Дирижер Василий Петренко, россиянин по рождению и образованию, британец по сегодняшнему подданству, входит в мировую десятку лучших музыкантов своего поколения. На текущий момент (помимо почетных постов в Королевском ливерпульском филармоническом оркестре и Филармоническом оркестре Осло) он возглавляет лондонский Королевский филармонический оркестр (Royal Philharmonic Orchestra, RPO) и Молодежный оркестр Европейского союза. Предполагалось, что с начала предстоящего сезона он займет пост худрука московского Госоркестра имени Светланова, но свое сотрудничество с российскими коллективами дирижер временно приостановил. Количество концертов с его участием в Европе, однако, после этого едва ли не увеличилось. О том, как фестивали улучшают климат в индустрии академической музыки, что несет с собой цифровизация и чего ждать от женщин за дирижерским пультом, Василий Петренко рассказал Владимиру Дудину.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
— Каким у вас выдалось гастрольно-фестивальное лето?
— Насыщенным. Из первого, что приходит на память,— Израиль, Ливерпуль, Мельбурн, Сингапур, Перт, Аспен, Лондон… Недавно выступал в Гштаде, в Варшаве и Любляне, потом будет еще несколько туров по Европе в сентябре, фестиваль в Цинандали. Все распланировано на ближайшие два года практически полностью, за исключением трех-четырех недель.
— Что касается фестивалей, насколько они, по вашим наблюдениям, влияют на прирост филармонической публики?
— Тут дело в том, что у каждого летнего фестиваля своя направленность. В Аспене и Гштаде это не только концерты, но и академии, мастер-классы для молодых музыкантов. Аспен, например, собирает целых три оркестра, где концертмейстерами каждой из групп являются музыканты из ведущих американских оркестров, а остальные — студенты. В Гштаде есть не только мастер-класс для молодых дирижеров, но и призы-концерты в предстоящих сезонах с оркестрами Швейцарии. В Цинандали тоже работают с молодежью, но помимо музыкальных задач преследуют цель объединения разных народов Кавказа, подавая пример, как можно плодотворно совместно работать вместо конфликтов и войн. Ну а Proms в Лондоне, само собой, уже много лет является смотром лучших мировых коллективов и одним из самых престижных фестивалей. И его посещает огромное количество публики, свыше полумиллиона слушателей,— с приростом все очевидно.
— Эпидемических поправок вы в своем графике уже не делаете?
— Да в принципе большинство стран уже возвращаются к интенсивной доковидной деятельности, и именно поэтому очень много выступлений запланировано по всему миру, от Лос-Анджелеса до Гонконга, от Осло до Сиднея, от Буэнос-Айреса до Окленда. Оркестр Королевской филармонии, который я возглавляю,— чрезвычайно активно гастролирующий коллектив, и даже в непростых условиях для путешествий это является одним из приоритетов.
— Какую музыку от вас ждут в этих странах?
— Я исполняю много самой разной музыки — Скрябина, Бетховена, Вагнера, Копленда, Прокофьева, Воан-Уильямса, Уокера, Рахманинова, многих других. На концертах RPO в Варшаве и Любляне, скажем, будут звучать Сибелиус, Шопен, Монюшко и Бриттен. У меня очень обширный репертуар, поэтому каких-то стереотипных сочинений, которые бы всюду просили играть, нет. Но я стараюсь просвещать публику по мере возможностей музыкой композиторов, которые не так хорошо известны, однако заслуживают внимания, к примеру Мясковского, Хиндемита, Уолтона, Альфвена.
— Королевский филармонический оркестр вы официально возглавляете уже год. Этого достаточно, чтобы сложились идеальные рабочие отношения?
— В подавляющем большинстве оркестров мира худруки назначаются исключительно по согласованию с музыкантами оркестра, причем инициатива и кандидатуры исходят именно от оркестрантов. Так что варианта «не приняли», если мы говорим об этом, быть не может по определению. Различия с Ливерпульским оркестром, разумеется, есть: темп жизни и уровень профессионализма в Лондоне еще выше, соответственно, и подготовленность музыкантов до начала репетиций еще лучше. Это налагает определенные обязательства и на дирижера, поскольку необходимо еще тщательнее готовиться к каждой репетиции и каждое сочинение изучать еще глубже.
— Как меняется «карта звездного неба» в индустрии академической музыки? Сначала пандемия, затем и вовсе тотальное ухудшение международной ситуации вызвали тектонические сдвиги. Какие тенденции вы бы в первую очередь отметили?
— Сейчас, как мне кажется, основная задача классической музыки во всем мире — вернуть допандемийную публику в концертные залы и оперные театры. Перебороть страх скопления людей в общественных местах, особенно у пожилых. Привлечь более молодую аудиторию, которая испытывает большие финансовые затруднения, постараться заинтересовать классическим искусством слои населения всех национальностей и рас, которые часто даже никогда не были на концерте. Разумеется, всем бы хотелось прекращения конфликтов и большей стабильности, как политической, так и эпидемиологической, но большинство организаций культуры уже приспособились жить в новых условиях и готовы к заменам в составе исполнителей в любой момент в силу разных причин.
— В отличие от межгосударственной политики, где никаких следов дипломатической обходительности уже не осталось, в мире филармонической музыки и музыкального театра ситуация, кажется, все же многим лучше. Контактов с российскими музыкантами сохранилось все же больше, чем отменилось. Зальцбургская афиша вновь пестрела именами наших певцов, канал Mezzo проводит месяц Чайковского.
— Лично я вообще ни разу не испытывал какой-либо враждебности за рубежом, ни одного концерта отменено не было, ни одно из запланированных музыкальных сочинений не изменялось. Наоборот, неоднократно люди спрашивали, чем могут мне помочь.
— Цифровизация процессов филармонической жизни скорее способствует привлечению молодежи или нет? Что здесь заметнее, плюсы или минусы?
— И то и другое. Многие вещи стали значительно проще, как, например, найти и послушать какую-то запись или купить билет онлайн, но есть и сложности. Но в силу огромного количества информации в свободном доступе многим сейчас становится все сложнее отличить истинное от раскрученного.
— Стремительно изменилась за последние годы и гендерная расстановка сил в дирижерском искусстве, где женщины рванули вперед. Количество новых имен исчисляется уже десятками. Это знамение новой эры в мировой истории дирижирования?
— На мой взгляд, это связано с общим количеством женщин, решивших посвятить свою жизнь дирижерскому искусству. Их сейчас стало значительно больше, а, как известно, конкуренция двигает прогресс, поэтому, надеюсь, в будущем станет еще больше. Однако есть тонкий момент — должно быть в первую очередь важно, какой ты дирижер, и совершенно неважно, женщина ты или мужчина. Я не склонен делить мир по половому признаку, каждый, особенно среди дирижеров,— индивидуальность, и каждый способен привнести что-то новое.
— Оперным проектам вы оставили место в графике своих выступлений?
— Оперные проекты, если подходить к ним серьезно, требуют большого количества времени, репетиций. К сожалению, найти на них достаточное количество окон в моем расписании сложно, но я стараюсь. Скажем, запланированы возвращения в Цюрихскую, Баварскую, Парижскую оперы, в «Мет» и «Ла Скала», намечены дебюты в «Ковент-Гардене» и Амстердамской опере, надеюсь, все это состоится в ближайшие три-четыре года. Кроме того, в Лондоне в сезоне-2023/24 в Альберт-холле будут постановки «Иоланты» Чайковского, «Мадам Баттерфляй» Пуччини и историческая реконструкция концертов Вагнера, которые он сам когда-то там дирижировал.
— Когда открываете свой новый сезон?
— Мне сложно определить открытие нового сезона как таковое, так как я будто и не заканчивал прошлый сезон — продолжаю выступать еженедельно. У Королевской филармонии нет отпуска как такового. Тем не менее, пожалуй, отмечу Восьмую симфонию Малера в октябре, в которой будут участвовать около 650 человек.
— В России вас пока не ждать или есть планы?
— Я надеюсь, что когда-нибудь у меня будет возможность выступать в России, и очень жду этого момента.