На исторической сцене Большого театра Красноярский театр оперы и балета представил свой трехактный балет «Катарина, или Дочь разбойника». Показ спектакля, получившего 11 номинаций, завершил балетный конкурс «Золотой маски». Татьяна Кузнецова убедилась в том, что именно «Катарина» является безусловным фаворитом конкурса.
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
«Катарина, или Дочь разбойника» — умная и грандиозная по размаху реинкарнация забытого балета Жюля Перро — уникальное явление в российском театре. Уже на премьере было понятно, что провинциальный Красноярск нежданно-негаданно породил великолепный трехактный балет, способный конкурировать с лучшими мировыми постановками пассеистического жанра (“Ъ” писал об этом 23 ноября 2021 года). Уникальна «Катарина» в самом прямом смысле: это единственная стилизация, предпринятая российскими авторами. До ее появления все отечественные (да и мировые) обращения к старине либо основывались на дореволюционных записях хореографии — как работы Сергея Вихарева, Юрия Бурлаки, Алексея Ратманского или остроумная «Пахита» Вячеслава Самодурова. Либо демонстрировали французский вариант стилизации — как балеты Пьера Лакотта в Большом театре и Парижской опере. Либо, как екатеринбургский «Приказ короля», представляли собой вымученную попытку сочинить ироничный современный балет по лекалам спектакля XIX столетия.
«Катарина» иронизировать не пытается, но и не тщится трактовать всерьез перипетии романтического балета (единственное, что от него сохранилось в целости,— это либретто). Любовный многоугольник, все стороны которого — очаровательная разбойница Катарина, ее воинственный подручный Дьяволино, мечтательный художник Сальватор Роза, мстительная вдовица Флоринда, герцог-сладострастник Альбано — отчаянно интригуют, попадая в самые невероятные ситуации, служит прекрасным основанием для тонкой и веселой игры в пассеизм, в которой участвуют все соавторы. В случае с «Катариной» 11 номинаций — не избыточная щедрость экспертов, а отражение реального вклада каждого соучастника в спектакль. И композитора Петра Поспелова, по скрипичному репетитору (упрощенное переложение партитуры, использовавшееся на репетициях) длительностью в один час и разрозненным фрагментам музыки Пуни к другим забытым балетам написавшего огромную многокрасочную партитуру. И дирижера Ивана Великанова, исполнившего ее любовно-вдохновенно и неотразимо-зажигательно. И сценографа Альоны Пикаловой, стараниями которой на сцене ожил настоящий театр позапрошлого столетия со всеми живописными и архитектурными изысками. И художника по костюмам Елены Зайцевой, одевшую многолюдную толпу персонажей не только ярко, изящно и стильно, но чрезвычайно выигрышно и удобно. За отсутствием соответствующих номинаций без реверансов остались консультанты (музыковед Елена Черемных и балетовед Ольга Федорченко), хотя их усилиями «Катарина» приобрела ту достоверность, которая убеждает зрителей в старинности этого новодела.
И — last but not least — возглавляют команду номинантов хореографы Сергей Бобров и Юлиана Малхасянц, лихо прошедшие по той тонкой грани, что отделяет развлекательность от искусства. Сочиняя балетный текст, они мастерски соединили явные приметы старины (сниженные руки, кокетливо-гравюрные позы, мелкую технику, сохранившуюся от бурнонвилевских балетов, прихотливые ракурсы, невысокие линии адажио) с открытой виртуозностью, столь ценимой современными зрителями. Соблюдая правила игры, не нагружали мужские партии советскими изобретениями типа двойных содебасков и двойных ассамбле, зато щедро использовали все виды пируэтов, антраша, разножек и jete en tournant. Избавив балерину от фуэте, которых во времена Перро еще не существовало, подарили ей еще более сложный трюк — 32 тура в a la seconde, усложненные двойными поворотами, и в изобилии оснастили ее партию всевозможными вращениями на пуантах. Строго соблюдая каноны старинных больших форм — Grand pas, дивертисментов, Pas d`action,— внедряли в них шутливые цитаты из общеизвестных балетных ролей. И все свое гигантское хореографическое сооружение так прочно сцементировали внятной и толковой режиссурой, что каждый персонаж без помех гнул свою линию, а запутанный сюжет легко читался без либретто.
Три артистические номинации — не так уж много для этого многолюдного балета, в котором отнюдь не теряются эпизодические партии, вроде пьяненького Пажа (Даниил Костылев) с его легкомысленной, но трудной вариацией. Другое дело, что на спектакле в Москве Матвей Никишаев, номинированный за роль Сальватора Розы, к третьему акту откровенно сдал. А итальянец Марчелло Пелиццони с его плохими стопами, развороченными арабесками и актерскими штампами изначально уступал другому Дьяволино — замечательному Георгию Болсуновскому. На «Золотую маску» вправе рассчитывать лишь Елена Свинко, с началом этого сезона променявшая балеринский статус в красноярской труппе на положение простой солистки в петербургском Михайловском, но на «масочном» спектакле выступившая так уверенно, будто танцевала свою Катарину не покладая ног. Изумительно виртуозная, безупречно воспитанная, удивительно разноликая (в бесчисленных вариациях, дуэтах, ансамблях и мизансценах хореографы смогли представить героиню в самых разных ипостасях) — ее разбойница несомненно значительнее работ остальных номинанток.
Красноярская труппа в Большом театре не оробела, благо уже испытала эту сцену во время прошлогодних летних гастролей. Конечно, экстерьер кордебалета уступает столичным театрам, но эту трудную хореографию (нечасто мужской «массе» доводится исполнять по восемь entrechat-six, а женщинам — так много прыгать и вертеться) все танцуют так ровно, азартно и самозабвенно, что разница в росте или в телосложении уже не имеет значения. В золотой раме Большого театра «Катарина, или Дочь разбойника» смотрелась так, будто рождена для этой сцены. И искренне жаль, что этот столичный по духу и букве спектакль не имеет шансов на ней прижиться: в этом сезоне москвичи возобновляют собственный балет на разбойничью тему — «Марко Спада» Пьера Лакотта, французскую стилизацию, уступающую «Катарине» по всем статьям.
Что до «масочных» конкурентов, то по числу номинаций с «Катариной» сравнялась лишь «Танцемания» Большого театра; достичь паритета этот одноактный балет с отличной хореографией Вячеслава Самодурова смог за счет актерских номинаций — шесть солистов Большого действительно превосходно танцуют. Екатеринбургский проект L.A.D., состоящий из четырех балетов на музыку Леонида Десятникова и получивший восемь номинаций, слишком неоднороден из-за несопоставимого качества хореографии различных его частей. А «Ромео и Джульетту» Музтеатра Станиславского со слабой хореографией Максима Севагина и намеренной вульгарностью режиссуры Константина Богомолова смело можно зачислять в аутсайдеры. Впрочем, решения жюри непредсказуемы — в этом и заключается главная интрига конкурса «Золотой маски».