Прокатная десятка

Обзор «Ъ-Weekend»: «Джейкоб ощущает себя волком. Он счастлив, когда бегает голым по ночному лесу, но его родителям это почему-то не нравится, и в конце концов они решают сдать парня в реабилитационный центр. Для его же блага. В рехабе таких подростков, как он, больше десятка, все они страдают от дисфории: им кажется, что они родились в чужом теле. В Зоопарке Джейкоба встречает бестолковый паренек, уверенный, что он немецкая овчарка. Тихая девушка-лошадь очень натурально ржет. Девица в ярких перьях повторяет чужие слова. На их фоне Джейкоб выглядит почти нормальным: ему не нужно переодеваться в костюм волка, он и так — волк. Чтобы излечиться, пациенты записывают свои мысли и чувства, улыбаются по требованию врачей, танцуют совместные веселые танцы, смотрят видео, на которых животные поедают друг друга. У Смотрителя Зоопарка свои методы лечения: он тычет их носом в тот факт, что они люди, а значит, ни на что не способны. Надевает на пациентов ошейники и заставляет мальчика-белку залезать на дерево, сдирая ногти, а девушку-попугая уговаривает спрыгнуть со второго этажа».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ-Weekend» «В шкуре лобстера».

Кинопрокатчик «Экспонента»: «Бывший морпех Уильям Дункан теряет дочь — девушка стала случайной жертвой разборок уличных банд. Полиция бездействует. Отец берет правосудие в свои руки и расправляется с виновным. Убитый оказывается сыном крупного мафиози, и Дункан попадает в эпицентр войны бандитских группировок».

Кинопрокатчик «Наше Кино»: «Иван давно вернулся с войны. Но война не отпускает его: он продолжает в нее играть, что уже стоило ему отношений с женой, а теперь может стоить и жизни. Иван отправляется в Сирию под видом иностранного военного корреспондента по имени Джон».

Кинокритик Юлия Шагельман: «В "Святым тут не место" присутствуют практически все шредеровские тропы, начиная с типичного для него главного героя, которого ведут по жизни посттравматический синдром (хотя он чаще наносил травмы другим, чем получал их сам) и жажда мести (в данном случае — бандитам, похитившим его десятилетнего сына), продолжая изобилием библейской символики (фильм открывается цитатой из Писания, а потом кресты и нимбы будут присутствовать почти в каждом кадре) и далеко не заканчивая женскими персонажами, которые могут быть только жертвами, шлюхами с золотым сердцем или комбинацией одного с другим. В этом качестве здесь выступают бывшая жена Нето (Пас Вега) и барменша из стриптиз-клуба Инес (Шаннин Соссамон), которая берется ему помогать в конфликте с парнями еще более плохими, чем он сам».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Триллер трудной судьбы».

Кинокритик Юлия Шагельман: «Фил Барантини, больше известный как актер суровых британских сериалов, свой предмет хорошо знает: прежде чем найти себя в шоу-бизнесе, он двенадцать лет проработал поваром. "Точка кипения" — его вторая полнометражная режиссерская работа, развивающая и расширяющая короткометражный дебют с тем же названием, снятый в 2019 году. И главный герой здесь тот же — шеф-повар в исполнении Стивена Грэма, чье помятое лицо и ливерпульский акцент знакомы зрителям по "Большому кушу" и опять же сериалам. И основной (а точнее, единственный) технический кунштюк тоже — это съемка одним кадром, без монтажных склеек. Камера оператора Мэттью Льюиса неотступно следует за персонажами, фиксируя все, что попадается на пути, будь то ожесточенный спор о степени прожарки ягненка, грязная ложка, рассеянно брошенная обратно в миску с лимонным курдом, предназначенным для сегодняшнего десерта, или захлопнутая прямо перед лицом дверь. С одной стороны, этот прием создает эффект присутствия и создает драматическое напряжение даже там, где для него нет особых сценарных оснований, с другой — непрерывное движение не дает возможности установить эмоциональную связь ни с одним из персонажей».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «Общество нечистых тарелок».

Кинопрокатчик «Каропрокат»: «История любви сына имама Шамиля Джамалутдина и Лизы Олениной на фоне драматических событий военной истории России первой половины XIX века. Джамалутдин вошел в историю как "великий заложник", и фильм — это попытка ответить на вопрос: заложник большой политики или большой любви. Исторический контекст заката Николаевской эпохи, на фоне которого разворачивается история о любви и предательстве, чести и долге, служении отчизне и верности данному слову станет ключевым для фильма».

Кинопрокатчик «Иное кино»: «"Земляничная поляна" — во многом автобиографическая картина Бергмана, наполненная личными переживаниями и воспоминаниями самого режиссера. Однодневная поездка по летней Швеции в фильме превращается в духовное путешествие по закоулкам памяти и сопровождается столкновениями со страхами, сожалениями и одиночеством. В образе главного героя истории, стареющего профессора медицины, воплотился конфликт Бергмана с родителями и одновременно внутренние противоречия, раздирающие 37-летнего успешного режиссера».

Кинокритик Андрей Плахов: «Клон начинает жить своей жизнью, заводит собственные отношения с матерью и бойфрендом Сары. Выясняется, что и ту, и другого гораздо больше устраивает новая Сара — более совершенная во всех отношениях, в том числе и по характеру: она общительна, доброжелательна и практически лишена недостатков. Проблема возникает, когда настоящая Сара, которую уже почти похоронили, чудесным образом выздоравливает. Она намерена дезактивировать свой клон, но не тут-то было: у клонов тоже есть свои права, и решить конфликт можно только в публичном смертельном поединке. Выживет в нем лишь один — или клон, или оригинал. Подобные поединки с использованием пяти видов оружия уже вошли в практику, сформировали свои ритуалы и пользуются бешеной популярностью у зрителей. Так что Саре, которой раньше становилось дурно при виде крови, приходится осваивать культуру насилия и брать уроки у мастера боевых искусств».

Подробнее о фильме — в материале «Ъ» «По клонной плоскости».

Кинокритик Юлия Шагельман: «В фильме, сценарий которого Василиса Кузьмина написала сама вместе с Юлией Гулян, во многом основываясь на книге Александра Ратнера "Тайны жизни Ники Турбиной", пропитанное стихами детство героини подано как предисловие, в нескольких документальных кадрах — там и Евтушенко, и Венеция, и полные залы благодарных слушателей. Основные же события спрессованы в несколько месяцев одного года, не названного, но безошибочно определяемого по приметам времени, теснящимся в кадре и на звуковой дорожке. Здесь носят кожаные куртки, тяжелые ботинки, ожерелья-чокеры и радикальное мини, обсуждают "Матрицу" и "Шестое чувство", слушают "Наутилус" и "Мумий Тролля", в заставленных советской мебелью квартирах к выцветшим обоям прилеплены плакаты с группой "Би-2", а в какой-то момент на экране мелькнет первое русскоязычное издание "Гарри Поттера". Это 2000 год».

Подробнее о фильме — в материалах «Ъ» «В семье не без уродования».

Кинокритик Юлия Шагельман: «Четыре дня из названия фильма — это срок, который отделяет наркозависимую Молли (Мила Кунис) от спасительного укола опиумного антагониста налоксона. Препарат блокирует действие опиатов, делая кайф невозможным, с его помощью Молли должна суметь продержаться целый месяц без новой дозы. Затем последует новый укол, еще один месяц без наркотиков, и так постепенно, глядишь, она выберется из зависимости. Для Молли это единственная надежда, ведь на опиатах она сидит со школы, когда добрый доктор прописал умнице и отличнице, растянувшей коленку, оксиконтин. С тех пор миновало полтора десятка лет вранья, разочарований, воровства, ночевок на улицах, бесполезных попыток детоксикации — как сообщает сотруднице очередного реабилитационного центра мать Молли Деб (Гленн Клоуз), всего их было четырнадцать, нынешняя — пятнадцатая».

Подробнее о фильме — в материалах «Ъ» «Созависимое исследование» и «Обыкновенное несчастье».