«Мы считаем, что "ИКС Холдинг" должен развиваться независимо»

Холдинг «ЮэСэМ» Алишера Усманова решил продать технологическую компанию «ИКС Холдинг» его основателю Антону Черепенникову. О причинах такого решения, синергетическом эффекте от объединения телеком-активов, а также последствиях повышения налоговой нагрузки для «Металлоинвеста» “Ъ” рассказал генеральный директор «ЮэСэМ холдинга» Иван Стрешинский.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Мы видели ряд первичных размещений российских компаний в этом году, учитывая высокие цены на сырье. Есть ли планы вывести «Металлоинвест» на IPO?

— IPO — это не самоцель, а средство для достижения чего-то. У него есть как свои позитивные стороны, так и негативные. Из позитивных — доступ к рынку капитала, дополнительная ликвидность, возможность новых инвестиций, ну и, конечно, рыночная цена акций. Из негативных — будучи слишком повернутым к рынку, ты волей-неволей должен действовать в соответствии с ожиданиями, и у тебя возникает огромное количество всяких вещей, которые в принципе частной компании делать не нужно: разного рода требования к отчетности, к составу совета директоров, к процедурам. Вариант IPO мы рассматриваем и будем рассматривать, когда возникнет удобный момент, когда это окажется реально необходимо. Мы всегда ставили себе задачу, чтобы при желании можно было, условно говоря, щелчком пальца выйти на IPO. То есть чтобы все процедуры, системы, отчетность и контроль и так далее были в наивысшей степени готовности.

— Когда вы говорите о необходимости IPO, вы говорите о моменте, когда «Металлоинвесту» понадобятся деньги?

— В том числе. На самом деле IPO — самый дорогой вид заимствований: вы фактически делитесь своей долей компании, и в случае ее роста на эту долю вы теряете свой upside.

— То есть для выполнения инвестпрограммы вам не нужно IPO?

— У нас на сегодняшний день очень комфортный уровень долговой нагрузки, соотношение чистый долг/EBITDA в районе 0,6. Есть и потенциал для заимствований, и достаточно большой собственный денежный поток для того, чтобы программы капитальных вложений не ограничивать.

Бесконечное количество денег ничем не помогает с точки зрения ускорения реализации проектов.

Есть определенный лимит освоения инвестиционных денег, выше которого просто чисто технологически невозможно перебраться.

— В этом году правительство обсуждало налог на прошлые дивиденды, который был призван заставить компании больше инвестировать. Хотя решение по этому налогу отложено, повлияет ли само обсуждение на вашу среднесрочную инвестпрограмму?

— Мы ничего не пересматриваем, у нас есть достаточно большая программа инвестиций до 2032 года. В этом году CAPEX до $700 млн, в следующем году — около 20–25% от EBITDA.

Что касается повышения налоговой нагрузки, тут есть две части: рост НДПИ и предложения, связанные с налогом на дивиденды. У кого-то может сложиться представление, что участники рынка выплачивают много дивидендов и в себя не инвестируют. Но если вы посмотрите на металлургическую отрасль, то за последние 15–20 лет она кардинально преобразилась по сравнению с тем, что было в 1990-е годы. Это высокотехнологичное производство, в которое все компании вкладывали большие деньги.

Сама идея стимулировать инвестиции за счет сверхналогов на дивиденды, с моей точки зрения, очень спорная. Допустим, что такое холдинг «ЮэСэМ»? Это на 100% российская компания. Между прочим, она получает доход и дальше может инвестировать в другие отрасли, а может выплатить дивиденды своим акционерам, но все эти деньги на самом деле все равно остаются внутри РФ и работают здесь. У нас же нет никаких офшорных схем, все просто устроено: есть российские компании, налоги платятся здесь, дивиденды по большей части реинвестируются тоже в России.

Если я как «Металлоинвест» плачу большие дивиденды своим акционерам, а потом они вкладывают их в то же Удоканское месторождение или в телеком, это же не означает, что я не инвестирую. Просто единственный легальный способ для таких инвестиций — это дивиденды. Поэтому у нас действительно дивиденды большие, но они не про личное потребление акционеров.

— Налог на дивиденды решено отложить, но дискуссия продолжится. Вы как холдинг «ЮэСэМ» какой сценарий закладываете?

— Мы к этому относимся как к погоде. Ну если погода плохая, вы что сделаете? Ничего не сделаете.

— А что касается повышения НДПИ на руду?

— В этом есть определенная справедливость: государство хочет брать больший рентный доход. Единственное, хотелось бы большей предсказуемости налоговой политики. В своем послании президент РФ сказал, что нужно сохранить неизменность налогов, а у нас НДПИ в прошлом году повысили в 3,5 раза, а в этом году — еще в 4 раза. А ведь любой инвестпроект оценивается исходя из его будущей доходности, а она зависит в том числе от рисков. И если мы сталкиваемся с непредсказуемой налоговой политикой, то мы должны иначе оценивать уровень рисков. Это приводит к тому, что некоторые проекты, которые мы бы сделали, если бы ситуация была стабильной, мы не можем делать, потому что мы не понимаем их будущую доходность.

— Сколько вы потеряли из-за введения экспортных пошлин на металлы и руду в этом году?

— Думаю, примерно $250 млн. Прямого влияния на экспортные поставки руды это не оказало, поскольку основные поставки у нас идут по долгосрочным контрактам, но экономика определенных производств просела. Например, экспорт чугуна на фоне падающих цен сократился. Мы сейчас используем чугун в основном для внутренних нужд.

— А из-за роста НДПИ и введения акцизов на жидкую сталь в 2022 году?

— Я думаю, где-то в районе 20 млрд руб.

— Будете корректировать инвестиции в какие-то проекты?

— Параметры инвестиций в какой-то части могут поменяться с точки зрения сроков, этапности и так далее, но мы не планируем эти инвестиции отменять. У нас четко определена стратегия. Первое — мы хотим производить железорудное сырье мирового класса. Это большее содержание железа, меньшее содержание примесей. Второе — мы хотим инвестировать в производство горячебрикетированного железа (ГБЖ). Планируем строительство установки ГБЖ, которая будет работать на базе сырья Михайловского ГОКа, а также четвертого модуля ГБЖ на Лебединском ГОКе, уже практически договорились с поставщиками оборудования. Таким образом мы практически удвоим производство ГБЖ и будем производить 9–10 млн тонн. А использование ГБЖ позволяет снизить углеродный след при производстве стали более чем на 35%.

И вообще, мы серьезно нацелены на рост экологичности производства. Собственно, для этого есть все инструменты и в первую очередь совет директоров «Металлоинвеста», в котором большая доля независимых и неисполнительных директоров. Кстати, скоро в него войдут еще два человека из германского холдинга Knauf, и при совете директоров будет сформирован новый комитет по устойчивому развитию.

— Планируете ли вы перейти на использование водорода при производстве ГБЖ?

— С точки зрения производства мы готовы, и сейчас новые модули ГБЖ, которые будем запускать, будут готовы к тому, чтобы перейти на водород.

— Вы сами будете производить водород из газа?

— В принципе производить водород сегодня довольно дорого. Это возможно, если есть избыточные мощности на АЭС и ГЭС. Мы прорабатываем варианты закупки водорода и готовы перейти на использование при производстве ПВЖ/ГБЖ до 30% водорода в смеси с газом, когда это будет экономически целесообразно.

— При какой цене на водород это произойдет?

— Я вам не могу сказать, но она должна быть сопоставима с ценой на газ.

— Цены на медь серьезно выросли в этом году. Может ли это ускорить ввод Удоканского месторождения?

— Как я и говорил, бесконечное количество денег не даст возможность ускорять инвестпроекты: девять женщин не родят ребенка за один месяц. Мы планируем завершение первой фазы, которая приведет к производству примерно 135 тыс. тонн меди в медном концентрате и катоде, рассчитываем начать производство уже к концу следующего года.

На проектную мощность первая фаза выйдет к концу 2023 года. Параллельно мы готовим feasibility study, банковское технико-экономическое обоснование (ТЭО) для второй части развития Удокана, которая позволит довести производство до 400 тыс. тонн. Я думаю, что это банковское ТЭО будет готово к середине 2022 года, и мы уже в следующем году будем начинать параллельно процесс строительства второй фазы. Потому что снимать всех рабочих, технику, а потом возвращать их обратно — глупо. Строительство в рамках второй фазы займет три-четыре года.

— Ожидаете ли вы, что к моменту полноценного запуска Удокана вы все еще попадете в период высоких цен на медь? Ведь рынок цикличен.

— Стратегически, со всем этим переходом на электромобили, на возобновляемую энергию, с учетом роста потребления чипов и электроники, медь — это металл, который будет только расти в цене. Мы чувствуем себя уверенно и безопасно. На сегодняшний день проект имеет огромный запас прочности с точки зрения цен. Когда мы начинали этот проект, цены были $5 тыс., а у нас и тогда был запас прочности, а сейчас цены уже $9–10 тыс. Это хороший проект, который будет как еще один «Металлоинвест», только медный.

— Почему структуры «ЮэСэМ» решили участвовать в аукционе «Сбера» по продаже активов «Евроцемента», но не стали предлагать большую сумму, чем холдинг «Смиком» (ранее назывался «Базэлцемент»)?

— К любому проекту надо подходить с точки зрения окупаемости. Мы поставили для себя ценовую планку, когда он для нас интересен. Перешагнув эту планку, просто перестали торговаться.

— На ваш взгляд, для «Базэлцемента» эта сделка имела смысл? Многие участники аукциона считают, что они переплатили.

— Мне трудно это комментировать, я не понимаю логики. На самом деле для «Евроцемента» лучшим вариантом было бы просто быть раздробленным на отдельные компании по региональному принципу. С нашей точки зрения, итоговая цена была неадекватной. Если нашелся кто-то, кто готов на себя это взвалить, то могу только поаплодировать.

При этом я вполне уверен в том, что рынок цемента будет расти, исходя из того, что у нас в стране запланировано большое количество строек. Но объем потенциального производства цемента на существующих мощностях все равно существенно выше, чем сейчас.

— Планируете ли вы расширять цементный бизнес за счет скупки активов?

— Мы в принципе готовы к этому, потому что команда набила руку и может это делать. Весь вопрос в цене.

— В прошлом году вы выделили IT и телеком-активы в субхолдинг «ЮэСэМ телеком». Удалось ли добиться синергии между компаниями? Как ее можно оценить?

— Нам удалось добиться большого синергического эффекта. В холдинг помимо «МегаФона» вошло большое количество IT-компаний в составе «ИКС Холдинга». В первую очередь мы стремились оптимизировать инфраструктуру и процедуру освоения CAPEX «МегаФона». Этим занимался Антон Черепенников (основатель «ИКС Холдинга».— “Ъ”) на позиции операционного директора «ЮэСэМ телекома» и члена совета директоров «МегаФона». Например, за прошедшее время CAPEX у нас сократился на 25%, при этом строить мы стали не меньше, а даже больше. Притом что мы существенно снизили капитальные затраты, у нас в среднем на 25% оптимизировались и единичные расценки на разные инфраструктурные элементы. Таким образом, мы достигли того, чего хотели.

Кроме того, у нас появилась команда, в которую вошли люди, которые разбираются не только в том, как провода зубами держать, но и в IT. Они пришли с другой стороны окопа.

Этих людей уже не обманешь, они разбираются в том, какие решения можно внедрять, у них есть определенные KPI, не только в части надежности сети, но и финансовых показателей, эффективности инвестиций. На фоне этого мы обновили телеком-инфраструктуру, и уже в следующем году вы увидите, что качество связи от «МегаФона» станет еще лучше.

— На фоне того, что основная задача холдинга реализована, не планируете ли вы менять его структуру?

— У нас действительно планируются изменения. Задачи, которые мы поставили с точки зрения телеком-бизнеса, достигнуты. И сейчас мы понимаем, что определенным образом ограничиваем развитие «ИКС Холдинга» по двум причинам. Первая связана с тем, что с точки зрения стратегии мы не концентрируемся на теме производства оборудования, это отдельный вопрос. Второе — аффилированность между «ИКС Холдингом» и «МегаФоном» в определенной степени вредит бизнесу первого. Мы считаем, что холдинг должен развиваться независимо. Стратегически это самостоятельное направление, и у Антона (Черепенникова.— “Ъ”) есть свое видение, как его развивать. Алишер Бурханович (Усманов.— “Ъ”) и другие акционеры его услышали и поддержали. Произойдет реорганизация, в которой мы сохраним только активы, которые необходимы для собственно телекома, а Антону продадим ту часть, которая касается выпуска оборудования и ряд IT-активов. Антон перестанет быть руководителем «ЮэСэМ телекома», но останется в «МегаФоне» как независимый директор. И, конечно, человеческие, дружеские связи у нас остаются.

— Как будет структурирована сделка и в течение какого времени это произойдет?

— Мы вам расскажем, когда это станет окончательно понятно, сейчас только обсуждаем детали. Планируем провести ее примерно за полгода.

— В контексте того, что сейчас наблюдается во всем мире дефицит мощности производства микропроцессоров, а государство стало в принципе уделять этому активное внимание, у вас остаются какие-то планы в части развития микроэлектроники?

— Этим как раз занимается «ИКС Холдинг», в частности YADRO. Они, собственно говоря, и ведут разработку отечественных микропроцессоров с глобальной перспективой. Это отражает мировой тренд на рост значимости микроэлектроники во всех отраслях мировой экономики. Речь не идет о строительстве фабрики. Это то, что во всеми мире принято называть fabless-производитель.

— А как же импортозамещение?

— Здесь нужно иметь в виду, что подход, который сейчас внедряет правительство, так называемые сквозные проекты от производителя до потребителя, очень правильный. Нам нужно стимулировать прежде всего развитие рынка потребления. То есть «МегаФон» с удовольствием купит российское, если цена не будет заоблачной. Тут и возникает как раз механизм господдержки. Важно, чтобы у производителей был понятный гарантированный спрос. Скажем, Huawei или Nokia инвестируют уже давно в разработку огромные деньги — и себестоимость их производства ниже, чем у российских компаний, которым еще предстоит понести эти затраты. Для того чтобы российский производитель мог конкурировать с иностранным, нужны государственные программы, которые эту разницу в издержках каким-то образом субсидируют. По такому пути шел Китай, и изобретать велосипед тут не нужно, можно последовать этому примеру.

— Процесс локализации обсуждается и для телеком-оборудования зарубежных вендоров. Как в нем участвуют «МегаФон» и «ИКС Холдинг»?

— Ни «МегаФон», ни какой-либо другой оператор не может в этом участвовать, кроме как через обеспечение платежеспособного спроса. С позиции «ИКС Холдинга» — да, есть определенные территории, потенциал, который позволяет в этом пути к локализации пойти понятными шагами. Это не быстрый процесс, и «МегаФон» в нем участвует исключительно как заказчик.

— Минпромторг рассматривает введение маркировки на электронно-компонентную базу, в проекте явно будет участвовать ЦРПТ. На ваш взгляд, зачем вообще это нужно, какую задачу может решить?

— У нас пока такой задачи нет.

— Как в целом развивается введение маркировки в разных областях? Можете оценить ее эффективность?

— Это очень интересный проект с точки зрения трансформационного влияния на вообще цифровизацию страны. Сегодня у нас уже есть 14 групп маркированных товаров, которые обеспечивают 12% несырьевого ВВП РФ. Есть три потребителя маркировки. Первый — это вы как физическое лицо. Вам важно понимать, что купленное в аптеке лекарство — легальный и безопасный препарат. Или сигареты не сделаны непонятно из чего на тайной фабрике. Можно поиронизировать, что в России после введения маркировки на сигареты начался бум строительства табачных фабрик.

— Официально открылись 19, а 26, наоборот, закрылись…

— Они же не могут в один день появиться. Фабрики меняют подход к работе, потому что вынуждены легализоваться.

Второй момент с маркировкой — налоги. В отношении того же табака количество пачек, на которые ставятся акцизы, увеличилось. По оценкам экспертных организаций, нелегальный объем сократился в первый год после начала маркировки вдвое. Это обеспечивает прозрачность и собираемость налогов. Прозрачность очень важна, например, при распределении вакцин, для контроля их наличия и достаточности.

И третье — за счет давления на нелегальных официальные производители оказываются в более выгодном положении.

Поэтому, с нашей точки зрения, проект очень успешный.

— Возвращаясь к «МегаФону» — как вы оцениваете текущий тренд на создание экосистем и как его использует оператор?

— «МегаФон» — это один из немногих в мире полностью частных операторов. Этот его статус позволяет определенную свободу действий и поле для экспериментов. Мы можем позволить себе нестандартные ходы, не оглядываясь на других акционеров. С экосистемами как раз такая история, когда мы действуем нестандартно. На сегодняшний день что такое мобильный оператор? Это инфраструктура, по большому счету человеку не важно, карточкой какого мобильного оператора он пользуется, главное — чтобы связь устойчивая и цена невысокая. На протяжении многих лет конкуренция развивалась именно в ценах. Однако направление исчерпалось, и теперь все борются за внимание абонентов, строя для этого экосистемы. Мы не считаем при этом, что следует делать закрытую экосистему, натуральное хозяйство. Нужно быть удобным для бизнеса, который предоставляет услуги потребителям, а не навязывать только свой кинотеатр или музыку. Мы намерены дать абонентам возможность пользоваться тем, чем они хотят. «МегаФон» — это инфраструктурный и маркетинговый канал.

— Но, например, Mail.ru Group предлагает собственные сервисы, свои приложения.

— Безусловно, Mail.ru Group заинтересована именно в развитии своей собственной экосистемы. Но важны элементы, которые ее объединяют,— программы лояльности, финансовые сервисы, общий ID. Что касается того, как именно компания будет дальше строить свою экосистему, вопрос не ко мне, а к менеджменту. Как вы знаете, нашим главным акционером Алишером Бурхановичем Усмановым было принято решение о передаче права на управление и распоряжение пакетом акций в Mail.ru Group ее менеджменту. Логика была в том, что молодое руководство лучше знает, как управлять интернет-бизнесом. Сегодня у «ЮэСэМ» нет даже представителя в совете директоров, развитием компании занимается ее руководство.

— При этом у Mail.ru есть партнерство со «Сбером», который развивает собственную экосистему. Насколько вы довольны проектом? Возникают разногласия?

— За то время, пока это партнерство развивалось, оборот совместного предприятия вырос в 13 раз. С другой стороны, местами очень трудно сторонам договориться, кто в чью экосистему будет вливаться. И вокруг этого возникают какие-то противоречия.

— По той же причине не удалось партнерство «Сбера» с «Яндексом»…

— Видимо, да.

— В этом году «МегаФон» вышел в Узбекистан, можете подвести первые итоги?

— Мы в самом начале процесса. Надеюсь, что «МегаФону» это даст расширение объема операций, а Узбекистану — улучшение качества связи, которое станет фундаментом для огромного количества других вещей. Наше намерение состоит в том, чтобы инвестировать большие деньги в развитие инфраструктуры связи в стране. Все-таки Узбекистан — родина Алишера Бурхановича (Усманова, основного владельца «ЮэСэМ холдинга».— “Ъ”), он там родился и хочет помочь. А мы хотим создать платформу для дальнейшего развития в стране.

— Если говорить об инфраструктуре, недавно была информация о том, что «Первая башенная компания» (ПБК) «МегаФона» и башенная компания «Вертикаль» ведут переговоры о выходе на американскую биржу через SPAC-компанию Ивана Таврина Kismet Acquisition Two. Переговоры продолжаются?

— Да, процесс идет, надеюсь, скоро объявим о начале сделки. Что касается юридической формы сделки, то эти вопросы мы сейчас как раз и обсуждаем.

— В следующем году холдингу «ЮэСэМ» исполняется десять лет. Довольны ли акционеры тем, как группа развивалась эти годы?

— Эта структура, как ее задумал Алишер Бурханович Усманов, была сформирована десять лет назад, оправдала себя: мы крепко стоим, так сказать, на нескольких ногах. Это и металлургия, и телеком, и инвестиции. При этом она сохраняет достаточную гибкость, чтобы оперативно меняться в зависимости от внешних условий. Наши проекты уже выходят на международный уровень — например, мы являемся крупнейшим в мире производителем товарного ГБЖ с долей более 50% мирового рынка и вторым в мире производителем окатышей. Мы и дальше планируем выводить наши проекты на лидерские позиции. При этом «ЮэСэМ» сегодня является чисто российским холдингом, и мы были в числе первых, переведших владение активами в российскую юрисдикцию. А еще наша структура позволяет концентрировать все усилия, когда какому-то из наших активов нужна помощь, но не подменяем их руководство. Команды менеджмента у нас сильные везде.

Интервью взяли Юрий Барсуков и Юлия Тишина