Ушел из жизни Вадим Абдрашитов — кинорежиссер, давший самый точный диагноз социальным болезням эпохи позднего СССР и первого постперестроечного десятилетия. Ему было 78 лет.
Режиссер Вадим Абдрашитов
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Режиссер Вадим Абдрашитов
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Еще во ВГИКе он уже считался восходящей режиссерской звездой с безупречной советской биографией. Отец — военный, мать — инженер-химик. Под впечатлением от полета Гагарина уехал из Казахстана учиться на физика, чтобы заниматься космосом. Проезжая по вечерней Москве, попал на съемки «Девяти дней одного года» Михаила Ромма — духовного отца многих шестидесятников. А когда Вадим уже учился в его мастерской во ВГИКе, переквалифицировавшись из физиков в лирики, Ромм благословил своего ученика и даже собирался включить его курсовую документальную короткометражку «Репортаж с асфальта» в свою монтажную киноэпопею «И все-таки я верю». А дипломный фильм Абдрашитова «Остановите Потапова!» (по фельетону Григория Горина, 1974) стал конспектом для будущего раскрытия феномена советского конформизма — еще до «Осеннего марафона» и «Полетов во сне и наяву». Этой теме, в ее особом повороте, посвящен и кинематограф Абдрашитова.
Бывший инженер, дослужившийся до начальника цеха, Абдрашитов знал уродливую прозу жизни. Но за маской социального реалиста и правдолюба прятался художник с гораздо более тонкой и сложной структурой.
Его полнометражный дебют «Слово для защиты» (1976), как и последовавшие за ним «Поворот» (1978), «Охота на лис» (1980), «Остановился поезд» (1982), все снятые по сценариям Александра Миндадзе, подтвердили репутацию и класс режиссера, его безошибочное чутье. Эти тревожные, далекие от благодушия фильмы были близки параллельно формировавшемуся польскому «кино морального беспокойства». В них говорилось о душном общественном климате, о том, как исчезают, размываются глобальные цели и человек уходит в частную жизнь, в локальный мир, но и там чувствует себя не в ладу с собой, своей судьбой и своей совестью. В литературе эту ситуацию досконально исследовал Трифонов, Абдрашитов дал ей экранную жизнь.
Эти фильмы были так хитроумно сконструированы, что довольно успешно (во всяком случае, до «Парада планет», 1984) прорывались сквозь идеологические заслоны. И хотя «Охота на лис» была подрезана цензурными ножницами, однако на фоне многих катастроф, постигших шестидесятников, семидесятники Абдрашитов и Миндадзе сохранили поразительно четкий рабочий ритм: каждые два года, что бы ни происходило вокруг, появлялся их новый совместный фильм. Это прежде всего кино моральных диспутов, человеческих, а значит, и актерских дуэтов. Кино преимущественно и принципиально мужское — по интонации и по личному составу. Правда, в «Слове для защиты» на авансцене две актрисы — Марина Неелова и Галина Яцкина. Первая играет подсудимую, вторая — судью, первая олицетворяет витальную страсть, приведшую к преступлению (пыталась отравить газом себя и неверного любовника), вторая — скучную жизнь по правилам столичного истеблишмента (не только юридическим). Но после «Поворота», где важную роль играла Ирина Купченко, женщины отошли в кинематографе Абдрашитова на второй план.
В этих фильмах говорилось о душном общественном климате, о том, как человек уходит в частную жизнь, но и там чувствует себя не в ладу с собой, своей судьбой и своей совестью.
В «Охоте на лис» Абдрашитов сталкивает почти безупречного пролетария Белова (поразительно аутентичный молодой Владимир Гостюхин) с подростком Беликовым (Игорь Нефедов), который вместе с корешем напал на него в парке, взял вину на себя (хотя виноват был меньше) и один загремел в колонию. Белов ездит к нему с туманной внутренней целью восстановить справедливость и в результате разрушает свою налаженную жизнь. Оба героя, при всей их несхожести, жертвы системы фетишей и фикций: отсюда сходство их фамилий, по той же причине их подспудно влечет друг к другу.
Фильм «Остановился поезд» — вершина доперестроечного периода Абдрашитова. Его режиссерский стиль обретает тем более очевидную классическую мастеровитость, чем более советскими выглядят реалии провинциального городка, где со станции укатилась платформа и врезалась в пассажирский состав, угробив машиниста. Заезжий дотошный следователь (Олег Борисов) выясняет обстоятельства аварии — и сталкивается с идеологически ангажированным журналистом (Анатолий Солоницын). Возникает типичный для Абдрашитова—Миндадзе контрдуэт — противостояние двух мужчин на эмоциональном, интеллектуальном и социальном уровне. В итоге их дебатов становится ясно, что виноваты все — от путевого рабочего до погибшего машиниста, до руководства депо и города, которые хотят заместить правду мифом — «подвигом машиниста», спасшего пассажиров ценой жизни. Теорию подвигов в мирное время как средство камуфлировать головотяпство и коллективную безответственность можно было бы счесть советским феноменом, если бы он не пережил успешно перестройку и не вписался в новорусские реалии. Вот почему лучший фильм Абдрашитова продолжает жить.
Склонность к гротеску у Абдрашитова была всегда, но открыто вышла наружу в «Параде планет». Да и «ползучий реализм» ранних работ режиссера — иллюзия.
За скрупулезным бытописанием в них всегда ощутим озноб запредельности, за социальной рутиной — взрывные инстинкты, за установленными обществом ролями — глубинные человеческие сущности, находящиеся друг с другом отнюдь не в уставных отношениях.
«Плюмбум» (1986), «Слуга» (1988), «Армавир» (1991) — следующие этапы режиссерского пути. Их обаятельная эклектика выдает добросовестные усилия идти в ногу с художественным прогрессом, с ветрами постмодернизма. В «Плюмбуме» — фильме о современном Павлике Морозове, взявшем на себя роль «санитара», борца с правонарушителями,— находили переклички с гротесками «О, счастливчик!» Линдсея Андерсона и «Заводной апельсин» Стенли Кубрика. Но и здесь у Абдрашитова за эффектными символами и гиперболами проступает наша грешная реальность.
В «Армавире» режиссер движется в сторону глобальной метафоры, которая легко расшифровывалась в свете гибели «Адмирала Нахимова» — этого советского «Титаника» — и последовавшего вскоре распада СССР.
В 1994-м появляется «Пьеса для пассажира» — тоже метафора, но локальная, замкнутая в пространстве поезда. Опять два героя намертво связаны ниточкой судьбы — Пассажир (Игорь Ливанов), некогда интеллигентный фарцовщик, ныне криминализированный бизнесмен, и Проводник (Сергей Маковецкий) — в прошлом тот самый судья, что сломал ему жизнь: отбитые почки, разрушенная семья, умерший ребенок. В финале мы вместе с Проводником видим в окне проходящего поезда его двойника — и понимаем, что рассчитаться с прошлым невозможно: на страже его стоит целая армия унифицированных служак, и никто ни за что не отвечает. Так, опять метафорой, связанной с поездом, завершает Абдрашитов свой анализ перестроечной кампании. В стране все перевернулось, но настоящей смены ролей не произошло: бездушные номенклатурные Проводники по-прежнему ведут в никуда поезд с бесправными Пассажирами.
Еще одну метафору предлагают Абдрашитов и Миндадзе в фильме «Время танцора» (1998). Это кино про зыбкий мир, наступивший после очередной из кавказских войн. Невольным героем нашего времени становится танцор из казачьего ансамбля: он воплощает фальшивую и корыстную сущность современных «гибридных войн». «Магнитные бури» (2002) — последний общий фильм Вадима Абдрашитова и Александра Миндадзе. И последний фильм Абдрашитова. Он начинается с драки: стенка на стенку, две наступающие друг на друга мужские толпы. Ни слова, ни музыки — только шум беспорядочной возни. Тела с напрягшимися мускулами сходятся и расходятся, мучают и дубасят друг друга «по котелку», приковывают к станочным тискам без всякого смысла и цели. И столь же, как фигуры горе-бойцов, карикатурны и нелепы «лютые друзья» — хозяева жизни, направляющие эту животную дурь, это броуновское движение толпы. Вот уже двадцать лет, как из уст Абдрашитова прозвучало это зловещее предсказание. И чем дальше, тем очевиднее, что оно сбывается.