Weekend

14.07.2023, 00:01

Штудирование формы

Что показал мужской сезон SS 24

Длинное/короткое, широкое/узкое, прямое/скругленное — следующим летом пойдет в дело практически все. Сезон SS 24 продемонстрировал самые разные силуэты на самых разных типах мужской фигуры и на телах самого разного возраста. Это разнообразие — результат победы в многолетней борьбе с всевозможными нормативностями и стандартами: одержав ее, мода получила возможность заняться непосредственно одеждой.

Текст: Елена Стафьева

Главная задача этого сезона оказалась сугубо формальной, связанной с самой сутью одежды, то есть работой с силуэтом, с объемами верха и низа, с их балансом,— и это очень отрадно. Довольно долго фэшн-дизайнеры были сосредоточены на деконструкции разнообразных клише — гендерных, возрастных, стилистических — эта работа отнимала много сил и дизайнерского внимания и принесла неоспоримые результаты. Теперь у моды появилась возможность заняться сантиметрами длины брюк и ширины плеч и прочими тонкостями. И если никто больше особенно не наряжает мужчин в женские по своему происхождению вещи, то не потому, что гендеры вернулись на исходные позиции, а потому, что в этом, как и во многих других отношениях, в моде была достигнута такая свобода, что нет уже никакой необходимости тыкать всех носом в платья и рюши.

Брюки, а особенно шорты, стали главной вещью сезона — но юбки все-таки не сгинули и кое-где мелькали. Например, на показе Louis Vuitton, самой, конечно, ожидаемой коллекции сезона, сделанной уже при новом художественном директоре мужских коллекций Фаррелле Уильямсе, музыканте и поп-звезде. И LV ожиданий не обманул — прежде всего размахом самого шоу, устроенного прямо на Новом мосту, в присутствии огромного числа знаменитостей, фэшн-дизайнеров других брендов, прошедшего в сопровождении черного хора, который исполнил специально сочиненный Уильямсом госпел «Joy», и завершившегося выступлением Jay-Z дуэтом с Фарреллом Уильямсом после показа.

Что касается коллекции, то в ней, надо отдать должное дизайн-студии Vuitton и Уильямсу, все было очень грамотно выстроено. Силуэт, за несколькими исключениями, был, собственно, один — и очень практичный: более или менее широкие и прямые брюки, ложащиеся внизу складками на обувь (но ни ширина, ни длина по нынешним меркам не чрезмерны), иногда обрезанные до шортов,— и прямоугольный верх, который мог быть длинным пиджаком, френчем, коротким спенсером; общий силуэт при этом оставался неизменным. Если убрать блестящую пыль, искры, мех, аппликации, золото с бриллиантами (настоящими — на новой желтой крокодиловой сумке Speedy за миллион долларов, с которой теперь ходит сам Уильямс), то останется очень отчетливый и понятный для новых виттоновских клиентов гардероб, в котором прямо сразу можно выходить из магазина на улицу,— весь покрытый фирменными шашечками c классической канвы Damier, в самых разных цветах и видах, распадающимися местами на пиксели и пазлы. Плюс чрезвычайно инстаграмная обувь — тяжелые сапоги и тапки с отпечатком стопы на подошве, и прикольные аксессуары типа крошечных сумок-брелоков, болтавшихся на поясе и высовывавшихся из-под пол пиджаков. Новая аудитория мужского Louis Vuitton (начавшая формироваться во времена Вёрджила Абло и сейчас только укрепляющаяся), судя по гостям этого показа и его общему стилю,— рэперы, хип-хоперы и их фан-база.

На подиуме LV, то есть на Новом мосту, среди профессиональных моделей шли, как это теперь принято, и обычные люди разного телосложения и разного возраста — плотные и коротконогие, средних и вполне уже преклонных лет. Сложно сказать, к какой группе — моделей или обычных людей — принадлежал замечательный дизайнер и fashion icon Стефано Пилати 57 лет, но он как раз вышел в юбке (или юбке-брюках, точно было не разглядеть), которую вполне, впрочем, можно принять за модернизированный килт.

А вот где было полнейшее разнообразие, так это у KidSuper, создатель которого Колм Диллейн был одним из приглашенных дизайнеров сезонной коллекции LV во время затянувшихся поисков фэшн-директора после смерти Абло. Тут вообще практически не было моделей, но и простыми людьми участников шоу назвать сложно, потому что все они были чрезвычайно колоритны — что мужчины, что женщины. Их одежда выглядела довольно эксцентрично — покрытая аппликациями лоскутами и эмблемами, составленная из разных частей и вообще заметно деконструированная,— но на самом деле KidSuper — это и есть тот самый образцовый люксовый стритвир, к которому стремятся сейчас все мегабренды, и LV тут не исключение.

Если в случае Louis Vuitton ни о каких особенных сюрпризах с точки зрения коллекции говорить все-таки не приходится, то в Christian Dior как раз сюрприз нас и ждал. Тот Ким Джонс, к которому мы привыкли и которого так любим — со сложными цветами, сложными пропорциями, сложным балансом между классической и гармонической деконструкцией, между тейлорингом и спортом/аутдором,— внезапно показал коллекцию, где практически ничего этого не было. А были насыщенные, яркие цвета, упрощенный силуэт и твид — впервые в карьере Джонса в Dior. В этом твиде даже были металлизированные блестящие нити. Но, главное, Джонс изменил силуэт — прежде всего благодаря коротким широким брюкам с защипами на талии, коротким шортам и тем самым ярким цветам. Но руку мастера можно, конечно, опознать. Да, в этой коллекции было меньше его прекрасной игры с in the making — когда из-под пиджака выглядывают шелковые ленты, где-то что-то не до конца пришито, где-то предмет из одного аутфита приделан к другому,— но она все же есть, просто исполненная несколько иначе. Например, два воротника и три манжета на белой рубашке в тонкую голубую полоску или твидовые топы без рукавов, с незакрытым швом на одном плече, скрепленные застежкой-крабом у горловины. Ну а вообще новый силуэт — широкие короткие штаны со стрелками и прямые, свободные, но достаточно жесткого кроя жакеты — оказался красивым. Тут даже была некоторая прежняя гендерная игра, но в мерцающем режиме — жакеты «шанель» (то есть короткие, без воротника и с контрастным краем) с золотыми брошами на груди, как у пожилых парижских дам, или вдруг дополнительные отутюженные юбочные складки на брюках.

Но суть перемен не только в смене силуэта. Все эти короткие брюки или шорты, носки со шлепками, крошечные сумки маркерного цвета и маленькие яркие шапочки, украшенные брошами-цветами ручной работы, рассчитаны прежде всего на азиатских гостей показов Dior, да хоть на известнейшего блогера Томми Тона. Если рассматривать показы LV и Dior одновременно, становится ясно, что Бернар Арно и его LVMH теперь обращаются к двум важнейшим аудиториям: американской рэперской и хип-хоперской (и всем к ней примкнувшим, ценящим такой bling-bling) — и к азиатским и прочим фанатам k-pop (его звезд, одетых в коллекцию грядущей осени, на показе было много). Обе они огромны и мегаважны, так что речь идет о настоящей крупномасштабной маркетинговой операции.

Та же работа с силуэтом, но аранжированная совершенно иным образом, в совершенно другой эстетике, с совершенно другим видением и другими целями была в этом сезоне и у Hermes. Нишаньян тоже укоротила брюки так, чтобы они чуть открывали лодыжки, сделала их свободными (по эрмесовским меркам — так и очень свободными), из мягкой, даже иногда жатой ткани — и тоже показала много луков с шортами. К ним — свободные рубашки с коротким рукавом из «кальки», ткани, похожей на миллиметровую бумагу на прозрачной основе, и легкие парки оттенка розового туфа. «Лето безмятежно и радостно, воздух прохладен, очарование в чувственности» — так описала Нишаньян дух коллекции.

Одни из самых чувственных вещей этой коллекции — прозрачные пиджаки из шелка или нейлона. Они открывали всю свою конструкцию и тела, на которые надеты, потому что под ними либо не было ничего, либо были шелковые же майки,— и эта двойная прозрачность, особенно на татуированном торсе, выглядела очень секси, но именно очень сдержанным эрмесовским способом. Легкий длинный коричневый тренч с мягкими круглыми плечами, затянутый поясом, брюки цвета белого песка и серо-голубая шелковая майка (это вообще один из главных луков сезона); розово-бежевая парка, такого же цвета шелковая рубашка и светло-серые брюки; короткие шорты и свитер крупной вязки, все в двух оттенках цвета известняка (Вероник Нишаньян назвала эти цвета «минеральными») — та самая эрмесовская простота, которая нигде больше так не работает.

Минеральные цвета были и у Zegna, но словно бы выбеленные солнцем: оттенок свежей извести, оттенок выгоревшей терракоты, выгоревшей же зелени или краски, бывшей когда-то голубой. Впрочем, это ощущение отчасти возникало из-за того, что показ проходил на очень ярком солнце. Прямой свободный верх — пиджаки, вариации матросских блуз или кофт с укороченными, но закрывающими локоть рукавами, и прямой свободный низ — длинные брюки (самые красивые — идеально по фигуре сидящие вверху, но широкие внизу, но без всякого клеша) или шорты-бермуды. Простой силуэт, где все пропорции, все конструкции и все детали идеально продуманы в своей сложности. Простота прямого верха достигается с помощью сложной конструкции, а каждый клапан каждого кармана, каждая полочка каждого пиджака выглядят и лежат идеально. Алессандро Сартори — король минимализма в его самой шикарной и при этом неконсервативной версии и один из лучших мужских дизайнеров современности, что, впрочем, мы давно знаем — и давно его за это любим.

На этом же поле — minimalistic chic — работает сейчас модный парижский бренд Ami, существующий уже больше десяти лет, но особенно набравший обороты после прошлогоднего показа у стен Сакрё-Кёр на Монмартре, в котором приняла участиях целая компания разных французских знаменитостей. Нынешний показ открывал Венсан Кассель, и создатель Ami Александр Маттиусси говорит, что хотел передать тот шик 1990-х, который Венсан так блестяще воплощал. Все эти широкие брючные костюмы на парнях и девушках (бренд начинался как мужской, но сейчас показывает и производит обе коллекции), и косые шелковые юбки чуть ниже колена с сапогами и открывающими пресс топами, и короткие узкие платья — очень современная версия тех самых 1990-х. Ami очевидно стремятся составить конкуренцию The Row — и не без успеха.

Saint Laurent, тоже подчеркнуто парижский, но куда более известный, представил продолжение того, что было в прошлом сезоне, а именно — работы с наследием, которое, заметим, женское, а не мужское. Пиджаки, которые показывал Ив Сен-Лоран в 1980-е, прямые и свободные, с огромными прямыми плечами, только на мужчинах,— Энтони Ваккарелло с какого-то момента стал использовать этот сен-лорановский силуэт для женских коллекций, и вот теперь настала очередь мужчин. К ним — очень плотно посаженные брюки-дудочки, слегка укороченные и чуть открывающие лодыжки, или с довольно высокой талией, классической ширины и классической длины, или со свободной посадкой, или довольно широкие — иными словами, тут была энциклопедия всех традиционных мужских брюк с совсем небольшими отступлениями от принятых фасонов. То есть очень характерное для всего сезона SS 24 штудирование формы. Сен-лорановские блузки, уже опробованные Ваккарелло на мужчинах, тоже, конечно, были, на этот раз хрестоматийно-прозрачные (с рукавами или с американской проймой и гипертрофированно большим бантом у ворота), с какими-то летящими за ними хвостами. Закрытая обувь с узким носом на довольно высоком и довольно узком каблуке, очень низко вырезанные шелковые майки под пиджаками, глухие темные очки-авиаторы и практически тотальная черно-белая гамма — весь образ очень sleek. Смокинг тоже был — с неким подобием короткой юбки/передника поверх брюк,— ну и все прочее из классики Сен-Лорана конца 1980-х: леопард, запахнутые и затянутые на талии тренчи, драпировки, ассиметричные топы. Катрин Денёв meets Ален Делон.

Но самое эффектное упражнение в жанре сложной эстетской работы с классическими паттернами показал в этом сезоне Dries Van Noten. Дрис Ван Нотен проделал настоящее исследование традиционных форм. Например, пиджака и костюма вообще: аккуратно сидящий двубортный с прямыми резкими плечами и с узкой талией, немного в стиле 1940-х; однобортный на двух пуговицах с узкими лацканами, самый что ни на есть классический; тоже на двух пуговицах, но широкий и прямой с широкими же мягкими брюками; длинный, широкий, прямой на поясе с широким мягким плечом, похожий на женский жакет; широкий прямой двубортный, как с папиного плеча; он же, но совсем оверсайз (с шортами, конечно); классические три пуговицы с маленькими лацканами и довольно прямыми, аккуратно сидящими брюками, но длинными и ложащимися складками внизу на шлепки,— и список этих кораблей еще даже не на середине.

Дрис Ван Нотен сказал, что его занимала в этом сезоне «disrupted elegance» (от себя добавлю: как и в прошлом) — разрушенная, разобранная, разъятая элегантность,— определение так же остроумно и изящно, как и одежда, к которой оно применено. Черный плащ на голое тело с затянутой поясом талией, а под ним — широкие брюки цвета свежей терракоты. Шелковые пижамные штаны под застегнутым на все пуговицы тренчем. Широкий однобортный пиджак нежного оттенка морской волны с широкими штанами графитно-серого цвета и прозрачной темно-кирпичной майкой. То есть разделение на составные части, перетряхивание и смешивание всех конструкций классического мужского костюма — и складывание из них чего-то нового, непривычного, но узнаваемого. И только такая элегантность сегодня воспринимается как современная.

Многое, что значительно, интересно и вообще чем-то примечательно сейчас, связано с tailoring. Но не все. Люк Майер из Jil Sander, представляя мужскую коллекцию, так и сказал: «Я не думаю, что претендующая на элегантность мужская одежда непременно должна быть tailoring». И та коллекция, что они с Люси показали в этот раз, была тому подтверждением — много трикотажа, вязаные джемперы, безрукавки, поло, жилетки, всего несколько пиджаков, широких и прямых, жестко держащих форму, нечто похожее на френч, от которого отпороли рукава, с контрастным воротником, широкое длинное горчичное пальто, нежно-сиреневый комплект из кожаных штанов и кожаной же рубашки, свободные блузы, широкие черные шорты с высокими белыми сапогами на грубой подошве и черно-белым меланжевым свитером. Очень красивые объемы, очень красивые цветосочетания, лукбук, заставляющий вспомнить работу Фиби Файло в Celine (возвращения которой мы ждем с нетерпением),— Jil Sander и с тейлорингом, и без него остается одной из самых цельных и сильных марок.

Дэниел Ли, показавший как раз сейчас резорт-2024, а в нем и женское, и мужское, тоже не то чтобы увлекался тейлорингом, хотя у Burberry в нем есть традиции и заслуги. Эта коллекция вышла уверенней его дебюта. Ли сделал силуэт проще и внятней, жестче курировал аксессуары, строже собрал цвета и попытался упорядочить клетку, неизбежное испытание всех дизайнов Burberry, использовав фактически два эффекта — поп-артовское увеличение и оп-артовские иллюзии.

Если уж вспоминать популярные аналогии из арт-мира, следует заметить, что в Loewe было в этот раз несколько меньше сюрреализма (за который его принято хвалить),— и это только к лучшему. Однако некоторые странные объемы со странной асимметрией остались, а также продолжилась игра в странные предметы и масштабирование — топы в виде свернутых лоскутов жаккарда, как бы приколотых к телу гигантский иглой; подолы туник, приаттаченные к сумкам на плече, или брюки, переходящие в обувь. К работе с силуэтом все это ничего не добавляло, но заставляло в очередной раз вспомнить Марджелу с его Барби-коллекцией игрушечной одежды, увеличенной до размеров настоящей. Ничего сущностного не добавляли и ткани — с какими-то 3D-искрами и чем-то вроде денима, местами покрытого чем-то вроде резины. Что касается силуэта, то весь его фокус у Джонатана Андерсона в этот раз был на брюках. Верх был короткий и узкий, открывавший очень высоко поднятую линию талии, в некоторых моделях застежка была прямо под самой грудью — а брюки широкие в бедрах, с низким шагом и складками внизу. И эта игра с зауженностью и расширенностью, создающая странный вытянутый силуэт, была куда интересней, чем весь андерсоновский сюрреализм.

Новый Gucci с Сабато де Сарно ждет нас в сентябре, а сейчас была только презентация вместо показа, но и по ней, вероятно, можно уже о чем-то судить. Выдержан баланс между тейлорингом и нетейлорингом, их тут примерно поровну: костюм-тройка — как у итальянских щеголей 1970-х, прямые плечи, плавная талия и брюки клеш, которых мы давно не видели,— и большая серебристая ветровка, клетчатый двубортный костюм с жилетом и довольно широкими, идеально сидящими прямыми длинными брюками — и зеркальный комплект-диско-шар. Все костюмы — идеально посаженные, все некостюмы — тот оверсайз, в котором такие вещи сейчас и носят. Что будет дальше — скоро увидим.

Миучча Прада традиционно интересуется классическим мужским костюмом, но не с точки зрения тейлоринга, а с точки зрения того, что можно сделать с его клише. Раф Симонс обычно интересуется всем, что не связано с тейлорингом. Что это нам дало в мужской коллекции Prada SS 24? Тут были костюмы, вернее, тут были костюмы с нарушенной функцией, то есть перепутанными частями пиджаков и рубашек: рубашечные манжеты на пиджаках и пиджачные лацканы на рубашках. Были рубашки, сплошь покрытые бахромой, на которую был нанесен принт, и рубашки, покрытые объемными декоративными цветами, создавшими на груди пышную клумбу. Коротенькие куцые кардиганы на пуговицах, какие Прада всегда любила показывать в своих женских коллекциях, из которых торчали клочки меха. Широкие плащи с застежкой под горло в нежном сиреневом, салатовом и абрикосовом с пришитыми к ним рубашечными воротниками и рабочими жилетами, надетыми поверх. Из-под поясов брюк и шортов вылезали резинки трусов — не просто подшитые резинки, но настоящие трусы, приделанные к брюкам и шортам,— эта старая затея Прады с бельем, торчащим над тем, что на него надето, оказалась очень плодотворна. Смешные лаковые боты в светло-бирюзовом, красном и карамельном цвете (будущий хит сезона). Все это можно интерпретировать очевидным и уже привычным образом: Prada исследует стереотипы маскулинности и выясняет, что такое сейчас мужественность и как можно применить ее стереотипы к современному подвижному мужскому гендеру.

Гораздо отчетливее на эти вопросы отвечает сделанный Прадой и Симонсом новый силуэт. Резкие широкие плечи, узкая и очень высокая талия и узкие брюки, практически дудочки: хрупкие нежные юноши в коротких штанишках наряжены в одежду своих отцов и дедов, только подчеркивающую их хрупкость и нежность, и выглядят при этом мужественно.

В этот раз дом Fendi стал специальным гостем Pitti Uomo и показывал коллекцию под Флоренцией, на своей только что открытой кожевенной мануфактуре. Зрители сидели буквально посреди рабочего пространства, сотрудники мануфактуры на рабочих местах занимались своим непосредственным делом, а в конце показа присоединились к Сильвии Вентурини-Фенди на финальном поклоне. Все сумки для 57 выходов коллекции были сделаны на этой мануфактуре. Некоторые из аксессуаров создавали тематическую связь с производством — сумка в виде кофра для инструментов кожевенников или сантиметр, перекинутый, как узкий галстук, через шею поверх легкого пальто. Были еще и красивейшие кожаные фартуки ремесленников — короткий, только на талию, с карманами для инструментов и короткий же, но надетый через шею, с такими же карманами на груди.

Fendi последние несколько сезонов играет с мужским и женским, была эта игра и в этот раз: никаких юбок или платьев, но длинные туники с американской проймой, боди, надетое под брюки, из-под пояса которых виден было видно, как высоко оно вырезано на бедрах,— так легко и непринужденно надеть эти сугубо женские вещи на мужчин еще, кажется, никому не приходило в голову. Остроумно придуманная, в замечательно собранных вместе цветах и исключительного качества материалах, эта коллекция абсолютно соответствовала месту, где была показана,— технологически современнейшей фабрике в окружении тосканских холмов.

Важно еще раз сказать о том типе фэшн-дизайна и стилизации, о том способе одевания, который мы упоминали в связи с недавней выставкой Pitti Uomo и который назвали фэшн-мультикультурализмом — когда в одном видении, в одной концепции, в одной коллекции и даже в одном луке смешиваются вещи не просто разных стилистических регистров (то есть не просто условный махровый халат со шпильками), но из разных стилистических пространств и даже разных миров. Разных по-всякому — этнически, социально, концептуально. Собранные вместе, они начинают выражать fashion identity своего создателя и превращают клиентов марки в ее единомышленников. Этот способ постепенно становится все более и более востребованным — не только среди совсем маленьких инди-брендов, но и среди тех, что выставляются в Милане и Париже и даже проводят показы на Неделе моды. Происходит это, как мне кажется, во многом благодаря эмоциональной пластичности этого способа одевания, его возможности давать материал для выражения разнообразных и часто вполне сложных чувств, вообще большому сентиментальному заряду.

Это отлично видно на примере Bode: Эмили Боде коллекция за коллекцией разворачивает свою персональную историю со своими личными ассоциациями и воспоминаниями, с помощью своих вещей рассказывая нам о собственном воспитании чувств. Именно этим — изложением эмоциональных историй и историй эмоций — такого рода фэшн-мультикультурализм и занимается. Все эти смешные пижамки, пестрые вязаные кофты, странные шапочки рядом с минималистичными, отлично скроенными костюмами (брюки у Эмили, кстати, тоже открывают лодыжку) и платьями почти что new look (платья — на девушках, костюмы и все прочее — на всех), которые Эмили показывает раз за разом, выглядят не повторением одного и того же, но органично развивающейся историей.

То, что показывает Botter,— история веселая. Трикотажные и вязанные крючком майки, белый свитер в крупную сетку с поддетым под него верхом от белого же бикини на черном парне, широкие яркие пиджаки, как бы косо застегнутые, мужские колготки под шортами и обтягивающие свитшоты и мой любимый лук — надувной спасательный жилет. В описании все это кажется совершенно диким, но на деле складывается в очень бодрую, осмысленную и, главное, вызывающую живой эмоциональный отклик историю.

Эмоциональность, кстати, совершенно не обязательно означает сентиментальность — например, Doublet полон иронии. Иронии по поводу системы моды, по поводу всего, что вызывает фэшн-хайп, «технологичности», AI — и даже по поводу самого себя и всяческих клише «японскости». То есть набор выразительных средств может быть самым разным.

1 / 5

Doublet

Фото: Estrop / Getty Images

Doublet

Фото: Kristy Sparow / Getty Images

Doublet

Фото: Kristy Sparow / Getty Images

Doublet

Фото: Kristy Sparow / Getty Images

Doublet

Фото: Kristy Sparow / Getty Images

Таким средством может стать и традиционная мужская одежда, причем не только европейская и не только классическая — как у Kiko Kostadinov. Костадинов использует тот самый тип одевания во все пестрое и странное, но составленный вполне продуманно — это вообще необходимое условие для фэшн-мультикультурализма. И поэтому длинные прямые рубахи с вышивкой и изящно скроенные двубортные пиджаки с отложным воротником соединяются у него с чем-то очень похожим на кружевное белье на головах моделей.

Этот сезон показал тот набор разностей, какой и должен представлять современную моду — с ее разными моделями, разным происхождением и разными устремлениями. Без выдающихся коллекций, без эпохальных выступлений, без новых звезд — но с глубиной и сложностью картины, которая, будем надеяться, и дальше будет составлять суть нашей современности.

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram

Меню сайта

«Коммерсантъ» для Android

Штудирование формы

Что показал мужской сезон SS 24

18.11.2024

АО «ТБАНК»

Стартовал новый сезон первой в России школьной олимпиады по промразработке PROD

18.11.2024

AVA Group

Новые победы волейбольного клуба «Динамо»

18.11.2024

Фонбет

Картина с Евгенией Медведевой выставлена на благотворительном аукционе

18.11.2024

PIONEER

Первому апарт-отелю сети YE'S исполнилось десять лет

Лента