Рельеф неместности

В прокат вышел «Нелегал» якутского режиссера Дмитрия Давыдова, преодолевшего границы региональной кинематографии в 2020 году, когда его «Пугало» получило главный приз «Кинотавра». В новом фильме он открывает еще одну, не самую приглядную сторону жизни как Республики Саха, так и всей России. Рассказывает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У главного героя картины, которого играет четырнадцатилетний дебютант Эржан Даулетбеков, есть имя — Нурбек, но даже в титрах он назван просто «нелегалом». И действительно, для остальных персонажей, а поначалу и для зрителей он лишен индивидуальности: это просто один из тысяч нелегальных мигрантов, приехавших в Россию на заработки, живущих по нескольку десятков человек в одной обшарпанной квартире, выполняющих самую тяжелую и грязную работу, существующих в вечном страхе облавы и депортации. Нурбека занесло из Киргизии не в Москву или Питер, а в Якутск, но изнанка большого города, увиденная глазами бесправного чужака, везде одинакова, и рефрен «понаехали тут» на якутском языке звучит ничуть не реже и ничуть не более дружелюбно, чем на русском.

С полицейского рейда по каким-то темным то ли складам, то ли гаражам, где прячутся нелегалы, как раз и начинается фильм. Здесь происходит отделение «чистых» — тех, у кого есть российский паспорт, от «нечистых», нужными документами не обладающих. Нурбек попадает в число вторых, и ему предстоит возвращение на родину, но проблему неожиданно решает местный киргизский «авторитет» (Орозбек Аманбаев), который за взятку полицейским забирает троих компатриотов, чтобы использовать их в качестве рабской силы. Парнишка говорит по-русски лучше других, поэтому ему выпадает работа продавцом на вещевом рынке. Он покорно, не поднимая глаз, следует за «авторитетом» и так же смиренно отдает выручку в конце первого рабочего дня каким-то мордоворотам — правда, не тем, каким следовало, за что получает по морде от хозяина.

Первые двадцать минут на экране разворачивается остросоциальная драма из жизни униженных и оскорбленных, ставящая «Нелегала» в один ряд, например, c «Айкой» Сергея Дворцевого (2018) и «Продуктами 24» Михаила Бородина (2022),— тема мигрантов для нашего кино все еще редкость и экзотика, но в последнее время она все-таки стала звучать, пусть пока еще только в авторских «фестивальных» картинах. Армянские ОПГ против киргизских, полиция против всех и бессловесные, плохо знающие русский работяги в качестве расходного материала — такова реальность фильма Дмитрия Давыдова, безыскусно снятая ручной камерой. Даже внезапная перестрелка напоминает не столько лихое кино про бандитов, сколько размытые репортажные кадры криминальной хроники.

После этой стычки Нурбек оказывается на свободе, а картина постепенно сменяет жанровую окраску. Теперь это драма не социальная, а экзистенциальная — об одиноком пути героя к до поры неясной для зрителя цели, при этом некоторые сцены этой драмы пришлись бы к месту в жестком триллере. Нелегалу зачем-то надо попасть в некую Михайловку, в двухстах пятидесяти километрах от Якутска, и он отправляется в дорогу — без денег, еды, в одной курточке на рыбьем меху и дешевых кроссовках, которые очень скоро рассыпаются. Его по-прежнему гонят и отталкивают, но с каждым шагом по трассе, которая местами только угадывается в весенней грязи, людей вокруг становится меньше. В свои права вступает главная героиня любого якутского фильма — природа, обладающая собственным суровым и неуступчивым характером. Городские шумы сменяются тихим неотвязным гулом, как будто отмечающим переход из одного пласта реальности в другой.

Если действие предыдущего фильма Давыдова «Пугало» происходило на грани между мирами людей и духов, а главная героиня, шаманка, была между ними связующим звеном, то «Нелегал» остается картиной реалистичной. Однако мистика все равно ощущается в прозрачном разреженном воздухе здешних пейзажей, которые распахиваются на экране, когда герой вырывается из городской скученности и толкотни. Украшенное ленточками священное дерево — не какая-то этнографическая диковинка, это часть привычной жизни, и пассажиры маршрутки, остановившись на недолгий привал, складывают у его корней скромные приношения (печенья, мелочь, зажигалку) с такой же обыденностью, как угощают попутчиков домашними пирожками. Совпадение ли, что благодаря такому дереву Нурбек встречает старого охотника (Степан Бурнашев-старший), который становится первым человеком, принявшим его как своего? Или это влияние сил, более могущественных, чем людские?

Наблюдая за путешествием нелегала по Якутии, легко перейти к обобщениям в том духе, что все мы — только гости на чужой земле, зависящие от доброты незнакомцев. К чести Давыдова, он остается предельно честным и точным в деталях, и метафизические смыслы его картины не затмевают подробности совершенно конкретных жизней. Пускай на каждого героя как будто наклеена этикетка — «нелегал», «авторитет», «старик», «отец»,— за ними не так уж трудно разглядеть живых людей.