Совет по правам президента-2

В первой части встречи Владимира Путина с правозащитниками 9 декабря (см. “Ъ” от 10 декабря) было поднято, казалось, необыкновенно много резонансных тем. Но затем, в следующие два часа, их было поднято, как выяснилось, гораздо больше. СпецQR “Ъ” Андрей Колесников не смог остаться в стороне от их обсуждения.

После разговора с главным редактором «Московского комсомольца» Павлом Гусевым о судьбе закона об иноагентах (будет обсужден, но, видимо, не осужден) и небольшого естественного перерыва Владимир Путин продолжил.

Точнее, продолжил сначала Николай Сванидзе. Он сосредоточился на проблеме общества «Мемориал», который иноагентом признали уже давно, а теперь могут вообще закрыть, так как он не выполняет требований, предъявляемых к иноагентам, причем, как позже прокомментировал Владимир Путин, «демонстративно».

— Международный «Мемориал»,— старался донести до Владимира Путина Николай Сванидзе,— основной хранитель памяти о советских репрессиях! Он занимается архивами, выставками, помогает людям найти информацию о родственниках, погибших в годы советского государственного террора. Правозащитный центр «Мемориал» — одна из старейших правозащитных организаций в нашей стране! Президент не может влиять на решения судов, однако прокуратура действует от имени государства…

То есть повлиять, имел он в виду, на ее поведение можно.

— Прокуратура требует ликвидировать эти организации, потому что несколько раз два года назад они не пометили свои материалы как иностранные агенты. Все давно исправлено, штрафы выплачены, все маркируется,— говорил господин Сванидзе.

Но дело оказалось далеко не в этом.

— Владимир Владимирович, выступал Павел Николаевич Гусев о СМИ и иноагентах, и я просил бы вас принять во внимание: эти улучшения в законодательство об иноагентах, которые предлагал Павел Николаевич, об иноагентах-СМИ распространить их на иноагентов-НКО, если можно! Они касаются в той же степени и СМИ, и НКО… А именно — решать проблему через суд и через предупреждение! — просил Николай Сванидзе.

Выяснились вообще-то очень неприятные вещи:

— Министерство просвещения на фоне событий вокруг «Мемориала» изъяло из календаря образовательных событий дату 30 октября — День памяти жертв политических репрессий, а заодно, чтобы два раза не вставать, и это я вообще не понимаю, потому что это не поддается рациональному объяснению… изъяло еще одну важнейшую дату — 27 января, это День памяти жертв холокоста! То есть это та дата, когда советский солдат освободил узников Освенцима! Это не имеет отношения к «Мемориалу», но просто уже не упомянуть об этом я не мог.

Да, эти две даты нельзя же было случайно выронить или упустить.

— «Мемориал» — это не некая контора «Рога и копыта», это организация, в основе которой стоял Андрей Дмитриевич Сахаров, в ее общественный совет входил Борис Николаевич Ельцин,— говорил Николай Сванидзе про то, в чем не надо было и убеждать.— Это знаковая структура. Ее ликвидация будет воспринята миллионами потомков погибших в годы гостеррора как оскорбление, как плевок на могилы! Я не преувеличиваю!

Николай Сванидзе настаивал на том, что у президента есть право отозвать требования прокуратуры.

Российский президент готовился к ответу на этот вопрос, как и ко всем предыдущим на этой встрече:

— Какие справки я здесь получил по поводу судебного процесса? По поводу международных организаций, которых «Мемориал» пытается защищать… Они включены у нас в список террористических и экстремистских организаций. Это, конечно, вопрос, который требует дополнительного исследования. Я знаю, что некоторые коллеги, в том числе из совета, оспаривают то, что ряд этих организаций таковыми являются. Например, «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Таблиги Джамаат» и некоторые другие. Но это отдельная тема… Во всяком случае, сегодня они признаны именно такими — экстремистскими и террористическими.

Таким образом, Владимир Путин не только не соглашался, а возражал Николаю Сванидзе активно. Это даже сюрприз какой-то был. Казалось, особо ведь не с чем спорить.

— Второй вопрос — это то, что «Мемориал», к сожалению, неоднократно совершал определенные нарушения, как мне пишут в справке, и делал это демонстративно,— добавил президент.— Его нарушения носят демонстративный характер!

То есть это был, по мнению Владимира Путина, вызов. И вызов был принят.

Похоже, он имел в виду, что, демонстративно нарушая, «Мемориал» был уверен, что его все же не посмеют тронуть. И в этом «Мемориал», конечно, заблуждался.

Причем главный козырь Владимир Путин выложил напоследок:

— Вы упомянули о том, что у нас из списка отмечаемых дат День холокоста почему-то исчез. Я с вами, честно говоря, полностью согласен (то есть с недоумением Николая Сванидзе по этому поводу.— А. К.). Да, конечно, у нас пострадали от рук нацистов миллионы и миллионы представителей других этнических групп, кроме еврейского населения России, Советского Союза. Но это абсолютно очевидные вещи, а именно зверства над еврейским населением, и конечно, мы не должны забывать это как часть общей картины преступлений, которые были совершены нацистами в мире и в нашей стране, это совершенно очевидно!

Эту дату в России, надо надеяться, восстановят как памятную.

— Но в этой связи на что хотел бы обратить внимание? — продолжил президент.— Вы также сказали, что «Мемориал» является основным хранителем памяти о жертвах политических репрессий в Советском Союзе. Да, действительно, я так к этому всегда и относился. Но, поскольку мы уже затронули эту тему, есть исследования, которые проводили и израильские специалисты. Вот что они обнаружили. Обнаружили в списке тех, кто причисляется «Мемориалом» к жертвам политических репрессий, советских политических репрессий, таких граждан, как Петр Петровскис, Лисовский, Ковалевский.

Картина складывалась не очень. «Мемориал», видимо, ошибся с некоторыми жертвами репрессий, и возможно, непоправимо:

— Первый, Петр Петровскис, служил при немцах в полиции, арестовывал и конвоировал еврейских узников к месту казни, а позднее хвастался перед соседями, и есть конкретные свидетельские показания, и дальше прямая речь: «Этот наган сегодня…» Не буду употреблять терминологию этого преступника, дальше он называет, сколько евреев он уничтожил… 100 человек. Другой, Иван Лисовский, с 1941 года начинал как бригадир созданной им же группы могильщиков, расстреливавших евреев, затем служил в латышской полиции, непосредственно был участником убийства 11 тыс. евреев… Еще один деятель тоже отмечен как раз в этих зверствах нацистов над еврейским населением в Лудзе… 800 человек уничтожил!

С этим, судя по всему, не поспоришь. С этим могут поспорить только сотрудники «Мемориала», услышав эти фамилии и проанализировав, в каком контексте они существуют в их списках. Ближайшие пара дней дадут ответ на вопрос, есть ли тут с чем спорить.

— Поэтому надо,— констатировал Владимир Путин,— конечно, и самому «Мемориалу» отвечать в полной мере в своей текущей деятельности тем гуманным целям, которые заявлены в качестве его основного направления деятельности, и не допускать ничего подобного, о чем я сейчас только что упомянул… Я могу назвать и автора — это Арон Шнеер, который провел это исследование. Это один из людей, который исследовал эту часть деятельности весьма профессионально. Я думаю, что этому источнику можно доверять… Но в целом считаю, что вы правы, обратив внимание на то, что происходит в этой сфере, в том числе и деятельности самого «Мемориала» в целом. Обязательно на это еще раз посмотрю самым внимательным образом.

То есть надежда все же появилась. Могут простить на первый раз. Продемонстрировав, что могли бы и не прощать.

Сотрудник факультета психологии МГУ имени Ломоносова Александр Асмолов тоже говорил про исчезновение из календаря памятных дат Дня холокоста.

— 27 января 1945 года советские войска под командованием маршала Конева Ивана Степановича освободили Освенцим, а годом раньше именно 27-го была окончательно снята блокада Ленинграда,— произнес президент.— Поэтому в принципе даты созвучные для советского народа в целом и для еврейского народа. Кстати говоря, такое трагическое совпадение… Мы знаем о трагической судьбе самого Ивана Степановича Конева… То, что его войска освободили Освенцим, и то, как сложилась его судьба… (Приговорил к смертной казни Лаврентия Берию, подавлял венгерское восстание в 1956 году и пригвоздил к позорному столбу Георгия Жукова в 1957 году. А так был благополучен.— А. К.) Тоже, наверное, все в этом мире взаимосвязано. Есть в этом что-то, правда?

— Да,— подтвердил Александр Асмолов, вряд ли зная, что именно он подтверждает, но отдавая себе отчет в том, что Владимир Путин настроен именно сейчас всепрощающе, и понимая, что это дорогого стоит, в том числе и в судьбе ректора Шанинки (Сергея Зуева.— “Ъ”), за которого он тоже просил.

Центральным событием встречи, как потом выяснилось, стал диалог Владимира Путина с кинорежиссером Александром Сокуровым.

И главное, режиссер начинал-то с пониманием:

— Внешняя политика страны очень сложная, она даже иногда мне кажется очень дорогой для такой небогатой страны, как Российская Федерация. Все же у нас на довольствии, в нашем полку и Белоруссия, Южная Осетия, Абхазия… Насколько я понимаю, надо помогать Сирии, надо помогать большим дотационным южным регионам. В общем, понятно, что активная политика требует огромных и военных расходов, и крепких тылов…

Это уже была ошибка. Возможно, Александр Сокуров недооценивал, что его услышали вообще все, в том числе и те, кто на довольствии.

— Так вот, я о тылах,— продолжал он.— Для меня тылы — это моя Конституция, и пересечение интересов гражданина с конституционными текстами.

Он зачитывал письмо жителей деревни в Ленинградской области, представляющих народ водь. Эту деревню хотят снести ввиду строительства транспортной развязки.

— Я опираюсь,— говорил Александр Сокуров,— на текст Конституции, который нам гарантирует борьбу за сохранение малых этносов, тем более тех, кто существует, живут на Северо-Западе… На самом деле это очень серьезный конституционный вопрос. И это как раз находится в контексте прав человека. И в этом смысле, мне кажется, мы все же пребываем в некотором конституционном кризисе: текст — одно, жизнь — другое.

С этим президент вряд ли бы стал спорить, но оказалось, что это еще даже не начало.

— Федеральная национальная Конституция — ей 100 лет,— рассказал Александр Сокуров.— Была другая экономика, политика, другие социальные фантазии населения… Большевистская сила собрала все яйца в одну корзину, и за это время из яиц вылупились куры, орлы, страусы, кошки… бог знает кто…

Вот насчет кошек было, наверное, лишнее.

Но даже не это смутило Владимира Путина.

— Все республики сегодня носят национальный характер. Есть столицы, даже есть армии, появился падишах… — волновался режиссер.— Есть президент федерации, а куда делась Россия? У России даже нет столицы! Москва — столица Москвы! Нам важно думать, говорить об этом, потому что многие об этом думают!

Вообще-то даже Дмитрий Рогозин, когда у его партии «Родина» была в разгаре предвыборная кампания, не позволял себе такого.

— Кавказ становится мононациональным! — воскликнул Александр Сокуров.— Сейчас русских там почти нет! Вся власть в руках коренных людей, а развития нет или почти нет… Многие молодые люди на Кавказе, а мне приходится иметь дело в силу обстоятельств именно с Кавказом, мне говорили открыто: «Вы, русские, не очень заслуживаете уважения». В Дагестане даже шутят, когда возникают экономические проблемы: «Ничего, русский мужик заработает!» Дальше они продолжают: «Вы со всеми ссоритесь, вы не можете справиться с бюрократией, коррупцией — слишком добренькие. Не можете создать мировую экономику, обладая мировыми богатствами. А мы разные, и религии у нас разные, и климат-то у нас получше. Будете воевать с НАТО, мы на вашей стороне воевать не будем».

Проблемой Александр Сокуров называл то, что и правда, как потом пенял ему Владимир Путин, нельзя было называть вообще.

— Приближение исламской революции. Революцию можно предотвратить, но не победить,— констатировал режиссер.

Неожиданно он вспомнил о профсоюзах:

— Необходима реанимация профсоюзного движения в стране, неприкасаемость профсоюзных лидеров, членов профсоюза от политических репрессий.

Потом — об армии:

— Восстановление офицерских собраний в армии. Это очень важно!

И конечно, о реформе МЧС:

— Нам необходимо создание новой службы гражданской обороны, которая могла бы разработать для администрации страны пошаговые действия в случае катастрофических обстоятельств!

Было и совсем неожиданное:

— Нам необходимо ограничить строительство на Северо-Западе, на Урале и в Сибири многоэтажного строительства, потому что беды именно в этих огромных многоэтажных районах на окраине городов могут привести к катастрофическим последствиям!

Сказал и за женщин:

— Выступаю с законодательной инициативой отменить все наказания граждан женского пола за участие в общественно-политическом движении. Милосердие выше справедливости!

Между тем главным его тезисом оказался следующий:

— Давайте посмотрим, что происходит с российским государством, с нашей конструкцией государства! Давайте отпустим всех, кто более не хочет жить с нами в одном государстве, пожелаем им удачи, пожелаем удачи всем падишахам, я не знаю, всем, кто хотел бы начинать жить своей жизнью! А нашей армии пожелаем крепости и силы!

Может, он думал, что последняя фраза понравится Владимиру Путину и что он согласится со всеми остальными.

Напоследок Александр Сокуров извинился:

— Простите, что я так долго и так страстно, слишком страстно говорил. Извините!

— Да, есть за что извиниться,— среагировал президент.— Есть за что извиниться, Александр Николаевич, потому что у вас не выступление, а манифест — набор проблем и набор страхов, которые есть у какой-то части наших граждан. Всегда так бывает. Какие-то из них, может быть, относятся к вещам, лежащим на поверхности, и гипертрофированы, какие-то выбраны очень странным образом и для меня совершенно непонятны.

Российский президент выглядел очень напряженным. Походя задето было то, за что он боролся последние 20 лет. И против чего тоже.

— Например, вы сказали о том, что все республики носят национальный характер теперь,— говорил Владимир Путин.— А разве раньше было иначе? Разве при Советском Союзе было по-другому? Только теперь у нас нет права выхода из единого государства, а там было право выхода без всяких ограничений!

То есть сегодняшнюю ситуацию, сложившуюся после голосования по новой Конституции, он расценивает как позитивную.

— В конце,— Владимир Путин сразу перешел к тому, что его, видимо, просто возмутило,— вы сказали о том, что давайте отпустим всех, кто с нами не хочет жить. Откуда вы знаете, кто с нами хочет жить, а кто не хочет?!

— Давайте проверим! — Александр Сокуров успел предложить довольно-таки убийственную вещь.

— Проверяли,— кивнул Владимир Путин.— В том числе и в ходе голосования по Конституции. Посмотрите, как люди голосуют. Можно как угодно сейчас на этот счет дискутировать и сколько угодно долго. Но я вас уверяю, что подавляющее большинство людей понимают, с чем они столкнутся, если они будут действовать по-другому. И чеченский народ, кстати говоря, знает это лучше, чем кто-либо другой на Кавказе. Вы говорите о многообразии, привели в пример Дагестан. Пример, кстати, очень хороший. Дагестан — это многонациональная республика. Что предлагается — разделить весь Дагестан? Или Карачаево-Черкесия. Разделить карачаевцев и черкесов? Там много вопросов, я знаю их очень хорошо. У нас 2 тыс. территориальных претензий по стране!

Дорогой Александр Николаевич, вы хотите повторения Югославии на нашей территории?!

Президент перестал сдерживать себя. Удар и правда был нанесен по самому больному для него.

— Нет, я хочу предложить думать,— держался и даже перебивал президента Александр Сокуров.— Нашей Конституции 100 лет! Нашему строительству — 100 лет!

Уже, правда, непонятно было, в чью пользу это аргумент.

— Александр Николаевич,— обрывал его Владимир Путин,— у нас с вами же сейчас не дискуссия, у нас обмен мнениями… А то мы сейчас превратимся в какое-нибудь ток-шоу и будем друг друга перебивать, не переставая. Я вас знаю очень давно, отношусь к вам с большим уважением, потому что вы говорите всегда искренне. Но, прямо скажем, далеко не всегда точно. И некоторые вещи следовало бы как следует сначала рассмотреть и подумать. Например, отношения среди вайнахов… Я прошу вас относиться к этому очень серьезно.

По его представлениям, Александр Сокуров вел себя, конечно, как слон в посудной лавке.

— Да, повторяю еще раз, 2 тыс. разных претензий на территории России! — воскликнул президент.— Не буди лиха, как у нас говорят! К этому очень серьезно нужно относиться. И поверхностно вот так на всю страну об этом говорить непозволительно даже вам! Уверяю вас, это опасные игрушки, мы это проходили! И как я говорил на прошлой нашей дискуссии, люди в нашем с вами возрасте на войну не пойдут!

То есть это было не в первый раз.

— Что касается нашей армии. Не беспокойтесь за нашу армию — с ней все в порядке, она развивается. И в такой сложной организации, которая насчитывает почти что миллион человек, не может не быть проблем. Но если посмотреть на нашу армию середины 1990-х и сегодняшнюю армию, достаточно почитать только характеристики нашей армии со стороны тех, кто объявляет нас противником, чтобы понять, какую дорогу развития прошла наша армия, где она находится сейчас и на что нам рассчитывать в ближайшее время,— Владимир Путин, казалось, успокаивается или, по крайней мере, пытается себя успокоить.

Но так только казалось:

— Потом такие вещи, как кто находится у нас на довольствии! Можно как угодно относиться к Белоруссии, к белорусам, к руководству Белоруссии, но говорить, что она находится у нас на довольствии, некорректно, Александр Николаевич, непозволительно это делать публично! (Непублично все-таки можно.— А. К.). Это неуважение к целому народу и к целой стране, которая у нас находится в составе Союзного государства! Это тонкий, длительный процесс, который требует исключительной компетентности и терпения, уважения к партнеру! По-другому мы ничего не добьемся!

Могло сложиться впечатление, что добиться следует именно постановки на довольствие. И господин Путин, видимо, понял это:

— А добиваться мы можем только одного — взаимопонимания и выстраивания таких отношений на взаимовыгодной основе, которые привели бы нас к повышению нашей общей конкурентоспособности и к решению проблем, которые стоят перед нашими народами! Также и к тому, что мы должны поддерживать Кавказ. Кавказ — это часть Российской Федерации! Есть другой способ, о котором люди крайних взглядов, у нас тоже такие есть, к сожалению (Вот один такой человек сейчас был перед ним в кадре.— А. К.), говорят: «Давайте мы всех распустим, будем жить так, как мы хотим»! А мы и живем так, как мы хотим. «Мы распустим тех, кто с нами не хочет». Повторяю еще раз, а почему вы решили, что подавляющее большинство людей в республиках не хочет? Наверное, там есть такие. И кровавый период середины 1990-х — начала 2000-х нам показал, к чему это может привести. Но разве вы этого хотите? Мы этого не хотим!

То есть вообще разделил себя и Александра Сокурова на «мы» и «вы».

— Поэтому,— добавил президент,— распускать людей с подобными взглядами — это очень опасная штуковина! Она может очень плохо закончиться. И здесь мы многое сделали, для того чтобы уйти от этой опасной черты. Не надо толкать нас назад. Не нужно! Что касается того, что мы кормим кого-то или не кормим, распустить, не распустить…

Разве русский народ, об интересах которого вы сейчас сказали, разве он заинтересован в разложении и в распаде Российской Федерации?! Разве это будет тогда Россия, которая создавалась как многонациональная и как многоконфессиональная страна? Вы хотите нас превратить в Московию?! Ну в НАТО это хотят сделать!

— Я хочу предложить подумать о том, что происходит в стране и как она построена. Я предлагаю думать, Владимир Владимирович! — боролся Александр Сокуров.

— Александр Николаевич, а кто же против того, чтобы думать? Так перед тем, как это сказать, надо было хорошо подумать! Но прежде чем говорить такие вещи публично, надо хорошо подумать. Вы не сердитесь на меня, пожалуйста, но это очень серьезные вещи!

— Лучше сказать прямо! — Александр Сокуров возражал демонстративно.

Но и Владимир Путин тоже:

— Нет, некоторые вещи лучше сказать прямо, а о некоторых вещах лучше помолчать! Некоторые вещи очень беспокоят. Позвоните, приходите, обсудим. Вопросов нет, пожалуйста! Просто это очень тонкие вещи, очень тонкие и чувствительные. Можно легко обидеть, кого-то оскорбить.

— Согласен,— неожиданно произнес режиссер, когда от него, кажется, уже никто не ожидал этого.

Возможно, он теперь хотел и правда оставить себе путь для разговора с президентом один на один.

Владимир Путин намерен был уже закончить, но и не дать слова Генри Резнику не мог.

Выступление адвоката было полностью посвящено теме, которая казалась исчерпанной на этом мероприятии, то есть исправлению закона об иноагентах. Но Генри Резнику удалось кое-чем заинтересовать президента:

— Начну с того тезиса,— произнес Владимир Путин,— вы его достаточно ясно сформулировали, когда сказали: «Россия стала враждебной всему миру». Это не так. Россия не становилась враждебной никакой части мира. Определенная часть мира считает нас своими противниками. Это мы, что ли, в своих институциональных документах стратегического характера записали, что мы кого-то объявляем противником?! Нет, это нас объявляют. А почему? И на это есть очень простой ответ.

Тут Владимир Путин поделился новой информацией:

— Вот смотрите, середина 1990-х, начало 2000-х годов. В начале 2000-х я уже вычистил всех, но в середине 1990-х у нас в качестве советников, официальных сотрудников правительства Российской Федерации сидели, как позднее выяснилось, кадровые сотрудники Центрального разведуправления США. Их потом США привлекали к уголовной ответственности, что они, будучи сотрудниками ЦРУ и работая у нас, нарушали американское законодательство, участвовали в приватизации! Это только один пример, на самом деле их гораздо больше!

И он сразу вспомнил о некоторых из них:

— На наших объектах ядерного оружейного комплекса сидели американские специалисты! Приходили туда на работу каждый день — с утра до вечера, стол стоял и флаг американский! Они там жили… и работали! Им не нужны были такие тонкие инструменты вмешательства в нашу политическую жизнь, поскольку они и так все контролировали! Конечно, ситуация изменилась, страна стала другой, она стала более самостоятельной, более суверенной, растут возможности наших вооруженных сил, и отношение к России начало меняться.

В который раз Владимир Путин продемонстрировал свое отношение к Борису Ельцину:

— Давайте вспомним, как складывалось отношение к первому президенту России Борису Николаевичу? Все было хорошо, его все с удовольствием похлопывали по плечу! Стоило ему только поднять голос в защиту Югославии и неправовых действий… А мы с вами понимаем, что это абсолютно неправовые действия, нарушающие международное право в отношении Югославии, когда проходят бомбардировки без всякой санкции Совета Безопасности ООН, это грубейшее нарушение международного права, вы-то это хорошо знаете, хорошо понимаете, кто бы здесь чего ни говорил (я не был бы на его месте так уж уверен.— А. К.)… Стоило только Борису Николаевичу Ельцину поднять голос в защиту международного права и прав народов Югославии на то, чтобы к ним относились цивилизованно,— сразу же отношение и к России изменилось, и к нему лично!

И Владимир Путин подошел к новейшей истории влияния иноагентов, а точнее просто агентов, чаще всего ЦРУ (из тех немногих, кого не успела перековать приватизация.— А. К.), на Российскую Федерацию:

— Поэтому как только Россия стала заявлять о своих интересах, о том, что они у нее есть, стала повышать свой суверенитет, экономику и возможности вооруженных сил, потребовались другие инструменты влияния на нашу внутриполитическую жизнь, в том числе достаточно тонкие инструменты через различные организации, которые получают финансирование из-за границы…

На самом деле Владимир Путин откровенно объяснял сейчас, почему в России появился закон об иноагентах:

— Вы можете представить себе какую-нибудь российскую неправительственную организацию где-нибудь в Европе или в Штатах, которая занимает критическую позицию в отношении политики этих государств? Даже представить себе такого невозможно, уверяю вас, мгновенно сотрут с лица земли сразу. Наши зарегистрированные там средства массовой информации объявляются иноагентами! Я уже говорил сегодня в ходе нашей дискуссии вначале: вызывают на допросы, им грозит тюремное заключение.

Все, что мы делаем (объявляя людей и организации иноагентами.— А. К.),— это, знаете, легкое напоминание того, что используется в других странах для защиты своего суверенитета и своей внутренней политики! Как мы с вами знаем, наш закон не запрещает деятельность тех или иных организаций! Не запрещает!

У господина Путина есть, судя по всему, и дополнительная информация по иноагентам, которой он пока не спешит делиться в полном объеме, а просто анонсирует ее:

— Хотя вы знаете, что происходит? Вчера, допустим, были какие-то приняты решения по тем структурам, которые получают финансирование из-за границы и участвуют в политической деятельности. Им перекрывают в известной степени эти каналы финансирования — возникают сразу другие, или те, кто никогда ничего подобного раньше не делал, но, желая получить дополнительные источники, получают эти деньги, как-то начинают менять и свою деятельность в этой связи, отрабатывая это финансирование, или становятся каким-то финансовым хабом и передают эти деньги другим структурам!

Вот теперь можно было и правда заканчивать.

Впрочем, можно не сомневаться, что продолжение следует.