Гладкий путенок

14 ноября Владимир Путин произвел крупные перестановки в руководстве страны. Многие эксперты посчитали, что президент начал плановую операцию «Преемник» с Дмитрием Медведевым в главной роли. На самом деле «проблема-2008» пока остается нерешенной, а новые назначения могут обострить конкуренцию между двумя основными кремлевскими группировками.

Традиционно существует два крайних подхода к оценке любых телодвижений Кремля.

Первый — это теория заговора. Согласно этой теории, все, что происходит, является реализацией заранее разработанного плана, чаще всего зловещего.

Второй — теория спонтанных, сиюминутных решений, принимаемых под давлением обстоятельств или из прихоти правителя. Ельцинский термин "загогулина" вошел в историю как определение подобных решений (хотя сам автор придавал ему как раз противоположный, конспирологический смысл — в своих мемуарах продуманной "загогулиной" Ельцин называл решение подсунуть в 1999 году Думе в качестве кандидата в премьеры Николая Аксененко и внезапную замену его на Сергея Степашина).

По сравнению с Ельциным Владимир Путин вроде бы выглядит меньшим сторонником спонтанных решений. Все свои действия он старается объяснять (правда, иногда довольно неуклюже — см. стр. 23). Поэтому неудивительно, что большинство версий последних перестановок укладывается в рамки первого подхода.

Таких версий три. Версия первая: Путин начал выполнять давно вынашиваемый план по продвижению Дмитрия Медведева в свои преемники. Выбор уже сделан, осталось только его реализовать. Путь очевиден: на фоне никчемного премьера Михаила Фрадкова его первый зам с блеском реализует все национальные проекты, представленные Путиным. Фрадков же назначается ответственным за все неизбежные провалы правительства на других экономических и социальных фронтах. В конце концов Медведев триумфально занимает кресло премьера, Фрадков с орденом "За заслуги перед Отечеством" от IV до II степени отправляется на пенсию. Иванов же в этой схеме — лицо второстепенное, пост вице-премьера ему дан только в порядке дружеского одолжения.

Версия вторая: Путин реализует концепцию двух преемников. Медведев и Иванов поставлены в условия соревнования — кто сумеет лучше себя проявить до 2008 года, тот и станет преемником. Если эту версию творчески развить, то можно представить и такой вариант: Путин выставляет на выборы сразу двух человек и предлагает гражданам "честно" из них выбрать. При этом один из претендентов становится президентом, а второй — премьером.

Версия третья: если исходить из понятий традиционной русской властной иерархии, Медведев понижен в должности. Был, понимаешь, генеральским денщиком, а стал простым полковником, который в любой момент может сгинуть на поле боя. В этом случае на первую роль выдвигается Сергей Иванов (по этой версии, вице-премьерство ему дали для расширения "президентского кругозора") или кто-то еще. В качестве этого "кого-то" уже, например, называется Сергей Собянин, выдвинутый Путиным на первый кремлевский план из губернаторского полубытия. При описании этой версии чаще всего используют термин "операция прикрытия".

Во всех этих рассуждениях есть одно слабое место — время начала "операции". Оставшиеся до президентских выборов два с половиной года — чрезвычайно большой срок. Слишком уж велика вероятность того, что любой премьер с президентскими амбициями (хоть реальный, хоть теневой) за этот срок просто "сгорит". Все началось слишком рано. Именно это дает возможность критически относиться к использованию "теории заговора" для объяснения происходящегов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Сторонников второй теории, которую условно можно назвать "агония власти", гораздо меньше, чем сторонников первого, но они все же есть.

По этой теории Путин вовсе ничего такого не напридумывал. Он, напротив, находится в состоянии растерянности: все валится из рук, ни одно дело не удалось довести до конца, административная реформа провалилась, ни одна другая не началась, инфляция растет, инфраструктура страны разваливается, всюду некомпетентность, коррупция и предательство. Верных людей катастрофически не хватает, во власти — кадровый голод. В правительстве — грызня, никто толком не работает.

А тут еще Фрадкову по дороге из Китая становится плохо (по неофициальной информации, возвращаясь из недавней поездки в Китай, премьер был вынужден срочно заехать в Хабаровск, чтобы посетить специализированный центр по лечению сахарного диабета), отменена его плановая поездка в Португалию.

Надо что-то делать, как-то затыкать возможную кадровую дыру. Ставить Кудрина или Грефа — не поймет народ и друзья-чекисты. Ставить чекистов — верные уже все расставлены, да и в экономике они, надо честно признать, понимают мало. Но не Чубайса же с олигархами звать. Решено — отправим в правительство Диму Медведева. Он и в экономике понимает — как-никак специалист по ценным бумагам, и в политических хитросплетениях за четыре года под руководством Волошина поднаторел.

По этой теории другие перестановки стали лишь вынужденным следствием первой. Иванов получил статус вице-премьера, чтобы перемещение Медведева не выглядело как окончательный выбор преемника, который на самом деле еще не сделан.

В пользу версии о спонтанности нынешней кадровой революции говорит то, что, по утверждению ряда источников "Власти", перестановки стали неожиданностью не только для сторонних наблюдателей, но и для участников событий. К примеру, Медведев еще 12 ноября вроде бы спокойно отдыхал в Подмосковье, а Собянин получил предложение о новой работе лишь 13 ноября в ходе встречи с президентом в его сочинской резиденции (как рассказывают знающие люди, руководители федеральных телеканалов были, мягко говоря, в недоумении, когда им позвонили из Кремля и предложили срочно поставить сюжеты об этой вроде бы дежурной встрече в итоговые воскресные выпуски).

Есть и третий подход. Он основан на понимании того, что в реальности крайние варианты встречаются очень редко. Это всегда смесь стратегических разработок и случайных событий. В случае с перестановками в правительстве, считают сторонники этой теории, запланированный проект пришлось осуществлять раньше времени.

Медведев действительно давно считается в Кремле наиболее вероятной заменой Путину на посту главы государства. Несмотря на молодость (недавно ему исполнилось 40 лет, а это для политика чуть ли не детский возраст), он вполне представителен и не вызывает у населения никаких негативных эмоций — так же, как в свое время не вызывал их Путин, просто потому, что был почти неизвестен народу. Позитивные эмоции будут обеспечены осуществлением нацпроектов. Правда, по плану переход Медведева в правительство должен был состояться позже — где-то через год, когда проекты уже дали бы хоть какие-нибудь результаты. Плохое самочувствие Фрадкова спутало карты, пришлось все форсировать.

Именно из-за этого в проекте "Преемник" могут появиться некоторые риски. Ранний старт опасен расколом внутри путинской команды.

Администрация президента всегда была фактическим правительством, где все придумывалось, а само правительство имело главным образом публичную функцию. Оно сопротивлялось, пыталось тянуть одеяло на себя, но в конечном счете страной руководили люди из Кремля. Это стало особенно очевидно после назначения премьером Фрадкова.

Сейчас может быть два возможных варианта развития событий. Либо Медведеву удается подмять под себя не только правительство, но и администрацию (в Кремле не скрывают, что в ближайшее время Медведев не собирается слишком сильно "отрываться" от Кремля). Либо отношения между правительством и администрацией будут строиться на изрядно подзабытых принципах реальной конкуренции. Как уже писала "Власть" (см. #22 от 6 июня 2005 года), после дележа наследства ЮКОСа в России сложилась своеобразная двухпартийная система, состоящая из конкурирующих кремлевских группировок, которые можно условно назвать "Либералнефтегаз" и "Патриотнефтегаз".

Председатель совета директоров "Газпрома" Дмитрий Медведев возглавляет первую, замглавы администрации президента и по совместительству глава совета директоров "Роснефти" Игорь Сечин — вторую. Теперь же эти структуры разделились и территориально, причем с четкой отраслевой специализацией: в Белом доме будет квартировать "Либералгаз" Медведева, в Кремле — "Патриотнефть" Сечина, к партии которого наверняка попытается прибиться Собянин, имеющий давние и прочные связи с нефтяниками.

Причем сейчас в Кремле признают, что Сечин потерпел аппаратное поражение, а значит, затаил обиду. Резкое усиление одной из кремлевских группировок вроде бы обязательно должно обернуться ростом противодействия со стороны "конкурирующей фирмы". Два с половиной года — достаточный срок, чтобы попытаться взять реванш. И толкать вперед Сечин, скорее всего, будет Сергея Иванова — как "своего".

И тут мы приходим к самому главному аспекту "проблемы-2008". Новый президент должен стать гарантией безопасности и безбедного существования всей путинской команды. Ведь главное — не то, кто станет называться президентом страны, а сама конструкция власти. Почему, например, этому новому президенту, как бы его ни звали, на следующий день после инаугурации не послать далеко всех путиных, сечиных, ивановых и проч.?

Многие (в том числе и сам Путин) говорят, что расчет строится на "чувстве локтя", на "мужской дружбе". Но Горбачев с Лукьяновым тоже были друзьями — всем известно, чем дело кончилось. Мало быть друзьями, надо ощущать себя членами одной группировки, в которой нет главного, все примерно равны. Такие группировки формируются по принципу "общей земли" — будь то один двор, одна школа, одна университетская кафедра, одна воинская часть или одна зона. Решения в них принимаются чаще всего коллегиально — так, чтобы не обидеть никого из членов группы. А значит, в ближайшее время Путину придется уравновесить успех либерального крыла группировки и бросить кость чекистам. В этом смысле интересно, кому будет отдана в кормление освобожденная Собяниным Тюменская область и кто появится в правительстве в качестве четвертого вице-премьера, о скором назначении которого проговорился 16 ноября Михаил Фрадков.

Впрочем, главная гарантия чекистов — сам выбор Путина. Он возвышает наиболее мирного члена группы — того, у которого собственной группировки нет и не могло быть. Даже если когда-нибудь президент Медведев вдруг захочет чересчур подняться над членами "своей" команды, ему не удастся заранее заменить всю кремлевскую "гэбэшную" охрану на армейцев, как это было в 1953 году при аресте Лаврентия Берии. В нынешней России и спецслужбы, и вооруженные силы контролируются из одного центра. И этот факт способен стать вполне достаточной гарантией лояльности нового президента старой президентской команде.

Дмитрий Камышев, Николай Гулько

Их называли преемниками

Вместо Ельцина

О том, что Борис Немцов мог бы стать неплохим президентом, Борис Ельцин впервые упомянул 13 августа 1994 года во время посещения Нижнего Новгорода. Сам преемник, опасавшийся осложнений с московскими чиновниками, заявил, что не покинет регион. Отказался он и от призывов стать в 1996 году единым кандидатом от демократических сил на выборах президента. 17 марта 1997 года Борис Немцов принял предложение президента стать первым вице-премьером. В прессе вновь заговорили о том, что он рассматривается как возможный преемник президента. Однако вскоре Немцов сделался малозаметен на фоне "политических тяжеловесов" — премьера Виктора Черномырдина и вице-премьера Анатолия Чубайса.

О том, что преемником может стать премьер Виктор Черномырдин, заговорили в начале ноября 1996 года — глава правительства в течение 17 часов исполнял обязанности президента, пока Борису Ельцину делали операцию на сердце. В период восстановления президентского здоровья премьер также находился на первых ролях. Однако после выздоровления глава государства решил, что премьер стал слишком самостоятельным, и в марте 1998 года отправил его в отставку. 23 августа 1998 года Борис Ельцин подписал указ об отставке правительства Сергея Кириенко и назначил Виктора Черномырдина и. о. премьера. 24 августа в обращении к народу президент заявил, что главное соображение при назначении Черномырдина — "обеспечить преемственность власти в 2000 году". Однако в Госдуме кандидатура преемника дважды провалилась, и президент был вынужден пойти на утверждение премьером Евгения Примакова. Демонстративный отказ депутатов фактически положил конец политической карьере господина Черномырдина.

17 мая 1998 года на саммите "восьмерки" в Бирмингеме Борис Ельцин представил Биллу Клинтону главу Саратовской области Дмитрия Аяцкова, назвав его "будущим президентом России", и отметил, что "Аяцков — его любимый губернатор". Вскоре, правда, окружение главы государства уточнило, что это высказывание было шуткой. Сам господин Аяцков также открестился от президентских амбиций, заявив, что не готов занять столь ответственный пост.

19 мая 1999 года Сергей Степашин сменил Евгения Примакова на посту премьера. Эта замена вновь дала поводы для разговоров о преемнике. "Человек, который за год до выборов становится премьер-министром, должен обладать президентскими амбициями",— сказал 8 июня 1999 года глава президентской администрации Александр Волошин. Однако уже 9 августа 1999 года, после нападения боевиков на Дагестан, господин Степашин был отправлен в отставку.

Выбирая замену Евгению Примакову, Борис Ельцин рассматривал кандидатуру главы МПС Николая Аксененко, что давало тому шанс стать преемником. Борис Ельцин даже позвонил спикеру Госдумы Геннадию Селезневу и сказал, что вносит в Думу кандидатуру Аксененко. В книге "Президентский марафон" Ельцин объяснил это тем, что сомневался в прохождении кандидатуры главы МПС и придумал "вариант, чтобы заранее разозлить, раздразнить Думу... а потом выдать ей совсем другую кандидатуру". Премьером стал Степашин, но Аксененко получил пост первого вице-премьера и оставался в обойме "преемников" (по данным СМИ, в окружении президента шла борьба между сторонниками Степашина и Аксененко). Президентские амбиции, однако, плохо отразились на карьере господина Аксененко: в январе 2000 года от потерял пост вице-премьера, в октябре 2001 года на него завели уголовное дело, а в январе 2002 года он ушел с поста главы МПС.

Вместо Путина

Сергей Иванов ходит в преемниках с лета 2000 года. Именно тогда, по данным СМИ, он должен был сменить Михаила Касьянова на посту премьер-министра. Но во время катастрофы АПЛ "Курск" Совет безопасности, который он возглавлял, показал себя не с лучшей стороны, и господина Иванова оставили в резерве. Впоследствии пресса не раз называла его возможным преемником, отмечая, что окончательное решение будет зависеть от хода реформирования вооруженных сил. Среди его преимуществ в качестве преемника называют близкое знакомство с президентом и узнаваемость среди избирателей.

Слухи о том, что Дмитрий Медведев стал фаворитом в борьбе за звание преемника, появились летом 2005 года. Хотя при назначении Медведева главой президентской администрации в октябре 2003 года многие называли его технической фигурой, неискушенной в публичной политике и неспособной вести самостоятельную игру, к 2005 году пресса посчитала, что глава администрации приобрел необходимый опыт. Эксперты отмечают его активное участие в деле ЮКОСа, в усилении "Газпрома" и дружбу с президентом.

Владимир Якунин попал в преемники после того, как 15 июня 2005 года стал президентом ОАО "Российские железные дороги". Эксперты вспомнили, что в разное время Якунина прочили на место главы президентской администрации и премьер-министра, отмечали его близость к "питерской" команде и дружбу с президентом. 4 августа господин Якунин в беседе с корреспондентом Ъ назвал эти предположения "полной фигней".

«Есть еще такое понятие, как чувство локтя»

Из книги Владимира Путина "От первого лица", 2000 год.

— Мы с ним (Александром Волошиным.— "Власть") вместе обсуждали, кого можно было бы поставить на его место, говорили про Диму Медведева. Волошин сам сказал: "Пусть замом Дима поработает, потом, может быть, вырастет и будет вариант на мою замену".

— Кто в вашей команде? Кому вы доверяете?

— Доверяю? Сергею Иванову, секретарю Совета безопасности.

— Вы давно знакомы?

— Давно, но не очень близко. Он начинал работать в Ленинградском управлении КГБ. Я тогда просто знал, что есть такой человек. Потом он уехал в Москву и так здесь и остался. Был в нескольких длительных загранкомандировках, по несколько лет. У нас было много общих друзей. В общем, информация о нем была с разных сторон, положительная информация. Знает несколько языков: английский, шведский и финский, по-моему. Я считаю, что он вполне на своем месте. Недавно вернулся из Штатов, очень хорошо поработал. Он встречался с Клинтоном, Олбрайт, Бергером. Я доволен его работой.

— Но вы же еще ни с кем не съели пуд соли.

— Конечно, лучше, если есть возможность в чем-то убедиться на практике. Но давайте согласимся, что есть еще такое понятие, как чувство локтя. Вот с Ивановым такое чувство возникает. И с Николаем Патрушевым тоже, и с Димой Медведевым.

— Медведев возглавляет ваш предвыборный штаб. Он же тоже питерский?

— Он работал на кафедре гражданского права в Ленинградском университете, кандидат юридических наук, эксперт хорошего уровня. Во время работы с Собчаком мне там, в аппарате мэрии, тоже нужны были люди. Я пришел за помощью к юрфаковцам, и они мне предложили Диму. Когда я был заместителем мэра, он был у меня советником, работал года полтора. А потом, после тех неудачных выборов, он, естественно, через какое-то время ушел из мэрии и вернулся в университет.

— Вы его недавно пригласили в Москву?

— Совсем недавно, в этом году. Вообще-то у меня идея была насчет Димы другая. Я хотел, чтобы он возглавил Федеральную комиссию по ценным бумагам. Он специалист по рынку ценных бумаг. Ему вроде бы работать в нашей команде нравится, а где конкретно — посмотрим.

— Еще кто?

— Я Алексею Кудрину доверяю. Он сейчас первый замминистра финансов. Считаю, что он парень порядочный и профессиональный. Мы вместе работали у Собчака, оба были его заместителями. За годы совместной работы можно было человека узнать как следует.

— А Игорь Сечин откуда появился?

— Сечин тоже работал у нас в Петербурге, в протокольном отделе. Он филолог по образованию. Знает португальский, французский и испанский языки. Работал за границей — в Мозамбике и Анголе.

— Воевал?

— В общем, воевал. Потом попал в исполком Ленсовета. Когда я стал заместителем мэра и набирал свой аппарат, многих пересмотрел, и Сечин мне понравился. Предложил ему перейти ко мне на работу. Это было году в 92-93-м. А когда поехал работать в Москву, он попросился со мной. Я его взял.