Русская Аляска лейтенанта Загоскина

Экспедиция исходно носила чисто коммерческий характер, но по географическому охвату и полученным данным в области географии, геологии, ботаники, зоологии, этнографии и антропологии она в научном плане была беспрецедентной. Ни до нее, ни после, вплоть до продажи Аляски в 1867 году, подобных российских экспедиций здесь не было. Ее научным результатом стал двухтомный труд «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Л. Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 г. г.», за который лейтенант Лаврентий Загоскин был удостоен Демидовской премии Императорской академии наук.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Самоокупаемая экспедиция

Как писал сам начальник экспедиции Лаврентий Загоскин: «Причины, по которым Главное правление российских колоний в Америке решилось отправить особую экспедицию, выражены следующими словами в отчетах правления за 1842 год: “Колониальное начальство не имело верных данных для разрешения следующих, весьма важных вопросов: где выгоднее и удобнее основать редуты и посты, так, чтобы один не мешал другому в торговых оборотах с туземцами? Какие выбирать пути в этой изобильной реками стране для удобнейшей коммуникации между редутами и морским берегом? Какие принять меры для того, чтобы промыслы из этой части материка не переходили на азиатский берег, а попадали бы в руки Компании?”».

Проще говоря, лейтенанту было поручено исследовать «меховой путь» — от аборигенов внутренних районов Аляски до складов Российско-американской компании (РАК), организованной в 1799 году и получившей государственное монопольное право на эксплуатацию природных богатств Аляски. Обнаружить в нем контрабандные утечки (в основном к приезжающим на Аляску чукчам), пресечь их и доложить. Для этого лейтенант нанял в Новоархангельске (ныне г. Ситка на Аляске) четверых охотников-креолов (то есть потомков смешанных браков русских с алеутами, эскимосами и индейцами), толмача (переводчика, тоже из креолов) и вместе с ними и своим денщиком матросом Яковом Маховым на лодках и собачьих упряжках обследовал огромную площадь внутренних районов Аляски.

Российско-американской компании эта экспедиция обошлась в 3051 руб. 83 4/7 коп. серебром. Астрономические приборы (хронометр карманный, морские календари, транспортир, пелькомпас и путевой компас, секстан, четыре ртутных термометра Реомюра) стоили 561 руб. 56 3/7 коп. серебром. Товары для обмена с аборигенами (бисер, табак и раковины моллюсков из рода денталий, которые у индейцев Западного побережья Северной Америки использовались как деньги) обошлись в 340 руб. серебром. Оружие, съестные припасы, одежда, собаки с нартами, каноэ и разные материалы — в 150 руб. 27 1/7 коп. серебром.

По окончании экспедиции она сдала в Новоархангельске инструменты, оружие и прочие материальные ценности на сумму 1466 руб. 94 1/7 коп. серебром. Меха, приобретенные экспедицией в результате охоты, мены с аборигенами и их подарков, тоже сданные экспедицией в Новоархангельске, по тамошним колониальным ценам оценивались в 2240 руб. В итоге профицит бюджета экспедиции составлял 655 руб. 10 4/7 коп. Иными словами, экспедиция оказалась из разряда самоокупаемых.

При этом главная ее цель была достигнута, лейтенант представил правлению компании отчет, где были отмечены места контрабандной утечки, содержались рекомендации, куда перенести старые и где основать новые форты на «меховом пути» и что желательно учитывать при торговле с местным населением, чтобы повысить ее рентабельность. Вероятно, правление РАК было удовлетворено результатами экспедиции. Во всяком случае, Лаврентий Загоскин был представлен к производству в следующий чин капитан-лейтенанта и награжден орденом Святой Анны 3-й степени. А кроме того, он и его спутники помимо причитающейся им зарплаты (4000 руб. жалованья начальника экспедиции за два года и четыре месяца Загоскину и 1333 руб. 42 6/7 коп. серебром на всех остальных) получили от правления РАК премии: лейтенант — 1714 руб. 28 4/7 коп. серебром, остальные на всех — 182 руб. 85 5/7 коп. серебром. Из своей премии лейтенант Загоскин выдал своим спутникам еще наградные от себя лично.

Наука по-флотски

Что касается научных результатов, то экспедиция Загоскина пересекла в широтном направлении всю территорию, которая сейчас называется штатом Аляска,— от залива Нортон до ее восточной границы, не считая исследования островов у ее побережья. Все это время велось определение астрономических координат для привязки к картам, которых для многих мест просто не было, а также метеонаблюдения и описание местности.

Была собрана коллекция из 38 видов птиц и до 100 видов насекомых, гербарии местной растительности и образцы минералов. До золотых месторождений на Клондайке на нынешней территории Канады экспедиция не дошла. Впрочем, эти золотые россыпи показали американским старателям местные индейцы, а из ученых туда никто не заглядывал ни до, ни после продажи Аляски США. Собраны были также, как писал Загоскин, «различные материалы для статистики и этнографии племен; представлено несколько оружий, одежд и домашних утварей этих племен».

Разумеется, собранный Загоскиным материал может показаться незначительным по сравнению, например, с огромными коллекциями, собранными экспедицией профессора Миддендорфа на севере Восточной Сибири и Дальнего Востока, которая хронологически совпала с экспедицией лейтенанта Загоскина (1842–1845 годы). Но профессора Миддендорфа снарядила и отправила в экспедицию Императорская академия наук, и он имел потребную поддержку со стороны местных администраций по меньшей мере в деле хранения и вывоза его коллекций. А научная часть экспедиции Загоскина была в чистом виде его личной инициативой.

Он окончил Морской корпус в Санкт-Петербурге, то есть имел хорошее по тем временам образование, может быть, даже лучшее в области географии и астрономии по сравнению с университетским. Но он был обычным лейтенантом флота, а не университетским профессором и не академиком. В истории науки существует довольно любопытная версия побудительных причин лейтенанта Загоскина заняться научным исследованием неведомых земель.

На флоте его карьера складывалась отлично: в 25 лет он уже командовал пароходом «Аракс» Каспийской флотилии. Но все рухнуло после душевной вечеринки с сослуживцами, после которой пароход сгорел дотла. Лейтенанта Загоскина разжаловали в матросы. Однако спустя два года с учетом его беспорочной службы и, наверное, ходатайств тех самых сослуживцев, которые после ужина на «Араксе» забыли погасить свечи, «Высочайше было повелено Загоскина перевести в Балтийское море, а к Пасхе представить о его прощении». Его восстановили в чине лейтенанта, но всем и прежде всего ему самому было понятно, что на дальнейшей его флотской карьере поставлен крест.

Отплавав пару лет на Балтике, он пишет рапорт о переводе его в Российско-американскую компанию. Сам ли он до этого додумался или кто-то подсказал, науке не известно. Но это была возможность все исправить. «Купеческие» времена в РАК прошли, она превратилась в государственную монополию, как, например, сейчас «Газпром», и с 1816 года правление компании возглавляли офицеры и адмиралы российского военно-морского флота. Корабли этого флота, базируясь в Новоархангельске, обслуживали нужды компании на Аляске. Формально оставаясь в подчинении Морского министерства, военный флот здесь был военно-коммерческим и представлял собой довольно автономную организацию.

В этом колониальном флоте лейтенант Загоскин исполнял обычные обязанности морского офицера: ходил командиром на судах РАК, доставлял продовольствие, забирал пушнину, но спустя год, в 1840-м, он пишет рапорты своему непосредственному начальнику, главе правления РАК на Аляске капитану 1-го ранга Адольфу Карловичу Этолину и одному из директоров РАК в Санкт-Петербурге контр-адмиралу Фердинанду Петровичу Врангелю с предложением организовать экспедицию вглубь материка.

Такие экспедиции предпринимались неоднократно, но далеко от побережья они не удалялись. Лейтенант Загоскин предлагал начальникам настоящую внутриматериковую экспедицию на глубину всей Аляски. «Осмотрясь в Ситхе и познакомясь с целью службы морского офицера в колониях, я просил письменно в 1840 году г-на председательствующего в Главном правлении Российско-американской компании о назначении меня начальником экспедиции при описи неизвестных нам стран, если то сочтется полезным по соображениям Главного правления»,— писал он потом.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Адресаты были выбраны им правильно. Врангель в 1829–1835 годах занимал пост главного правителя Русской Америки и, уже будучи к тому времени членом-корреспондентом Императорской академии наук, лично обследовал все Западное побережье Америки от Берингова пролива до Калифорнии. Этолин в те же годы по поручению Врангеля исследовал побережье Аляски. Оба были опытными полевыми исследователями, им рапорты лейтенанта показались дельными, и ему поручают готовиться в путь.

По выходу в свет в 1847–1848 годах «Пешеходной описи части русских владений в Америке, произведенной лейтенантом Л. Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 г. г.» выяснилась интересная деталь. К своей экспедиции лейтенант начал готовиться еще в годы службы на Балтийском флоте после восстановления в чине. Во всяком случае, именно тогда он просматривал в Гидрографическом департаменте Морского министерства журналы экспедиций своих предшественников, в Новоархангельске этих документов не было. Также заранее он изучал отчеты Крашенинникова и Стеллера, знакомился с методами сбора научных материалов и особенностями пеших экспедиций в приполярных условиях.

Потом он написал: «Для науки не будет никакой пользы от героизма, когда исследователь несколько суток пролежит под снегом из-за бурана, съест своих собак или сапоги. Такие случаи бывают и среди аборигенов, но они не считаются героизмом, а, наоборот, оплошностью и неосмотрительностью. Настоящий успех экспедиции как раз в способности исследователя избежать таких крайностей и тщательно описать все встречаемое в пути». Кстати, собак и сапоги ели в экспедиции Миддендорфа, и только чудом сам профессор Миддендорф остался жив.

Словом, рапорты лейтенанта Загоскина продемонстрировали его начальству в компании, что он вполне пригоден для предлагаемой им экспедиции. Героизм и самопожертвование меньше всего ценятся в коммерческих проектах, и оно, начальство, с легким сердцем отправило лейтенанта в пешее путешествие по Аляске. Оттуда он вернулся через два с лишним года, выполнив, как уже сказано, все наказы начальства и попутно доставив в Новоархангельск, а потом и в Санкт-Петербург научные материалы своей экспедиции. Пусть не такие обширные, какие могла бы собрать академическая экспедиция типа экспедиции Миддендорфа, но это были единственные научные материалы из глубины Аляски, других не было. А после продажи Аляски отечественная наука и вовсе потеряла возможность их пополнить.

Аляска на сегодня хорошо изучена, но уже не нашими учеными. Однако этнографические и антропологические наблюдения народов Аляски Загоскина остаются по-прежнему актуальными, других наблюдений того периода, да и более ранних тоже просто нет. Подробнее об обычаях и быте коренного населения Аляски, описанных лейтенантом Загоскиным, можно прочитать в современных работах российских, канадских и американских ученых, но, пожалуй, лучше всего — коротко и хорошим, необремененным научными терминами языком — это описано в работах Екатерины Исаевны Балахоновой из Музея антропологии МГУ. Они доступны в интернете. Во всяком случае, у Загоскина быт и обычаи индейцев и алеутов Аляски описаны гораздо интереснее, чем в северных рассказах и повестях Джека Лондона, где со знанием дела описан быт и обычаи европейцев-старателей, а то немногое, что касается аборигенов, относится скорее к области ненаучной фантастики.

След в науке и в истории

Как уже сказано, Загоскин был удостоен академической премии и медали Демидова — высшей научной награды в России того времени (с 1865 года ее сменила Ломоносовская премия), получил погоны капитан-лейтенанта, но, вероятно, понимал, что кастовые флотские понятия все равно не позволят разжалованному на два года в матросы сделать военную карьеру. И в 1848 году женился, вышел в отставку и отправился в имение жены в Пронский уезд Рязанской губернии, став помещиком. Судя по тому, что после отмены крепостного права его избрали в мировые судьи, в своем уезде он пользовался авторитетом.

В науку путь для него был тоже закрыт, научное сообщество к середине XIX века в Российской Империи тоже сложилось, и чужаков, даже будь они семи пядей во лбу, в свою касту не допускало. Стать почетным академиком, как, например, адмирал Врангель,— это пожалуйста, но только не профессиональным ученым. Да и начинать с ассистентских должностей на пятом десятке лет желания у Лаврентия Алексеевича Загоскина, наверное, не было. Тем не менее если не в истории российского флота, то в истории науки лейтенант Загоскин место себе обеспечил. Не такое заметное, какое имеет в истории русской литературы XIX века его троюродный брат писатель Михаил Загоскин, книгами которого восхищалась супруга городничего из гоголевского «Ревизора», но вполне достойное.

Что же касается Русской Аляски, то к середине XIX века ее заселение переселенцами из России только началось, их там проживало не более одной тысячи, почти половина из которых была сосредоточена в Новоархангельске. Потом началась Крымская война с атаками англо-французского экспедиционного корпуса на Петропавловск-Камчатский (1854 год), Николаевск-на-Амуре и Императорскую Гавань (1855 год) и с успешным отражением этих атак. Но по окончании войны Российская Империя впервые за свою историю испытала, как это сейчас формулируют ученые-геополитики, «бремя суверенного пространства», следствием чего стало принятие достаточно рискованного проекта «временного сжатия». Согласно ему, Россия добровольно ушла из Северной Америки и сосредоточилась на политико-экономической интеграции «ближнего пояса» — Приамурья, Приморья, Сахалина и Камчатки.

Сегодня критика «Аляскинского демарша» имеет в отечественной научной литературе столь высокий порог, что за ним уже не просматриваются соображения, которыми руководствовалось правительство Александра II. И очень похоже, что эта тенденция будет только нарастать, а в числе прочих аргументов ее сторонников будет использован рядовой научный подвиг (он вполне заслуживает столь громкого названия) обыкновенного лейтенанта российского флота Лаврентия Загоскина.

Ася Петухова