Вчера президент РФ Владимир Путин, как всегда по понедельникам, провел встречу с министрами своего правительства. Главное, чем озаботился президент,— налоговым администрированием. И это при том, что это администрирование делают еще более суровым предложения, вынашиваемые в президентской администрации.
В России всегда есть люфт между тем, что написано в законах, и тем, что происходит при реализации этих законов. Владимир Путин имел все основания для того, чтобы вчера обратить внимание вице-премьера Александра Жукова на налоговое администрирование: "Мы обсуждали проблемы упорядочения налогового администрирования. Подготовьте предложения, доложите премьер-министру, потом обсудим подробно".
Президентское высказывание вроде бы не дает оснований для каких-либо серьезных выводов. На самом деле ситуация прелюбопытная. С одной стороны, российские налоговые законы либеральны. Настолько, что миллиардерам всего мира давно пора регистрироваться не в Монако, а в России. Но они пока не торопятся менять налоговое место жительства. Потому что российские налоги имеют и вторую сторону — их применение. А применяют налоговые законы к налогоплательщикам фискальные органы. И вот здесь начинается совсем другая история.
Как показывают последние события на фронте, разделяющем бизнес и власть, именно налоговые органы стали ударным отрядом передела собственности. Они сумели затмить даже Генпрокуратуру. Не надо пересматривать сомнительную приватизационную сделку, заключенную по противоречивым правовым основаниям первой половины 90-х годов. Все проще: налоговые органы берут попавшую под прицел компанию в разработку и переначисляют ее налоговые платежи за три года, не обращая внимания на то, что уже состоявшиеся расчеты с госбюджетом подтверждены и налоговиками, и аудиторскими фирмами с мировым именем. Дальше, как показывает печальный опыт ЮКОСа, одна дорога — к банкротству или, точнее, к деприватизации, так как компания оказывается должником все того же госбюджета.
Против такой политической самостоятельности фискальных органов уже выступали и предприниматели (эту позицию последний раз отстаивал председатель координационного совета крупнейших российских предпринимательских организаций Александр Шохин на встрече с премьер-министром Михаилом Фрадковым 20 января), и министр экономического развития Герман Греф (в написанном им проекте среднесрочной правительственной программы, в частности, говорится: "Решение проблемы уклонения от налогообложения лежит по большей части в области совершенствования налогового администрирования и деятельности правоохранительной системы, а не изменения норм, регулирующих взимание отдельных налогов"). Вчера на эту проблему, явно заслуживающую политической оценки, обратил внимание и президент. Причем сделал он это не в первый раз. Достаточно вспомнить спор президента с первым замминистра финансов Сергеем Шаталовым в новосибирском Академгородке. Речь шла о специальных экономических зонах, стимулирующих инновации, против идеи которых главный идеолог налоговой политики возражал в том духе, что появится налоговый "пылесос", то есть налоговые администраторы заведомо не справятся с тем, чтобы льготы достались именно тем, для кого они и вводятся. Против такого подхода Владимир Путин резко возражал.
Вчера же последовала реакция Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ). Замминистра Андрей Шаронов признал, что ухудшение инвестиционного климата вызвано делом ЮКОСА и "непредсказуемыми налоговыми претензиями к ряду компаний". Он же вчера рассказал, что между МЭРТом и Минфином уже идут консультации о снижении частоты налоговых проверок и сроков давности по самым "жареным" сделкам (сейчас по налоговым платежам — три года, по приватизационным сделкам — десять лет (подробности — на стр. 15).
Можно было подумать, что впредь налоговое администрирование помягчает. Но, к сожалению, это не факт. Ъ 1 февраля уже писал, что в президентской администрации подготовлены поправки к Уголовному и Налоговому кодексам, которые возвращают в практику уголовных наказаний конфискацию имущества (причем фактически общую, то есть не ограниченную той собственностью, которая нажита преступным путем), а также бесспорное взыскание налоговыми органами штрафов с налогонеплательщиков.
Получается, что президент публично выступает за обуздание фискального рвения налоговых органов, но по соседству, в Кремле, этим органам готовы вручить новое средство устрашения в борьбе с налогоплательщиком. В традициях современных кремлевских нравов реализовать оба направления. И тогда ни о какой либерализации в деятельности налоговых органов говорить не приходится. Не говоря уж о том, что угроза конфискации откроет новые шлюзы для коррупции.