редактор отдела экономической политики
Кто сказал, что русского экономического чуда нет, когда оно вот-вот произойдет — рост нефтедобывающей российской экономики может остановиться на пике нефтяных цен.
И это чудо чиновники приближают как могут. Об удвоении ВВП говорят все тише, о проедании нефтяных денег все громче, о диверсификации экономики вообще молчат. Хотя нет — говорят и даже пишут, но так, что надежд на эту самую диверсификацию не остается никаких.
Какой главный российский инвестиционный проект по Минпромэнерго, МЭРТу, энергетической стратегии и другим не менее звучным документам? Развитие и расширение инфраструктуры экспорта: в переводе на язык конкретных проектов — строительство новых экспортных нефте- и газотрубопроводов. Что говорит советник президента по экономике Андрей Илларионов (который, собственно, и ввел в российский политический лексикон диагноз "голландская болезнь") о главных причинах замедления экономического роста? Это излишний фискальный нажим на нефтяников, лишающий их стимулов к увеличению производства.
Я не спорю с тем, что новые трубы звонче старых, а стимулы к наращиванию объемов производства нефти государство урезало. Как и с тем, что налицо потери и нефтяников, и бюджета (а точнее, стабфонда) от недоэкспорта на фоне небывалых цен. Но вопрос в другом: зачем новые нефтедоллары, если экономика и так поражена их переизбытком? Если расставлять акценты именно так, то "голландскую болезнь" пора именовать российской и к тому же неумолимо прогрессирующей. А это значит, что впереди неминуемое падение промышленного производства, которое задавит импорт.
Можно, конечно, ждать, когда нефтяники и нефтяной сектор станут "локомотивом" российской экономики, то есть деньги, заработанные на нефти, дойдут до других отраслей, что и будет искомой диверсификацией. На самом деле кое-чего уже дождались. Нефтяники продают часть своей валютной выручки Центробанку. ЦБ, чтобы купить доллары, выпускает хрустящие рубли, а эти рубли оживляют спрос и заодно инфляцию. Спрос подталкивает производство, инфляция тормозит инвестиции, вот и получается тяни-толкай. Ну а того, чтобы нефтяники стали вкладывать свои деньги куда-нибудь дальше производства и продажи бензина, вообще не дождаться. Не потому, что они вредные, а потому, что им незачем вкладывать деньги куда-то на сторону, когда их бизнес и так самый прибыльный.
Получается по Пушкину. Вроде вот она золотая рыбка — шестой год нефтяные цены делают для России невозможное, а впереди опять разбитое корыто. Но у Пушкина хотя бы старуха была с амбициозными, как теперь говорят, планами и деятельно их реализовывала, с российским правительством не так. Запредельные цены научили его только зарывать деньги в стабилизационный фонд и размягчать бюджетную политику. И все. Совсем не амбициозно.
Любопытно, что при этом в правительстве модно говорить об ориентации на результат. Новая концепция административной реформы предполагает, что каждый чиновник должен знать свой маневр и держать равнение на результат или достижение заранее определенной просчитываемой цели. Оценивать его труд и двигать по карьерной лестнице будут в зависимости от того, попадает ли он в цель. Новая концепция бюджетной политики предполагает, что с будущего года деньги из бюджета будут выдавать не за статус бюджетной организации, а под некий план, служащий обоснованием того, что бюджетные деньги приведут к росту оказываемых обществу совершенно конкретных услуг.
Такими концепциями можно зачитываться как фантастикой, потому что все они пока не из этой жизни. Если сегодня спросить любого даже очень ответственного работника, в чем цель проводимой экономической политики, он в лучшем случае вспомнит удвоение ВВП или даже борьбу с инфляцией, но никак не диверсификацию производства. Хотя, по-моему, именно в ней должен состоять главный непредвыборный национальный проект. Без этого не вылечить "голландскую болезнь", а значит, не будет ни устойчивого роста, ни остановки цен. Альтернатива — "венесуэлизация".
Если за национальный проект браться, то совершенно очевидно, с чего надо начинать. Обидно: Михаил Фрадков в начале года был в полушаге от принятия решения, которое способствовало бы диверсификации, когда предлагал резко снизить НДС. Эта мера выгодна прежде всего перерабатывающей промышленности, которую и надо было поддержать. Однако победила позиция "давайте ничего не менять", которую представляли Алексей Кудрин с Германом Грефом, упиравшие на бюджетные риски. Эти риски у них мирно уживались со стабфондом (который в 2006 году, как гордо рапортуют в Минфине, превысит астрономическую величину в 2,3 трлн руб.). И дальше следует перераспределять налоговую нагрузку между добывающими и перерабатывающими секторами так, чтобы в выигрыше оказался последний. При этом лучшей ситуации, чем сейчас, для налогового маневра просто не придумаешь.
Однако чиновники, по крайней мере, часть тех из них, кто обладает реальной властью, похоже, озабочены совсем другим. Заседая в советах директоров набирающих активы государственных нефтегазовых предприятий, они проникаются интересами нефтяников и, может быть, не прочь пойти дальше. Так, получив "Юганскнефтегаз", шефы "Роснефти" наверняка мечтают ее приватизировать. А тут уж не до диверсификации.