 |
ФОТО: СЕРГЕЙ МИХЕЕВ  Леонид Кучма (не платил долгов), |
Всех иностранных лидеров в Москве с давних пор принято делить на "наших" и "ненаших". В советские годы принцип деления был очевиден. Дружественными политиками были те, кто собирался строить социализм или в крайнем случае обещал бороться с империализмом, капитализмом и колониализмом. В демократической России былой набор качеств уступил место новому, довольно парадоксальному. Чтобы стать "нашим человеком", политику совершенно необязательно отстаивать российские экономические или политические интересы. Не нужно даже на словах декларировать верность. Заслужить дружбу Москвы лидер может, если у него очень много проблем, часть которых он хочет переложить на Россию.
Югославский друг
Бывший югославский лидер, нынешний узник тюрьмы Схевиненген, в Москве традиционно считался другом и партнером. Все 90-е годы, когда Балканы были самой "горячей точкой" Европы, российские дипломаты делали все возможное, чтобы отстоять интересы Югославии и ее лидера. А Слободан Милошевич раз за разом отвергал посреднические предложения Москвы, предпочитая сепаратные переговоры с США и НАТО. В 1995 году, например, он отказался от всех планов урегулирования в Боснии, но подписал предложенный Биллом Клинтоном Дейтонский мир. Нежелание Слободана Милошевича прислушиваться к России всякий раз для Москвы становилось сюрпризом — и российские политики предпочитали не замечать эту неверность. В 1999 году, через два дня после начала бомбардировок Югославии, глава МИД РФ Игорь Иванов сообщил депутатам Думы сенсационную весть: пока в октябре 1998 года Россия всеми силами пыталась предотвратить бомбардировки, Милошевич подписал два сепаратных соглашения с НАТО — о максимальной численности сербских войск в Косово и об облете авиацией НАТО территории Косово. Россия об этих договорах ничего не знала, а ведь именно их нарушение стало одним из поводов для начала натовской операции.
Тем не менее, когда положение Милошевича становилось все хуже, Москва пыталась защитить его. Самым ярким эпизодом стал знаменитый разворот самолета Евгения Примакова, узнавшего о начале бомбардировок Югославии. МИД даже грозил "адекватными мерами", а военные говорили о возможности силового ответа.
Благодарности Москва не дождалась. Соратники президента Югославии обвиняли главу российского МИДа Игоря Иванова в "лизоблюдстве перед США", а в это время лидер сербской демократической оппозиции Вук Драшкович искал в Москве поддержки в борьбе с режимом. Но Игорь Иванов отказывался принимать противников Милошевича.
Не отступилась Россия от Слободана Милошевича и тогда, когда его падение стало очевидным. В сентябре 2000 года состоялись президентские выборы, на которых Милошевич проиграл лидеру оппозиции Воиславу Коштунице. Однако югославский ЦИК не признал Коштуницу победителем. В Белграде шли многотысячные демонстрации протеста. Российский МИД, на чью поддержку уповал Коштуница, упрямо заявлял, что президент Югославии должен быть избран законно, а не на улице; оппозиция, если хочет доказать свою правоту, может сделать это в суде. Когда Милошевич попытался отменить итоги выборов и в Сербии начался бунт, Москва все еще пыталась урегулировать ситуацию, не обидев при этом уходящего диктатора. Игорь Иванов встречался с уже свергнутым Милошевичем в его резиденции. Другие российские политики называли победу оппозиции в Сербии государственным переворотом. А президент Путин поздравил Воислава Коштуницу с победой только через две недели после того, как это сделали западные лидеры.
|
|
||||
|
|
Саддам Хусейн тоже понимал дружбу с Россией весьма своеобразно. Он всегда очень радушно принимал у себя российских политиков и дипломатов, которые приезжали к нему со спасительной миссией, предлагая отвести очередной неминуемый удар от его страны. По итогам встречи российский переговорщик с облегчением сообщал, что уломал Саддама на ряд уступок. А затем Саддам полностью дезавуировал слова российского представителя, принимая решение, противоположное тому, о котором пообещал Москве. Именно так накануне операции "Лис в пустыне" 1998 года иракский лидер издевался над российским спецпредставителем Виктором Посувалюком. Однако Москва не обижалась. В феврале 1998 года Борис Ельцин даже заявил, что, планируя удар по Ираку, Билл Клинтон "может нарваться на мировую войну". А когда удар был нанесен, Россия отозвала своих послов из США и Великобритании.
В преддверии последней войны 2003 года Саддам пытался привязать к себе Россию, обещая новые нефтяные контракты. А в Москве то и дело принимали главного представителя иракского режима Тарика Азиза, а также вице-президента Таху Ясина Рамадана. Российские делегации посещали Багдад чуть ли не ежемесячно: отметились там и Игорь Иванов, и Геннадий Селезнев, и Евгений Примаков, и даже митрополит Кирилл. Евгений Примаков, кстати, посещал Багдад в качестве спецпредставителя президента РФ всего за месяц до начала войны в Ираке, а спикер Госдумы — за десять дней.
Постоянно контактируя с Саддамом Хусейном, российское руководство не торопилось наводить мосты с его оппонентами-преемниками. В феврале 2003 года, когда падение Саддама было предрешено, в Москву приехала высокопоставленная курдская делегация — она удостоилась приема только на уровне начальника департамента МИДа, чем была страшно оскорблена. В то же время другие иракские оппозиционеры из Иракского национального конгресса пригрозили аннулировать все нефтяные контракты, заключенные российскими компаниями в Ираке.
Полноценный официальный визит новых иракских лидеров в Москву состоялся только в декабре 2003 года. Один из лидеров делегации, курдский вождь Джаляль Талабани заявил тогда в интервью "Коммерсанту", что он и его коллеги встречаются в Москве только с президентом Путиным, поскольку он лично никогда не сотрудничал с прежним режимом. И подтвердил, что все несправедливые нефтяные контракты будут пересмотрены.
Грузинский друг
Экс-президент Грузии Эдуард Шеварднадзе был, пожалуй, самым парадоксальным партнером России. Только ему удалось поочередно побывать и главным врагом, и главным другом.
Открытая вражда между Москвой и Тбилиси началась сразу после прихода к власти Владимира Путина. Весной 2000 года Грузия стала единственной страной СНГ, от которой Россия отгородилась визовым барьером. Затем в России заговорили о наличии чеченских боевиков в Панкисском ущелье. Глава МИДа Игорь Иванов даже предполагал, что в Панкиси скрывается бен Ладен. Кульминацией вражды стало заявление Владимира Путина 11 сентября 2002 года — он выдвинул Эдуарду Шеварднадзе ультиматум: или Грузия выдает чеченских боевиков, или Россия наносит удары по ее территории.
В 2003 году, когда кресло под президентом Шеварднадзе закачалось, его окружение обвинило в этом Россию. Но в Москве произошло удивительное превращение. Российское руководство полюбило Эдуарда Шеварднадзе после того, как сопоставило его с набирающим силу лидером оппозиции Михаилом Саакашвили.
Осенью 2003 года ситуация в Грузии изменялась стремительно. 2 ноября прошли выборы, победу в которых ЦИК присудил пропрезидентскому блоку "За новую Грузию". Лидеры оппозиции объявили о начале акций гражданского неповиновения. А Москва через эмиссара Эдуарда Шеварднадзе президента Аджарии Аслана Абашидзе сообщила вчерашнему врагу, что готова оказать ему любую помощь — лишь бы он сохранил власть. Когда "революция роз" уже почти победила, Владимир Путин вдруг позвонил своему грузинскому коллеге, а Игорь Иванов прилетел в Тбилиси и мучительно уговаривал Шеварднадзе не уходить. "Законно избранный президент Грузии", как называли его в тот момент в Москве, взвесил предложение России, просчитал, чего будет ему стоить подавление революции и сможет ли он потом усидеть на российских штыках, и отказался. После отставки Шеварднадзе вернувшийся в Москву Игорь Иванов говорил, что все это время "старался удержать ситуацию в правовом русле".
После "революции роз" Михаил Саакашвили прагматично поблагодарил Игоря Иванова за посредничество — несмотря на то что все время своего пребывания в Тбилиси российский министр работал как раз против оппозиции, уговаривая ее покинуть здание парламента. Вместо того чтобы ответить на этот реверанс, Москва вызвала к себе лидеров трех мятежных грузинских республик — Аджарии, Абхазии и Северной Осетии — и начала с ними демонстративно долгие переговоры. Конструктивные отношения со вчерашней оппозицией, ставшей новой грузинской властью, были убиты в зародыше.
Абхазский друг
История отношений российского руководства с властью непризнанной Абхазии, казалось бы, непохожа на отношения с остальными друзьями — потому что Абхазия всегда была очень лояльна России. Хотя бы потому, что больше абхазским властям искать поддержки было не у кого.
Как известно, абхазский президент Владислав Ардзинба давно и тяжело болен, поэтому все нити управления страной держали в своих руках его семья и сменявшие друг друга премьеры. Лишь однажды российское влияние в Сухуми оказалось в опасности — когда экс-премьер Анри Джергения договорился с Грузией и, по слухам, даже поставил подпись под неким документом. Однако это мимолетное антироссийское поползновение (реальное или мифическое) было пресечено — возможно даже без вмешательства Москвы. Все преемники Джергении, как и вообще все политики Абхазии, были надежно пророссийскими. Казалось бы, Москве нет смысла вмешиваться в прошедшие недавно выборы, ибо все кандидаты одинаково дружественны. Однако Россия выбрала одного кандидата, которого назначили "другом Москвы", а всех остальных стали настойчиво отталкивать.
Победил не лояльный офицер, премьер Рауль Хаджимба, а другой пророссийский политик — экономист Сергей Багапш. Однако Москва крепко вцепилась в своего ставленника. Абхазский ЦИК, Верховный суд, совет старейшин, министерства, даже вице-президент признавали Багапша законно избранным главой государства, но Москва упрямо гнула свою линию. Багапш и его сторонники стали именоваться раскольниками, затеявшими антироссийский переворот. А единственными пророссийскими силами, с точки зрения Москвы, остались только проигравший кандидат Хаджимба, новый премьер, практически неизвестный доселе в республике чиновник из российского МЧС Нодар Хашба и тяжело больной президент Ардзинба. Не секрет, что сам президент настолько болен, что вряд ли в курсе происходящего в его стране. Его самого уже давно никто не видел, а все обращения Ардзинбы к народу произносит пресс-секретарь. Но именно его Россия упорно называет "своим человеком".
Трудно сказать, чем закончится противостояние в Абхазии и оправдается ли ставка Москвы на безукоризненно лояльных, но непопулярных Хаджимбу и Хашбу и семью безнадежно больного президента. В любом случае отныне россиянам будет намного труднее разговаривать с остальными абхазцами.
Украинский друг
Мало кто сейчас помнит, что еще недавно Леонид Кучма считался в Москве противником. В конце 90-х он был известен тем, что воровал российский газ, взвинчивал тарифы за его прокачку и отказывался выплачивать многомиллионные долги "Газпрому". В ответ Москва даже планировала наказать Киев, построив новый нефтепровод в Европу в обход Украины. На внешнеполитической арене Кучма то и дело грозился уйти в НАТО и создавал антироссийскую альтернативу СНГ — ГУУАМ. Однако чем более шатким становилось положение украинского президента на родине, тем больше уступок он делал России. Москва отвечала ему взаимностью — поддержка увеличивалась обратно пропорционально его рейтингу.
Однако еще более удивительными оказались отношения России с его преемником. Москва, скорее всего, не принимала никакого участия в подборе Виктора Януковича на роль нового лидера Украины — торг шел между близкими к президенту кланами. Несмотря на удивительную непопулярность Виктора Януковича (по рейтингу он уступал Виктору Ющенко в десять раз), Москва с энтузиазмом восприняла выбор Кучмы и самозабвенно начала раскручивать его кандидата. Смолкли те голоса в российском правительстве, которые еще несколько лет назад говорили, что премьер Ющенко разумный, прагматичный политик и достойный партнер. Вместо этого Москва начала энергично отталкивать от себя лидера оппозиции, обзывая его националистом и бандеровцем, и демонстративно обласкивать кандидата власти. Результат известен.
Друзья по всему миру
Ставка на слабого всегда становилась причиной критики России за рубежом. Западные аналитики усматривали в этом проявление имперских амбиций. Дескать, Россия хочет иметь не надежных партнеров, а марионеточные режимы, поэтому тащит за уши тех политиков, которые не могут без нее обойтись. Такая стратегия, конечно, крайне неэффективна, поскольку от слабого союзника нет никакого толку — все усилия уходят только на то, чтобы сохранить его у власти, принести дополнительные дивиденды он уже не может.
Однако такое объяснение, конечно, не совсем верно. Ведь далеко не все лидеры, с которыми дружит Владимир Путин, слабы. Зато все они лидеры. Так вышло, что российские власти не умеют говорить с чужой оппозицией. Единственный возможный собеседник Кремля — действующий президент, пусть даже он доживает свои последние дни. Москва боится, что новые власти будут хуже, чем старые. Лучше поддержать нынешнего — от него, по крайней мере, понятно, чего ожидать.
Очень часто такая позиция прямо противоречит не только интересам России, но и здравому смыслу. Практически в каждой среднеазиатской республике есть оппозиция, которая одновременно является и демократической, и пророссийской. Почти все оппозиционеры бежали с родины и пытались обосноваться в России. Однако в Москве они не нашли понимания. Более того, Москва начала их выдавать назад. Кого-то вернули на родину и осудили (на прошлой неделе, к примеру, в Душанбе начался процесс над сданным Россией лидером оппозиции Якубом Салимовым). Остальные, поняв, что ждать от Москвы нечего, отправились дальше на Запад.
Рано или поздно авторитарные режимы в Центральной Азии тоже зашатаются. И тогда местные баши, сейчас пытающиеся лавировать между Россией и США, запишутся, наверное, в верные друзья Москвы. Кого Москва поддержит, понятно. Непонятно только, как россияне смогут разговаривать с народами этих стран, когда дым революций развеется.
МИХАИЛ ЗЫГАРЬ
Сколько длятся бархатные революции
7 дней. Румыния, 16-22 октября 1989 года. Революция в Румынии началась 16 октября 1989 года с демонстрации в городе Тимишоара. Участники акции протеста потребовали отставки президента Николае Чаушеску. Демонстрация была подавлена, однако уже на следующий день в Тимишоаре начались массовые беспорядки. 21 октября беспорядки начались в Бухаресте. Утром 22 октября Чаушеску и его жена бежали из Бухареста и попытались покинуть страну. Пилот вертолета, на котором они собирались лететь, имитировал поломку и сдал чету Чаушеску восставшим. Еще через три дня они были преданы суду и казнены.
10 дней. Югославия, 27 сентября — 6 октября 2000 года. 24 сентября состоялись президентские выборы, в ходе которых действовавший президент Слободан Милошевич соперничал с лидером оппозиции Воиславом Коштуницей. Уже через день оппозиция, ссылаясь на данные exit polls, объявила о победе Коштуницы. Одновременно избирательная комиссия объявила о необходимости проведения второго тура. 27 сентября оппозиция обвинила власти в подтасовке результатов выборов и призвала к началу акций гражданского неповиновения. Через день о поддержке Коштуницы заявила православная церковь. Демонстрации и митинги в Белграде не прекращались до 5 октября, когда конституционный суд страны признал недействительной часть результатов выборов. Оппозиционеры захватили парламент, телецентр и радиостанции. Полиция и войска им не мешали. В тот же день Коштуница объявил себя президентом. 6 октября Милошевич подал в отставку.
21 день. Грузия, 2-22 ноября 2003 года. Массовые демонстрации протеста начались 2 ноября 2003 года, на следующий день после проведения парламентских выборов: оппозиция отказалась признавать их результаты. 21 ноября лидер оппозиции Михаил Саакашвили официально объявил о начале "революции роз" в стране. На следующий день утром сторонники Саакашвили ворвались в парламент, спикер парламента Нино Бурджанадзе объявила себя президентом страны. Вечером того же дня президент Эдуард Шеварднадзе объявил о своей отставке.
24 дня. Чехословакия, 17 ноября — 10 декабря 1989 года. Первая бархатная революция в Европе, благодаря которой этот термин распространился по всему миру, началась 17 ноября 1989 года. Более 100 тыс. человек вышло на улицы Праги, требуя демократических реформ. Манифестация была разогнана властями, однако уже на следующий день демонстрации возобновились с новой силой уже по всей Чехословакии. 29 ноября Компартия Чехословакии официально отказалась от монополии на власть, а 10 декабря в отставку ушел коммунистический президент Густав Гусак.
67 дней. ГДР, 1 октября — 6 декабря 1989 года. Демонстрации с требованиями реформ проходили в ГДР с лета 1989 года. Тем не менее их катализатором стало решение Венгрии 11 сентября открыть границу с Австрией для беженцев из Восточной Германии. 1 октября в Берлине прошла грандиозная демонстрация, участники которой требовали реформ. В ответ 2 октября власти объявили о закрытии границ. С тех пор манифестации стали круглосуточными. 18 октября генсек ЦК СЕПГ Эрих Хонеккер ушел в отставку. 8 ноября в отставку ушли члены политбюро ЦК СЕПГ и правительства ГДР. На следующий день ГДР открыла границы, а в Берлине началось разрушение Берлинской стены. 1 декабря СЕПГ официально отказалась от монополии на власть, 6 декабря в отставку ушел генсек СЕПГ Эгон Кренц.