Лукрецию" Рубенса на попечение |
Картина Питера Пауля Рубенса "Тарквиний и Лукреция" (1609-1612) была куплена Фридрихом Великим в 1765 году и находилась в галерее дворца Сан-Суси в Потсдаме до момента эвакуации собрания в замок Рейнсберг в 1942 году. Последние 60 лет она считалась утерянной во время второй мировой войны. В феврале 2003 года хранитель живописи фонда "Прусские замки и сады Берлин-Бранденбург", к которому сейчас приписан дворец Сан-Суси, Герд Бартошек получил по электронной почте письмо с информацией о том, что картина "жива". Ее владельцем оказался бизнесмен Владимир Логвиненко, бывший главный акционер Удмуртской нефтяной компании. Вскоре прокуратура Потсдама возбудила против него дело по обвинению в "укрывательстве имущества, добытого бандой преступным путем". В скандале, поднятом в западных и российских СМИ вокруг дела, фигурировали любовница Йозефа Геббельса, Mabetex, ветеран КГБ, русская мафия, Герхард Шредер и Владимир Путин.
Геббельс против русской мафии
 |
Питер Пауль Рубенс был настолько плодовитым художником, что его работы до сих пор обнаруживаются в самых неожиданных местах планеты |
По словам Логвиненко, до 1999 года картина хранилась в семье майора Бориса Дорофеева, назначенного в 1945 году комендантом Бранденбурга и расквартированного в доме любовницы Геббельса. Фашистский министр будто бы подарил ей изъятого из музея Рубенса, а майор впоследствии вывез картину в СССР, не догадываясь об ее истинной ценности. В 1999 году дочь уже покойного Дорофеева решила продать полотно, которое из-за размеров и сюжета, несовместимых с жилищем советского человека, так и хранили в сложенном виде. Через нескольких продавцов картина оказалась у бизнесмена-собирателя. Вскоре по приглашению коллекционера в Москву для экспертизы картины прибыл Бартошек. Вместе с реставратором он осмотрел полотно, но параллельно фонд обратился в полицию. В итоге прокуратура Потсдама возбудила против Логвиненко уголовное дело.
 |
"Тарквиний и Лукреция" находились в картинной галерее потсдамского дворца Сан-Суси с середины XVIII до середины XX века |
В подельники к хозяину Рубенса попали не только его швейцарские адвокаты, ранее фигурировавшие в деле Mabetex и потому вызвавшие у немецких следователей особую антипатию, но и почти полный тезка коллекционера Владимира Алексеевича Логвиненко, 1965 года рождения, Владимир Александрович Логвиненко, 1930 года рождения, ветеран КГБ, имя которого — предположительно по ошибке — нашли в Московском телефонном справочнике. В сентябре 2003 года, накануне визита Герхарда Шредера в Россию, Der Spiegel и The Guardian опубликовали статьи про то, как русская мафия под прикрытием спецслужб торгует трофейными шедеврами, украденными у Германии. Лучшие западные эксперты наперебой делали заявления о высочайшей художественной ценности произведения, а оценка картины в печати колебалась в диапазоне от €10 млн до €100 млн.
 |
ФОТО: AP По слухам, картина Рубенса "Тарквиний и Лукреция" попала в руки известного специалиста по работе с культурными ценностями Йозефа Геббельса (на фото слева). Тот подарил картину своей любовнице, из дома которой она и была увезена в СССР в качестве трофея |
Немецкой стороне было предложено обратиться в российский суд, что по нашим законам чревато выплатой "справедливой компенсации добросовестному приобретателю". Делать это никто не спешит, и в Германии уголовное преследование Логвиненко продолжается. Его адвокаты подали жалобу в земельный суд Потсдама с требованием прекратить уголовное дело, и она должна быть рассмотрена в ближайшее время.
Позиция немцев однозначна. По словам Роггенбука, "купить пропавший предмет, будучи в неведении, невозможно". Для немцев история с любовницей Геббельса — легенда для прикрытия действий некоего мародера, который выкрал картину в 1945 году из замка Рейнсберг до прихода советской трофейной комиссии. И прокуратура, и прусские музеи единодушны в том, что Логвиненко должен был знать, что покупает незаконно вывезенную из Германии вещь, на основании западных публикаций. Например, изданного в 1965 году в Мюнхене каталога "Утерянные произведения живописи" (книга есть всего в двух российских библиотеках — при Эрмитаже и ГМИИ — и доступна только профессионалам). Между тем даже в интернет-реестре Artloss картина была зарегистрирована только после обращения швейцарского адвоката в фонд "Прусские замки и сады".
Ситуация, казалось, зашла в тупик. Но тут к делу подключился крупнейший отечественный музей.
Эрмитаж против Сан-Суси
 |
ФОТО: AP |
Замдиректора Эрмитажа по научной работе Георгий Вилинбахов подтвердил, что договор о передаче "Тарквиния и Лукреции" музею на временное хранение остается в силе, но отметил, что пока говорить о точной дате, когда рубенсовский шедевр появится в постоянной экспозиции, рано: картине потребуется реставрация. Сам коллекционер уверяет, что в недавней телефонной беседе с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским получил подтверждение, что в музее "Тарквиния и Лукрецию" ждут. Что касается реставрации, то это дело большой срочности. По словам Логвиненко, на момент передачи картины Генпрокуратуре реставрация была завершена на 75-80%, но из-за ареста ее пришлось прервать. Краски стали осыпаться, пошли новые трещины, холст стал вздуваться. Теперь работы должны быть завершены специалистами Эрмитажа.
Как заявил "Власти" замглавы Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Анатолий Вилков, его ведомство одобряет передачу картины в Эрмитаж, готово гарантировать немецкой стороне, что это произведение не будет незаконно продано или вывезено за пределы России, а "помещение его на открытое обозрение подчеркивает, что до окончательного решения вопроса в той или иной плоскости с картиной ничего не случится". Официальная позиция фонда "Прусские замки и парки" сформулирована Бартошеком: "Картина должна быть возвращена в Сан-Суси. Она являлась частью коллекции и была украдена. Об условиях возвращения можно было договориться, но ситуация быстро зашла в тупик, и судебного разбирательства было не избежать. За время процесса нам стало ясно, что немецкие и российские понятия о праве различаются и что право — понятие гибкое".
Последствия "Бременгейта"
Сцена секса и насилия, изображенная в красках Рубенсом,— типичный пример того, как частный с виду инцидент приобретает государственный характер. Надругательство царевича Тарквиния над благородной римлянкой Лукрецией, которая не снесла позора и покончила с собой, в итоге привело к тому, что цари были изгнаны из Рима и там установилась республика. Точно так же практически любая частная инициатива в области реституции сегодня получает политическую окраску. Инициатива Логвиненко, например, как назло, напомнила о недавнем скандале вокруг возвращения в бременский Кунстхалле балдинской коллекции, который язвительные журналисты успели окрестить "Бременгейтом" Михаила Швыдкого (о том, как Минкульт пытался вернуть в Бремен коллекцию, вывезенную оттуда капитаном Виктором Балдиным в 1945 году, "Власть" писала в #12 за прошлый год).
Напомним, немцы тогда в очередной раз убедились, что если Россия что-то отдавать не хочет, так и не отдаст, пусть даже закон и сам министр культуры на их стороне. Возможно, кампания в западной прессе по поводу Рубенса в руках русской мафии — ответ на пиар-кампанию, развязанную весной 2003 года экс-министром культуры Николаем Губенко, которая привела к "замораживанию" балдинской коллекции в нашем спецхране. Судя по накалу страстей, "Тарквиний и Лукреция" становятся для немцев красной тряпкой — не хуже, чем "Янтарная комната" для нас. Во всяком случае, один отдельно взятый россиянин на своей шкуре испытал, каково это, когда к проблеме реституции подходят не только с юридических, но и с политико-патриотических позиций. Впрочем, в данном вопросе официальные позиции немецкой прокуратуры и российского Минкульта совпадают: это дело не политическое, боже упаси!
Публичное экспонирование картины в Эрмитаже, может, временно и утихомирит бурю. Но надеяться, что после всего этого отечественные коллекционеры наперегонки понесут свои сокровища в музеи, не приходится.
АННА ТОЛСТОВА, АЛЯ ХАРЧЕНКО, ЮЛИЯ ШАТТЕ
"Заниматься изысканиями у меня нет возможности"
— Что вы думаете по поводу выдвинутых против вас обвинений? — Могу одно сказать: на 90% факты все извращены. Например, история с моим несчастным однофамильцем, ветераном КГБ, с телефона которого я якобы вел переговоры с адвокатом. Это лживое утверждение: мы специально взяли справку из телефонной сети, из которой видно, что этот номер принадлежит мне и никогда моему однофамильцу не принадлежал. — Откуда взялись такие сведения? Это информация немецкой стороны? — Конечно. Еще до того, как картина Рубенса "Тарквиний и Лукреция" была мною добровольно выдана нашей прокуратуре, появилась публикация в Der Spiegel, где все доводы немецкой прокуратуры были обнародованы. Получается, она полностью дает информацию в прессу с цитированием всевозможных протоколов допросов. То есть они намеренно допустили утечку информации, что недопустимо до судебного разбирательства. — Называют астрономическую сумму в €60 млн, за которую вы будто бы предлагали немцам купить картину. — Я не буду это комментировать, это не соответствует действительности. — Кто первым сказал вам, что эта картина может принадлежать кисти Рубенса? — Эрмитаж. — Когда это произошло? — В мае 2003 года. — То есть спустя долгое время после покупки. Почему же утверждается, что за картину вы заплатили €3,5 млн? — Эта информация не соответствует действительности. — А за сколько вы ее купили? — Я не буду комментировать. — В случае благополучного для вас исхода суда вы собираетесь продолжать переговоры с немецкой стороной? — Я собираюсь передать картину в Эрмитаж на постоянную экспозицию. Надеюсь, это случится, как только будет получено разрешение от Генпрокуратуры забрать картину из ГМИИ. — А как вы оцениваете роль теперь уже бывшего Министерства культуры в вашем деле? — Насколько я понимаю, Министерство культуры может участвовать в делах, касающихся госсобственности. На эту картину государственная собственность не распространяется, это вопрос частный — спор между фондом и частным лицом, который должен развиваться в гражданско-правовом поле, как у цивилизованных людей. Не нужно шить уголовщину. Фонд должен подать иск в суд — и будем разбираться, кто имеет больше прав на эту картину. У них даже нет доказательств того, что в 1942 году эта картина попала в Рейнсберг. И потом, обвинять майора Дорофеева — неэтично: человека уже в живых нет. — Вы намерены и дальше коллекционировать произведения искусства? — Не знаю, вопрос риторический. — Но если будете, то, видимо, более внимательно станете относиться к провенансу, происхождению картин? — Когда я покупаю картину или икону, достаточно того, что я спрашиваю у владельца, не краденая ли она. Если не краденая — я ее покупаю, а заниматься изысканиями у меня нет возможности, я не специалист. На нашем антикварном рынке огромное количество трофейных картин. Установить, что они трофейные, практически невозможно. Когда картина старая, да еще в таком виде, как могу я, неспециалист, определить, что она именно из Потсдама. Да и потом, вся эта история приобрела политическую окраску. Давайте просто подождем. Будет суд — я надеюсь, в Германии цивилизованный, гуманный, справедливый суд, который поставит все точки над i. — Если решение суда будет не в вашу пользу, вы собираетесь предъявлять иск о возмещении вам расходов? — Российские правоохранительные органы определили, что я преступления не совершал. И просто так изъять у меня картину невозможно. На это нужно решение суда, причем не немецкого, а российского. |
