 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ  К 1964 году у членов Президиума ЦК накопилось немало поводов сомкнуть ряды против дорогого Никиты Сергеевича. "Этих двух дураков Леню и Колю" (слева — товарищ Подгорный, рядом с ним — товарищ Брежнев) он обещал снять. Товарищ Кириленко (третий слева) мог поплатиться за близость к товарищу Брежневу. Товарищи Косыгин и Полянский (второй и третий справа) недооценили историческую роль кукурузы. А у честолюбивого товарища Шелепина (справа) были большие карьерные планы |
"Кто это всесильный такой, что стоит над ЦК и Совмином?"
В скоропостижной политической смерти Хрущева народное недовольство его политикой было важным фактором. Хронические проблемы с продовольствием были благодатной почвой для забастовок и митингов. А от бесконечных идейных шатаний — то Сталин гений, то преступник, то китайцы друзья на век, то заклятые враги — как грибы росли кружки инакомыслящих. К концу правления "дорогого Никиты Сергеевича" в огромных количествах распространялись разнообразные самодельные листовки и прокламации.
И все же Хрущева-политика привели к печальному исходу куда более важные обстоятельства. В первые год-два после смерти Сталина казалось, что он понимает: реальная исполнительная власть в стране принадлежит чиновникам. И делает все, чтобы привлечь аппарат на свою сторону. Он отменял постановления Маленкова, урезавшие чиновничьи зарплаты и привилегии. А также откровенно льстил аппаратчикам, выступая перед ними. К примеру, в 1954 году в Ленинграде он говорил:
"Пользуясь тем, что я выступаю перед работниками обкома и горкома партии, мне хотелось бы сказать о значении партийного и советского аппарата. Ваше положение весьма ответственное. Часто говорят — замечательный доклад сделал, а доклад делал Иванов, но писал Петров. Ведь так бывает? Но мы хорошо знаем, что, кто бы ни делал доклад, все материалы он сам не мог подобрать, тут нужно было бы одному человеку год сидеть. Заслуга здесь немалая прежде всего аппарата, хотя люди, которые работали над материалом, остаются в тени... Аппарат успешно будет работать тогда, когда руководители понимают и ценят вашу работу, не подлаживаясь к вам, они должны прямо говорить о недостатках в вашей работе, а иногда и теплые слова, которые вы заслужили".
Но затем отношение Хрущева к кадрам стало резко меняться. Затеянные им реформы аппарата натолкнулись по меньшей мере на непонимание. Сначала, как докладывали Хрущеву, чиновники пребывали в растерянности. Но когда сотрудников расформированных союзных министерств стали отправлять на низовую работу в территориальные советы народного хозяйства, началось сопротивление.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
"Я не знаю, что делать. Я думаю, что Госплан неуправляемый. Мне рассказывал Саркисов (руководитель строительных организаций в Средней Азии.— 'Власть') очень интересную вещь. Когда я был в прошлом году, то я ему посоветовал, чтобы поехали в Москву к т. Козлову (второй секретарь ЦК.— 'Власть'), который новые строительные детали делает для перекрытий. Саркисов рассказывал, что он ездил, с Козловым поговорил и внес предложения. Все было хорошо, как рассказывал Саркисов, он был у Косыгина, он меня поддержал. Пошли в Госплан. Госплан перевернул и Косыгина, и Саркисова: это еще недоработано, это еще производством не проверено, решение принимать нельзя. И к чертовой матери все это в корзину пошло. Затем он еще раз был у Косыгина, доложил ему. Тот ему сказал, что все готово, иди в Госплан. 'Пошел я в Госплан,— говорит Саркисов,— все перевернули, и решения не вышло'.
Я Саркисову сказал, чтобы он прислал эти предложения. Я доберусь до того, кто это переворачивает, кто это всесильный такой, что стоит над ЦК и Совмином. Я и раньше говорил, что Госплан нас не слушает... Там маленький чиновник, который определяет политику... Мы заняты, у нас другого выхода нет, как ему поручать, а он направляет по ложному пути наши решения".
Рецепт борьбы с бюрократизмом у Хрущева не менялся: "Что-то надо делать, с этим мириться мы не можем. Надо давать какое-то время этим чиновникам, и надо их обновлять". И потому сопротивление аппарата только нарастало.
Год спустя, в 1963 году, первый секретарь ЦК вновь жаловался коллегам:
"Наш аппарат настолько силен, приобрел такую силу инерции, что его и Ломако (председатель Госплана.— 'Власть') не сломает. Они Ломако крутят. Там сидят зубры, и он сразу отскакивает, как от тигра...
Я не в плохом смысле говорю о них, мы их так воспитали. Одного заменили другим, но он такой же. Второго заменили — и этот такой же. Мы воспитали хороших людей, но эти люди нуждаются в руководстве, а мы не руководим. Мы не можем сломить. Вот мы поговорили, еще поговорим и скажем, что на основе обмена мнениями закруглить. Соберетесь, закруглите, и опять все будет так же, потому что, когда вы будете закруглять, вы их вызовете, а они будут закруглять по своему радиусу. И опять все пойдет по-старому".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
А для соратников по Президиуму ЦК со всей остротой возник вопрос: идти ли дальше с Хрущевым или без него.
"Анастас лучше пусть после работы дома танцует"
Впрочем, ответ для большинства высокопоставленных партийных и советских руководителей был очевиден. Никто не забыл, с какой легкостью Хрущев отправлял в отставку давних соратников и даже своих собственных выдвиженцев. Характерной в этом смысле была история, когда в марте 1962 года из состава Президиума ЦК были выведены Николай Игнатов, Екатерина Фурцева и Нуритдин Мухитдинов.
Всех их Хрущев выдвинул сам. Фурцева была его протеже еще с тех времен, когда он возглавлял московскую парторганизацию, а она под его началом руководила райкомом. Игнатова и Мухитдинова тоже продвигал лично Хрущев, но затем он вдруг решил, что Игнатов — закоренелый интриган. А Мухитдинов спорит по многим вопросам со вторым секретарем ЦК — Фролом Козловым.
В итоге на XXII съезде КПСС их фамилии просто не включили в списки для голосования в члены ЦК. Для обоснования правильности этого решения Хрущев в узком кругу соратников не стеснялся в выборе аргументов. Фурцева, мол, всегда шаталась из одной группировки в другую. Мухитдинов проявляет в быту элементы байства и бьет жену. А Игнатов — интриган, и этим все сказано.
Еще мельче был повод для избавления от еще одного старого и верного соратника — Алексея Кириченко. Он, правда, доставлял первому секретарю ЦК сплошные огорчения, проваливая, как вспоминали ветераны, любое порученное ему дело. Однако из секретаря ЦК КПСС в секретаря Ростовского обкома он превратился из-за выстрела на охоте.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Под руководством товарища Миронова (вверху) отдел административных органов ЦК ковал для страны надежные кадры заговорщиков (в центре — товарищ Шелепин, внизу — товарищ Семичастный) |
К 1964 году практически каждому работавшему в окружении Хрущева руководителю досталась порция всегда неожиданной и крайне злобной критики первого секретаря ЦК. Как рассказывал мне Николай Месяцев, работавший в то время заместителем заведующего отделом ЦК, он присутствовал на встрече советского руководства с вьетнамской делегацией. Неожиданно Хрущев начал рассказывать гостям о присутствовавшем здесь же Николае Подгорном:
"Хрущев характеризовал его так: 'Что с него взять? Был сахарным инженером — им и остался. Мы его вытащили с Украины потому, что он там все дела проваливал. Чем он в Москве занимается, какую пользу приносит, я понять не могу'. Подгорный побагровел, но все выслушал молча. В этой характеристике была большая доля истины. Но мало кто любит выслушивать такую правду в глаза. Брежнев встал из-за стола, подхватил меня под руку и повел из зала так, будто нам потребовалось срочно позвонить по делу. А мне тихо сказал: 'Идем, а то сейчас Никита и про меня начнет говорить'".
Хрущев обрушивался даже на тех, в чьей помощи и поддержке остро нуждался. В 1961 году на заседании Президиума он вдруг принялся вышучивать Анастаса Микояна:
|
|
||||
|
|
||||
|
Немногочисленные сторонники товарища Хрущева не оказали заговорщикам никакого сопротивления. Главного редактора "Правды" товарища Сатюкова (вверху слева) накануне исторического пленума ЦК КПСС послали за границу, председателя Госплана товарища Кузьмина внизу слева) заперли в гостинице "Москва", а главный редактор "Известий" товарищ Аджубей (вверху справа) и секретарь ЦК товарищ Поляков (внизу справа) безропотно отправились в отставку вслед за своим благодетелем
|
|||||
А. И. Микоян: Я же ничего не сказал.
Н. С. Хрущев: Но ты же не сказал, что тебе некогда. Я ездил 12 дней. То, что я сделал за 12 дней, и двух дней хватило бы, потому что я был главным танцующим лицом, а я и в молодости не пользовался признанием в этом, тем более теперь, в моем возрасте. Анастас лучше танцует, я считаю, что он справился бы с этим, но стоит ли ездить за этим в Индонезию, пусть он после работы танцует дома. (Веселое оживление).
А. И. Микоян: А я и не прошусь.
Н. С. Хрущев: Я к примеру говорю, должен же я для критики объект выбрать.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Перед октябрьским (1964 года) пленумом ЦК КПСС секретарь ЦК товарищ Суслов и председатель Совнархоза товарищ Дымшиц заняли консолидированную позу — они выжидали, когда генеральная линия партии выпрямится без их участия |
Помимо страха оказаться следующим объектом критики с далеко идущими последствиями у советской верхушки были и более существенные. В рамках своих многочисленных реформ в 1960 году Хрущев надумал заняться сменой поколений во властных структурах:
"Сейчас у нас секретари обкомов, секретари райкомов дедушки и прадедушки, а куда же податься молодым, которым 30-35 лет? Им хода нет. Я считаю, что это неправильно, товарищи, должно быть выдвижение. Ведь раньше мы брали секретаря райкома и выдвигали его секретарем обкома. Об этом я сейчас не слышу. Разве это правильно? Им закрыли дорогу. Провалимся мы, если так будем сидеть, когда старики молодых не будут подпускать".
А год спустя предложил внести в программу КПСС пункт о том, что руководители могут избираться только на два срока. Себе, естественно, он тут же отмерил три:
"Я все-таки считаю,— говорил Хрущев при обсуждении программы,— что следует оставить три срока для союзного и два срока ниже, для всех. Почему? Все-таки союзный есть союзный. Во-вторых, когда мы запишем два срока, то нам не скажут этого, но это вызовет большое недовольство у руководителей братских компартий социалистических стран. Надо с этим считаться".
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
"Каждый считает, что его сын или дочь, конечно, гениальны. Если же эта гениальность не раскрыта сейчас, то раскроется, когда умирать будет. А это просто иной раз оболтус. Но этот оболтус получил 11-летнее образование, затем проучился пять-шесть лет в вузе, просидел на шее общества, а выходит бездельником. И стоит вопрос, куда пристроить дурака с высшим образованием. Вы не знаете таких примеров? Если вы так скажете, это будет нечестно. Такие примеры есть, и не один. Наше потомство, которое стоит ниже своих предков, эксплуатирует имя отцов и дедов, заработанное горбом в обществе, и оно это имя стрижет и расточает, потому что его поведение не соответствует поведению отцов и дедов. Злые языки говорят, что у Толстого самое худшее произведение — это его дети. А мы что, лучше Толстого в этом деле?"
Получалось, что, постоянно наступая на льготы отцов, Хрущев решил лишить последних льгот и детей. Ему, конечно, поддакивали, но вопрос тихо спускали на тормозах. А высшие советские руководители тем временем вели разговоры о необходимости радикальных перемен.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ В сентябре 1964 года судьба заговорщиков (на фото — товарищи Брежнев и Полянский) висела на волоске: Хрущеву донесли о готовящемся смещении. Но первый секретарь в это не поверил |
За прошедшие после смещения Хрущева 40 лет не только историкам, но и самим участникам этих событий не удалось прийти к единому мнению о том, кто был инициатором и движущей силой заговора. Кто-то считает, что все задумал Брежнев, но им возражают, что Брежнев был слишком слабохарактерным для такой серьезной и опасной операции. А бывший секретарь ЦК Борис Пономарев рассказывал мне, что Брежнева и Подгорного втянули в заговор, сообщив им, будто офицер охраны слышал, как Хрущев говорил, что "этих двух дураков — Леню и Колю — надо снимать с работы".
Есть мнение, что заговор возглавляли бывшие вожди комсомола — Шелепин и Семичастный, первый из которых был секретарем ЦК, главой госпартконтроля и зампредом Совмина, а второй — председателем КГБ. Но часть историков обоснованно считает, что оба не имели достаточного авторитета в партии и аппарате, чтобы затеять акцию такого размаха.
Скорее всего, идея заговора вызрела в ходе коллективных охот и выпивок. Но всю организационную работу взял на себя аппарат, а именно завотделом административных органов ЦК Николай Миронов. У бывшего фронтового разведчика хватало для этого смелости, а также опыта работы в госбезопасности и авторитета в партаппарате, да и не только в нем.
Работавший под его началом заведующим сектором Ардалион Малыгин рассказывал мне, что Миронов был единственным заведующим административным отделом, к которому приезжал в ЦК министр обороны, хотя маршал Малиновский и занимал более высокую ступень в советской иерархии.
Миронов был в хороших отношениях и с Брежневым, под руководством которого он работал в Днепропетровске, и с Шелепиным и с Семичастным, которых он курировал в качестве председателей КГБ. О том, как Миронов вел подготовку "демократического смещения Хрущева", мне рассказывал Николай Месяцев:
"Ко мне он подходил довольно аккуратно и долго. Мы общались семьями на дачах ЦК в Усове, жили по соседству. На прогулках он, не торопясь, выяснял мое отношение к Хрущеву, к ситуации в стране. Наши оценки были созвучны. Я думаю, что так же он выбирал и других людей. Практически всех, кого я знаю, к делу привлек он.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Восстановив ленинские нормы руководства партией и правительством, товарищи Брежнев, Подгорный и Косыгин на многие годы погрузились в чувство глубокого удовлетворения |
На финальном этапе заговора к разговорам с потенциальными союзниками был подключен уже большой круг людей. Николай Игнатов встречался с руководителями областей и республик. С колебавшимся Михаилом Сусловым, которого иногда называют идеологом заговора, пытался договориться во время поездки во Францию секретарь МГК Николай Егорычев. Разговор шел во время прогулки. Выслушав Егорычева, хитрый Суслов ответил, что, мол, дождь накрапывает, пойдемте.
С руководителями Совмина СССР и верхушкой его аппарата вел разговоры первый зам Хрущева Алексей Косыгин. Председатель Совнархоза Вениамин Дымшиц, услышав от него о готовящемся пленуме, молча попятился к дверям и тут же отправился в больницу. Говорят, что такого наплыва пациентов, как в октябре 1964 года, кремлевские больницы не знали за всю свою историю. Не было ни одного свободного места.
С теми немногими, кто пытался помочь Хрущеву, разбирался глава КГБ Семичастный. Его люди заблокировали в гостинице "Москва" тех немногих членов ЦК, которые собирались выступить в защиту первого секретаря. Хотя, по сути, все было решено еще до пленума, на заседании Президиума ЦК. Все высказали Хрущеву накопившиеся претензии. В первый день он еще сопротивлялся. А потом сник. На следующий день он горестно заметил: "Собрались и мажете говном, а я не могу возразить".
Никто не ожидал, что все удастся сделать так легко и быстро. Как вспоминали ветераны КГБ, все решили, что Хрущев готовит какой-то подвох в своем стиле. Больше всего боялись, что он прорвется в американское посольство и начнет оттуда призывать народ на помощь. Прийти, конечно, никто не придет. Но репутация новых руководителей будет серьезно подмочена. И потому вокруг посольства были поставлены машины "семерки" — службы наружного наблюдения КГБ с приказом любой ценой не допустить прорыва Хрущева к американцам. По той же причине с замиранием сердца Брежнев и компания выслушивали доклады о том, куда едет и что делает Хрущев. В конце концов самого высокопоставленного пенсионера страны попросили не выезжать с дачи.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Окрыленный победой, товарищ Мироновготовился к стремительному взлету на пост секретаря ЦК. Но меньше чем через неделю после отставки Хрущева его самолет врезался в гору Увалу под Белградом |
Тем временем в Москве вовсю делили власть. Миронов, как вспоминал Ардалион Малыгин, со дня на день ожидал выдвижения на пост секретаря ЦК, но все сложилось иначе. Меньше чем через неделю после пленума, 19 октября 1964 года, он в составе советской делегации вылетел в Белград на празднование годовщины освобождения.
"В этот день,— вспоминал Николай Месяцев,— на Красной площади встречали космонавтов. Я сидел у себя в кабинете на Пятницкой и следил за ходом прямой трансляции. Вдруг заходит руководитель службы радиоперехвата. Докладывает, что западные радиостанции передают, что в Югославии разбилась советская делегация во главе с маршалом Бирюзовым. Я снимаю трубку и звоню в Белград нашему послу. Он говорит, что слышал взрыв. Минуты через три он мне перезвонил и сказал, что все погибли. Военные пилоты первый раз летели по этому маршруту и при развороте на посадку врезались в гору Увала. Когда с погибшими прощались в ЦДСА, Брежнев плакал навзрыд".
Хрущев почти на семь лет пережил организатора своего смещения. По русской традиции его, как пострадавшего от власти, стали жалеть и даже любить. Со временем его гонения на интеллигенцию и кампании по борьбе с инакомыслием подзабылись. И его повсеместно стали называть отцом оттепели. Хотя Хрущев, находясь у власти, и не признавал это дитя своим. "Понятие о какой-то 'оттепели',— рассказывал он в 1963 году коллегам по партийному руководству,— это ловко этот жулик подбросил, Эренбург".
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ АРХИВ
|
Правление товарища Хрущева служило для советского народа неиссякаемым источником поэтического вдохновения. Архивы сохранили для потомков образцы устного народного творчества того времени. Хрущев и кукуруза Царь Никита был мордастый, И речистый, и зубастый, Кукурузу сам не ел, А других кормить велел. Хрущев и Америка Клич пустил на всю страну, Всех послал на целину. Очередь за хлебом прет, А Никита все орет: "Догоняем, догоняем, За Америкой, вперед!" Догоняли, догоняли, Чуть штаны не потеряли. Хрущев и заграница А Никита, словно птица, Стал летать по заграницам. И куда он ни летал, Всем подарки раздавал. Им — дворец, полузаводик, Здесь — пшеницу, пароходик. Так он грабил свой народ, Чтоб другой кормился сброд. Хрущев и антипартийная группировка Царь собрал скорее пленум И промолвил: "Я измену Начинаю замечать, Разрешите показать: Маленков с дороги сбился, Каганович заблудился, Влево Молотов свернул, И Шепилов к ним примкнул". Хрущев и цены Товарищ, верь! Придет она, На водку старая цена. И на закуску будет скидка, Ушел на пенсию Никитка. |