Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы:
— Раз президент сказал, что он обсудит поправки, то дело плохо. Это чудовищный законопроект, который не обсуждать надо, а выкидывать сразу в корзину. Надеюсь, что при встрече с депутатами президент поймет, до какого маразма они дошли. А если не поймет, то на "большой восьмерке", где он собирается председательствовать, это станет позором для него и страны.
Валентин Гефтер, директор Института прав человека:
— Я надеюсь, что внимание президента все-таки нам поможет, хотя коллеги не разделяют мой идеализм. Нам ведь уже объяснили позицию власти: вам дали Общественную палату, а вы дайте нам возможность контролировать вас. Хотя боюсь, нам не удастся убрать порыв власти усилить контроль над общественными организациями.
Ирина Ясина, программный директор фонда "Открытая Россия":
— Появилась надежда, что после его вмешательства закон будет принят в цивилизованном виде. Финансовый контроль, конечно, нужен. Но и сейчас нас контролируют так, как никакую другую коммерческую организацию. Ведь все эти законодательные инициативы пахнут кагэбэшной паранойей. Ну почему главным условием регистрации является не соответствие Устава Конституции, а фигура учредителей? У нас учредитель Михаил Ходорковский — придется перерегистрироваться без него.
Елена Боннэр, правозащитница:
— Я не верю в кардинальное изменение отношения Кремля. Общественная организация выполняет функцию контроля народа за властью. Демократические установки соблюдаются только тогда, когда есть давление, а власть его хочет уничтожить. Желанием контролировать общественную деятельность власть разрушает гражданское общество, а не создает его. Законы по общественным организациям не нужны, если их работа не связана с уголовным преступлением, а это сфера действия УК.
Олег Орлов, председатель правозащитного центра "Мемориал", член совета при президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека:
— Я не очень понимаю, что там можно улучшить — закон не поддается улучшению, 80% статей надо просто ликвидировать: они содержат фактически запрет на деятельность иностранных общественных организаций. Если президент кардинальным образом не поступит с этим законом, то зачем нужен совет по содействию развитию гражданского общества и правам человека?
Екатерина Гениева, в 1995-2004 годах президент Фонда Сороса в России:
— Я довольна уже тем, что президент решил обсудить с депутатами этот чудовищный закон. Надеюсь, он спросит и мнение представителей фондов — главное, чтобы он захотел их слушать. Я согласна с тем, что за неуставную деятельность фонды нужно закрывать. Но Фонд Сороса никогда не занимался никакой политической деятельностью, хотя нас и обвиняли во всех смертных грехах.
Лев Пономарев, лидер движения "За права человека":
— С Ходорковским президент тоже обещал разобраться... Путин не может не знать реакцию общества на закон, но он не сказал ничего конкретного, уклонился от оценок. Значит, внутренне он сторонник драконовских мер и не хочет кардинальных изменений. Наверное, ему просто нужен тайм-аут. Вряд ли он встанет на защиту общественных организаций.