На 92-м году умер академик Евгений Иванович Чазов, который в позднесоветские времена был важной политической фигурой.
Бывший глава Минздрава СССР Евгений Чазов
Фото: Анатолий Сергеев, Коммерсантъ
Бывший глава Минздрава СССР Евгений Чазов
Фото: Анатолий Сергеев, Коммерсантъ
Академик Евгений Чазов произвел на меня впечатление, когда мы познакомились. У него на столе лежали коробочки с лекарствами, и я сочувственно спросил:
— Принимаете?
— Нет,— ответил Чазов,— это мы производим. А я сам еще никаких лекарств не принимал.
Ему было за семьдесят. Но он заботился не только о своем здоровье.
Летом 1966 года будущего хозяина страны, а тогда секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова положили в Центральную клиническую больницу с диагнозом «гипертоническая болезнь, инфаркт миокарда». Медики предложили перевести Андропова на инвалидность. Это означало конец политической карьеры.
Именно тогда к Андропову привели молодого кардиолога — Евгения Ивановича Чазова, который со временем станет академиком и возглавит кремлевскую медицину.
Чазов пришел к выводу, что ни инфаркта, ни гипертонической болезни у Андропова нет. И оказался прав. Исследования показали, что опасные симптомы — результат тяжелой болезни почек и реакции надпочечников. Чазов правильно подобрал лекарства, и через несколько дней кардиограмма нормализовалась. Андропов, пролежав несколько месяцев в больнице, вернулся к работе.
Карьера академика Чазова началась, когда Леонид Ильич Брежнев попросил министра здравоохранения академика Петровского подыскать надежного человека на роль руководителя 4-го Главного управления при Минздраве СССР. Леонид Ильич тогда еще не жаловался на здоровье, но сознавал важность этой позиции. Состояние здоровья высших руководителей — бесценная информация в борьбе за власть.
Ведущая передачи «Здоровье» Юлия Белянчикова беседует с Евгением Чазовым
Фото: Олег Макаров / РИА Новости
Ведущая передачи «Здоровье» Юлия Белянчикова беседует с Евгением Чазовым
Фото: Олег Макаров / РИА Новости
Петровский предложил молодого и энергичного профессора Чазова, который понравился Брежневу тем, что не стремился к высокой должности.
Заканчивая разговор, Леонид Ильич сказал:
— Вот если бы вы сразу согласились, я бы еще подумал, назначать вас начальником управления или нет. А если отказываешься, значит, лучше вас никого не найдешь.
Обратившись к начальнику своей охраны Александру Рябенко, пошутил:
— Саша, Евгений Иванович не хочет идти работать в 4-е управление. Ты найди в охране здания милиционера не ниже полковника и отправь с ним в управление. Пусть начинает работать.
Чазов превратил кремлевскую медицину в процветающее учреждение, где осваивали современные методики и использовали новейшие препараты.
Пациенты у Чазова были сложные. Член политбюро и секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов не любил врачей и не доверял их рекомендациям, как и его жена, страдавшая диабетом в тяжелой форме.
Лечащему врачу Суслов жаловался на боли в левой руке и за грудиной после даже непродолжительной прогулки. Врачи определили, что боли сердечного характера — у Михаила Андреевича развилась сильнейшая стенокардия. Но Суслов категорически отверг диагноз:
— Вы все выдумываете. Я не больной. Это вы меня хотите сделать больным. Я здоровый, а это у меня сустав ноет.
Может быть, он не хотел считать себя больным, чтобы не отправили на пенсию, может, искренне не верил, что способен болеть, как все другие люди.
По просьбе Чазова в Соединенных Штатах заказали мазь, содержащую сердечные препараты. Михаилу Андреевичу сказали, что она снимет боли в суставах. Суслов старательно втирал мазь в больную руку.
Боли уменьшились. Суслов назидательно заметил врачам:
— Я же говорил, что болит рука. Стали применять мазь, и все прошло. А вы мне твердили: сердце, сердце...
Главной заботой Чазова было здоровье Брежнева. Чазов сыграл большую роль в том, что «пациент номер один» так долго смог оставаться на посту главы партии и государства.
Когда Брежнев оказался в больнице на улице Грановского, туда приехал член политбюро и председатель президиума Верховного совета СССР Подгорный. Чазов решил, что Подгорный намерен увидеть, как выглядит больной Брежнев, чтобы рассказать товарищам по политбюро о плохом состоянии генерального секретаря. И не пустил всесильного члена политбюро в палату Леонида Ильича.
— Ты что, председателя президиума Верховного совета СССР не знаешь? — в своей манере сказал Подгорный и пригрозил: — Не забывай, что незаменимых людей в нашей стране нет.
Евгений Иванович держался твердо, знал, что интересы «пациента номер один» важнее всего:
— Николай Викторович, я должен делать все во благо пациента, для его выздоровления. Сейчас ему нужен покой.
Члены политбюро старались ладить с начальником кремлевской медицины. Андропов, став председателем КГБ, наладил доверительные отношения с Чазовым.
Один-два раза в месяц он встречался с Чазовым у себя в кабинете или на конспиративной квартире комитета в одном из старых домов неподалеку от Театра сатиры.
Устраивался небольшой обед с учетом строгой диеты, прописанной Андропову.
— Разговор шел в основном о состоянии здоровья Брежнева,— вспоминает Чазов,— о наших шагах в связи с его болезнью, обстановке в верхних эшелонах власти.
Когда руководителем страны стал Горбачев, он назначил академика Чазова союзным министром здравоохранения — должность более заметная, но менее влиятельная. Перестав быть министром, он возглавил Всесоюзный кардиологический научный центр Академии медицинских наук.