визит
Вчера президент России Владимир Путин прилетел в Японию после саммита АТЭС и рабочего визита в Корею. С подробностями о том, как было провалено судьбоносное газовое соглашение между Россией и Кореей, и о мужестве и героизме, проявленных губернатором Приморского края Сергеем Дарькиным при спасении дальневосточного краба,— специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Рабочий визит в Корею президента России Владимира Путина начался сразу же после саммита АТЭС. Для подписания рамочного соглашения по сотрудничеству в газовой сфере в Пусан приехал глава "Газпрома" Алексей Миллер. По этому соглашению Россия будет поставлять в Корею "сетевой" газ. Кроме того, предполагается построить инфраструктуру для его хранения и транспортировки. То есть речь идет о строительстве газопровода на Корейском полуострове.
Газовое соглашение обещало стать масштабным событием. Но не стало. Подписание его было сорвано. Участники российской делегации старались не комментировать этот вопрос. Впрочем, министр промышленности и энергетики Виктор Христенко признался, что буквально за несколько часов до подписания по предложению россиян изменилось буквально одно слово в тексте уже было согласованного документа.
— Вот такое,— показал Виктор Христенко (какое-то, я понял, очень маленькое слово).— И все. Они большие бюрократы. Теперь будут два месяца, а может и больше, его утверждать во всех своих инстанциях.
Он только не сказал, что это за слово. И я, мне казалось, догадывался, почему. Слишком хорошо мы знаем эти короткие емкие слова, меняющие представление о характере договоренностей между людьми и странами.
Рабочий визит президента России в Корею закончился, кажется, и не начавшись. Уже через пару часов Владимир Путин и Но Му Хен дали пресс-конференцию, на которой президент России пообещал своему народу уже в этом году выйти на семь миллиардов долларов в товарообороте с Кореей, заметив мимоходом:
— Не такая уж большая сумма, конечно...Господин Путин высказался и про газовое соглашение.
— Есть интересные проекты прокладки соответствующих систем, прежде всего из Сахалина,— заявил он.— Это возможно в формате Россия--Корея или в трехстороннем формате Россия--Корея--КНДР.
Вопрос российского журналиста, хотела бы Корея участвовать в строительстве нефтепровода на Японию с ответвлением на китайский город Дацин, президент Кореи проигнорировал, а Владимир Путин заявил, что отдельно не занимался вопросом участия Кореи в реализации этого проекта, "но он очень большой, капиталоемкий, и конечно, наши корейские партнеры могут принять в нем участие" (позже Виктор Христенко пояснил, что имеются в виду прежде всего кредиты корейских банков).
Но Му Хен промолчал, думаю, именно из-за того маленького, по версии Виктора Христенко, словечка в уже согласованном документе. Что же это за словечко-то такое?
Я это все-таки в конце концов выяснил. Это слово: КНДР. Российские переговорщики предложили подключить эту бедную, но гордую республику к многообещающему проекту.
И вот что из этого получилось.А предшествовавший российско-южнокорейской встрече саммит АТЭС закончился и вовсе на тревожной ноте. Правда, внесли эту ноту не лидеры стран АТЭС, а губернатор Приморья Сергей Дарькин.
Саммит АТЭС как-то не бросился в глаза мировой общественности. Он был отмечен главным образом вспышкой активности антиглобалистов, которые с расстояния в сто метров, казавшихся стопроцентной гарантией безопасности, докинули довольно большой камень до плеча инженера российской телекомпании НТВ. Плечо заболело. Амбиции антиглобалистов были этим, видимо, абсолютно удовлетворены — судя по тому, что весь следующий день о них вообще ничего слышно не было.
Но антиглобалистам, все эти дни жаждавшим крови (прежде всего президента США Джорджа Буша), и не снилось то, что удалось простому корейскому автомобилисту. В день начала работы саммита на улице, идущей вдоль берега залива, он задавил двух австралийских фотографов. Корреспондент российского "Первого канала" Антон Верницкий был свидетелем этого ДТП и говорит, что один из фотографов, по мнению появившегося через пару минут доктора, скончался на месте.
Сам саммит, как обычно, запомнился в основном церемонией фотографирования лидеров (для этого она и придумана). Главы государств стояли в длинных халатах и, пока их не начали фотографировать, все как один, как ни странно украдкой, поглаживали себя. То есть это они думали, что украдкой. На самом деле два десятка глав не последних в мире государств, нежничающих сами с собой и для этого, получается, появившихся на публике, смотрелись интригующе.
В совместной декларации лидеры АТЭС констатировали, что их беспокоят высокие цены на нефть. Господин Путин на бумаге разделил их обеспокоенность.
На самом деле президент России использовал этот саммит прежде всего для двусторонних встреч. Они начинались у него с раннего утра (а если учесть шестичасовую разницу с Москвой, то с ночи). Так, в субботу, еще не было девяти часов, а он уже сидел в зале отеля "Марриотт", видя (но полностью я в этом не уверен) перед собой президента Вьетнама Чан Дык Лыонга и жуя жвачку, а потом, чудесным образом избавившись от нее, говорил не моргнув глазом, что отношения с Вьетнамом являются приоритетом внешней политики Российской Федерации. Благодарный президент Вьетнама, не ожидавший такого подарка, поскорее заявил в ответ, что вьетнамский народ считает российский народ своим лучшим другом, как и раньше. Тут президенту России терять было уже совсем нечего, и он рассказал все, что знал про товарооборот между нашими странами. А знал господин Путин, что он приближается к $1 млрд и дает, таким образом, исчерпывающее представление о стабильном качестве отношений между нашими странами. Президент России, видимо, давал понять, что отношения между Россией и Вьетнамом выглядят на миллиард долларов (ср. с замечанием про семь российско-корейских миллиардов).
Днем перед российскими журналистами прекрасно выступил губернатор Приморского края Сергей Дарькин. С блеском заполняя вакуум в информационном поле (в разгаре было закрытое совещание лидеров стран АТЭС), он рассказал, что готов помочь японцам решить все их проблемы. Главная проблема, по его мнению, состоит, очевидно, в том, что японцам для полного счастья не хватает не островов, а дынь, которые на всякий случай уже произрастают в Приморском крае и будут, если надо, поставляться в Японию — на рыночных, разумеется, условиях. И еще в Приморском крае, предупредил господин Дарькин, есть гречиха. Прозвучало угрожающе.
Но настоящая угроза была заключена совсем в других словах губернатора Приморья. Сергей Дарькин сказал, что Россия должна на пять лет отказаться от всех экспортных поставок дальневосточного краба. Он мотивировал это предложение тем, что так уже поступила Япония, почувствовав, что ее дальневосточный краб оказался на грани исчезновения.
На самом деле публицистический пафос предложения Сергея Дарькина был направлен на борьбу с браконьерами. Восемьдесят процентов экспорта дальневосточного краба — браконьерские. Российские суда, вылавливая краба, идут в японские порты и разгружаются там по поддельным документам и вымышленным квотам. Если полностью запретить вылов краба в России, любая экспортная поставка, по фальшивым или настоящим документам, автоматически становится браконьерской.
Я подумал, что Сергей Дарькин — мужественный человек. На торговле дальневосточным крабом слишком большое количество людей зарабатывает слишком большое количество денег. Мои предположения подтвердились.
— Ну надо же, все-таки сказал! — качал головой после пресс-конференции один более чем высокопоставленный источник в российской делегации, пожелавший остаться неназванным. — Мужчина! Браконьерское лобби ему этого не забудет.
Вечером я спросил у Сергея Дарькина, не страшно ли ему теперь будет.— А чего? — потупившись, пробормотал господин Дарькин. — Разберемся. Надо... ну, закрыть тему-то.
— Говорят, что российский Минсельхоз уже против.— Ну не весь,— передернул плечами он.— Комитет по рыболовству нервничает, да. Ну так нам это понятно.
Закрыв тему экспорта дальневосточных крабов, Сергей Дарькин открыл другую, в чем-то еще более интересную. Он рассказал, что, по его сведениям, саммит АТЭС 2012 года пройдет в России. По его мнению, пора начинать готовиться. Владивосток готов взвалить эту ношу на себя.
— Если Владимир Путин даст такое указание, мы готовы начать. На подготовку нам потребуется года четыре. Как раз успеем,— заверил господин Дарькин.
Подсчет показывал: чтобы закончить в 2012 году, надо начать в 2008-м, когда господин Путин уже не будет президентом России. Но Сергей Дарькин так, видимо, не считает. После пресс-конференции я спросил его и об этом.
— Кто сказал, что Россия примет АТЭС в 2012? — поинтересовался я.Дело в том, что очередь расписана только до 2009 года. Дальше все в тумане.
— Ху Цзиньтао (председатель КНР.— А. К.),— неожиданно признался Сергей Дарькин.
— Вам? — уточнил я.— Да нет,— поморщился Сергей Дарькин.— В кулуарах...
То есть он, видимо, подслушал разговор председателя КНР (который, очевидно, и решает такого рода вопросы) с другими участниками саммита и решил сыграть на опережение.
— Но это, кстати, не факт, что в 2012-м,— неожиданно добавил Сергей Дарькин.— Может, и в 2015-м.
То есть слышно ему было не очень хорошо.Тем временем саммит АТЭС полностью исчерпал себя. Совместная декларация лидеров не оказала решающего влияния на мировую политику. Делегации начали одна за другой покидать город Пусан — в пожарном, казалось, порядке. Сирены выли по всему городу в течение нескольких часов.