 |
ФОТО: МИХАИЛ ГАЛУСТОВ  |
После заседания G20 валютные спекулянты решили, что Европа и Америка не способны остановить падение доллара. На самом деле участников заседания волновали не столько курсы валют сами по себе, сколько их влияние на товарооборот между Европой, Америкой и крупнейшими азиатскими рынками. Девальвация всегда была самым популярным методом искусственного ограничения импорта: иностранные товары становятся дороже, и граждане будут их меньше покупать. Казалось бы, зачем ограничивать импорт? Пусть на рынке будет как можно больше хороших и разных товаров! Однако предполагается, что страна не должна тратить на какие-то там импортные предметы роскоши драгоценную иностранную валюту и золото. Может быть, эта валюта понадобится самому государству для каких-то стратегических целей. Может быть, начнется война, придется раздавать людям купленное за рубежом продовольствие по карточкам, закупать вооружение и топливо. Военные воспоминания слишком свежи.
Советским людям и представить было нельзя, что заработанные рубли можно обменять на доллары и накупить вдоволь импортных товаров: валюта нужна была государству. В СССР централизованный импорт и неконвертируемый рубль были, так сказать, высшим проявлением девальвации. Но и в вполне рыночной и демократической Великобритании после войны очень экономили иностранную валюту. С 1949 года курс фунта был зафиксирован на уровне $2,8, и власти заявили, что для обмена фунтов на доллары стране нужно иметь резервы $2 млрд. И когда из-за Суэцкого кризиса в 1957 году спекулянты принялись скупать по $300 млн в месяц, власти совсем было решили провести девальвацию, чтобы спасти резервы, и отказались от этого лишь потому, что это было сочтено свидетельством провала всей экономической политики (вместо девальвации взяли у МВФ кредит в $1,3 млрд).
Чтобы выяснить, кто сейчас проводит такую, так сказать, военную политику, достаточно посмотреть, кто имеет самые большие золотовалютные резервы. И выяснится, что это далеко не США, Великобритания и Германия. По состоянию на конец октября впереди всех были Япония ($811 млрд золотовалютных резервов), Китай ($483 млрд), Тайвань ($233 млрд), Южная Корея ($174 млрд), Гонконг ($118 млрд) и Индия ($114 млрд). Большинство этих стран регулярно проводят интервенции, чтобы поддерживать курс своих валют на возможно более низком уровне, а Китай и вовсе имеет фиксированный искусственно низкий курс. И используется это явно для борьбы с импортом (хотя ввоз иностранных товаров в Китай, Японию или Индию ограничивается и другими, невалютными методами). Результат это дает. Ясно, что жители азиатских стран не могут позволить себе ничего даже близко напоминающее потребление импортных товаров в США и Европе.
В США импорту точно ничто не мешает. В частности, по итогам первого квартала дефицит американского текущего платежного баланса установил абсолютный рекорд — $144,9 млрд, увеличившись сразу на 14,1% по сравнению с четвертым кварталом прошлого года (тогда было $127 млрд). В итоге была превышена предыдущая рекордная отметка — $138,2 млрд, достигнутая в первом квартале 2003 года. Как подчеркнул Клиффорд Волдман из американской исследовательской группы Manufacturers Alliance/MAPI, "американцы любят импортные товары, даже несмотря на повысившиеся цены". Действительно, импорт превысил экспорт в первом квартале на $150,8 млрд (в предыдущем квартале было $139,4 млрд). И ничего, американские власти не слишком расстраиваются и к масштабной девальвации доллара не призывают. Разве что американские промышленники иногда заявляют, что курс доллара завышен и они страдают от конкуренции. Но промышленники курсовую политику не определяют.
На что жалуются власти США, так это на нечестную политику азиатских обладателей сверхвысоких резервов, особенно на Китай: мол, те могли бы поступиться частью своих резервов в интересах собственных граждан. Если бы Китай отказался от фиксированного курса и позволил обычным гражданам свободно покупать доллары, импорт американских товаров здорово бы возрос. В сентябре 2003 года сенатор Ричард Дербин заявил: "Китайцы используют валютные манипуляции для убийства рабочих мест в США. Эти манипуляции равнозначны введению импортного тарифа на американские промышленные товары".
Впервые США поставили китайский (или шире — азиатский) валютный вопрос в сентябре 2003 года на встрече министров финансов и глав ЦБ стран G7 в Дубае. Это естественно, ведь G7 в свое время и была придумана для того, чтобы договариваться о валютных курсах (в частности, чтобы заставлять Японию покупать побольше импортных товаров). В итоговом коммюнике, принятом тогда в Дубайском международном торговом центре, говорилось: "Мы подчеркиваем необходимость большей гибкости обменных курсов крупнейших стран и экономических регионов, чтобы обеспечить равномерное и быстрое развитие международной финансовой системы, основанное на рыночных механизмах". Европейцы согласились с тем, что дефицит платежного баланса США вызван китайской курсовой политикой, и дали понять, что боятся падения курса американского доллара: мол, резкий рост курса евро повредит европейской конкурентоспособности. Коммюнике поддержали даже японцы. Американский министр финансов Джон Сноу Японию особо похвалил: "Она понимает, о чем говорится в документе".
Потом на встречах министров G7 заявления о необходимости гибкости обменных курсов постоянно повторялись. И вот неделю назад, в выходные, в Берлине собрались уже министры финансов и главы ЦБ стран G20 (та же "семерка", но уже с добавлением ведущих развивающихся стран, в том числе Китая). В итоговом коммюнике, указано: "Мы подчеркиваем важность среднесрочной финансовой стабилизации в США, продолжения структурных реформ, стимулирующих экономический рост в Европе и Японии, и шагов к большей гибкости обменных курсов и соответствующих реформ финансового сектора в ведущих развивающихся странах Азии". Итак, в борьбе за расширение азиатского импорта США не сдаются, и европейцы их по-прежнему поддерживают. Так как коммюнике поддержали и развивающиеся страны, по-видимому, и они уже готовы признать, что импорт можно было бы расширить.
Итак, мировая валютная ситуация получается следующей. США с собственным импортом бороться не собираются, по-видимому понимая, что это бессмысленно, поэтому в падении доллара не так уж заинтересованы. Европейцы из-за роста евро к доллару вроде бы очень беспокоятся, но вряд ли потому, что у них от этого растет импорт. По-видимому, они, как и американцы, уже не боятся нехватки иностранной валюты, иначе бы европейские страны находились в числе лидеров по золотовалютным резервам. Что их беспокоит, так это неконкурентоспособность собственной продукции на американском рынке, иными словами — возможность того, что из-за падения доллара американский импорт все-таки сократится.
Теоретически остается возможность того, что для остановки бесконечного роста евро европейцы прибегнут к валютным интервенциям. В дни берлинской конференции канцлер Германии Герхард Шредер открытым текстом призвал Центробанки принять к европейской валюте меры, а глава ЕЦБ Жан-Клод Трише не так давно заявил, что "зверский" рост евро его совершенно не устраивает. У ЕЦБ уже имеется опыт двух интервенций в 2000 году — тогда он пытался остановить позорное падение евро. Правда, особого результата это не принесло. Не исключено, что на этот раз западные страны воздержатся от интервенций как раз в связи с их малой эффективностью.
В общем, Запад приветствовал бы рост курса местных валют на Востоке (и, соответственно, заметное подешевение доллара там). А на самом Западе — как получится, но по возможности, чтобы доллар дешевел не слишком сильно. По-видимому, как раз сейчас, спустя почти 60 лет после окончания второй мировой войны, девальвация как метод борьбы с импортом все-таки выходит из моды.
|
Во время встречи G20 в Берлине было объявлено, что Парижский клуб спишет Ираку 80% долгов. К этому соглашению присоединилась и Россия, которая простит Ираку $2,8 млрд. Леонид Федун, вице-президент компании ЛУКОЙЛ: — О таком долге нельзя говорить, жалко или нет. Большая его часть — это долги за военные поставки. А их обычно не отдают. Значительная часть долгов тянется со времен СССР, это политические деньги, шедшие на поддержание режима. Жаль, что мы это делали, лучше бы потратили на внутренние нужды. Михаил Горбачев, президент Советского Союза: — Ситуация такова, что создание предпосылок для нормализации ситуации в Ираке может открыть новую фазу сотрудничества, и все может вернуться. А долги эти, по сути, умерли. Но в нормализации ситуации в Ираке все заинтересованы. И у нас очень расчетливая позиция. Евгений Сабуров, директор Института проблем инвестирования: — А это смотря сколько нам за это обещали. Недаром же прекратила работу комиссия по коррупции в связи с поставками оборудования в Ирак. Да и из-за ЮКОСа они не трогают наши власти. Тут был политический торг. И вряд ли нашему правительству жалко потерянных миллиардов. Ольга Вдовиченко, председатель внешнеторгового объединения "Машиноимпорт": — Очень жалко, тем более что в Ираке зависли и наши $700 млн. Пока там нет нормальной власти, пока непонятно, кому что перейдет, это преждевременное решение. Но это решение позволяет надеяться, что государство будет более агрессивно бороться за то, чтобы наши компании пустили на иракский рынок и дали работать. Александр Гафин, член совета директоров Альфа-банка: — А что жалеть виртуальные деньги? Обидно, конечно, Ирак ведь не Сомали, у него огромные запасы нефти, и через пару лет он мог бы со всеми рассчитаться. Но это политическое решение, акт доброй воли. Наверное, Россия не может отказаться от имперских замашек и иногда напоминает человека с небольшим достатком, отправившегося в ресторан в компании состоятельных людей. После обеда все уезжают на авто, а наш друг плетется пешком, у него денег даже на такси не осталось. Александр Мурычев, президент ассоциации региональных банков "Россия": — Я не большой сторонник списывания таких долговых объемов. У нас своих проблем масса, но никто нам в таком объеме долги не списывает. Россия не принимала особого участия в плачевной судьбе Ирака. Но мы интегрируемся в мировое экономическое пространство. Сергей Глазьев, депутат Госдумы, бывший глава МВЭС России: — Жалко. Ирак — платежеспособный заемщик и никогда прежде не ставил вопрос о списании долгов. У него достаточно нефти, чтобы расплатиться. Списывая долги, мы, по сути, субсидируем американские военные расходы в Ираке. Нам не следовало вступать в Парижский клуб, потому что мы потеряли из-за этого около $60 млрд кредитов СССР развивающимся странам. Но так решил Ельцин с подачи Чубайса. |