Россия зовет подождать
Инвестфорум ВТБ «Россия зовет!» не стал много рассуждать о новой инвестмодели
Международный инвестиционный форум «Россия зовет!» на сессиях 7 декабря не дал прямого ответа на вопрос о том, что будет в среднесрочной перспективе происходить с международной инвестстратегией РФ. Зато были даны многочисленные и достаточно убедительные ответы на вопрос о том, чего в России не будет: нерыночной экономики, снижения налогов, вечного капитального контроля, чрезмерного бюджетного стимула, смены модели денежно-кредитного регулирования; в числе прочего не будет и преклонения перед Западом. Последний, по мнению участников, как раз готов и к куда как большего масштаба катастрофическим изменениям, которые РФ готова сочувственно переждать в компании традиционных друзей с Востока и Юга.
Первый день форума «Россия зовет!», который проходит 7–8 декабря 2023 года, был днем публичных выступлений. Его открыло выступление президента РФ Владимира Путина и его диалог с инвесторами, модерировавшийся президентом—председателем правления ВТБ Андреем Костиным. Далее под модераторством первого зампреда ВТБ Дмитрия Пьянова последовала макроэкономическая дискуссия с участием главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной, министра финансов Антона Силуанова, министра экономики Максима Решетникова, помощника президента Максима Орешкина и президента «Интерроса» Владимира Потанина. Далее в теории из событий первого дня инвесторы для второго дня, 8 декабря, должны были приобрести достаточно четкую рамку того, что должно происходить в инвестиционной сфере в России в ближайшие годы.
Обсуждение 7 декабря оставило инвесторам, значительная часть которых представлена была руководством компаний и структур Китая, Индии, Ирана, стран Персидского залива (а, впрочем, с этой точки зрения зал был чрезвычайно «пестро» представлен людьми, представляющими десятки совершенно разных национальных деловых культур), больше свободы, чем они ожидали. И в первой, и во второй части дискуссионного дня было сказало достаточно много про то, чем Россия не является и не собирается являться. Это тоже рамка, но вот чем она собирается являться, достаточной ясности так и не появилось.
Вопрос о том, какая инвестиционная модель рассматривается в РФ как ее среднесрочное будущее, лишь в одном измерении выглядит просто. Напомним, в течение как минимум двух десятилетий (ориентировочно после 2003 года) Россия, почти все историческое время своего постсоветского существования являвшаяся нетто-экспортером капитала, оставалась страной, ориентировавшейся в большей или меньшей степени на привлечение в страну прямых иностранных (ПИИ) и в меньшей степени фондовых инвестиций. В значительной части этого периода РФ также была значимым рынком для внешнего долга корпораций (и госдолга — в меньшей, но иногда в значимой степени). Как минимум в период с начала нового века по 2014 год, а на деле и существенно дольше в обе стороны, идея привлечения в РФ иностранных компаний, капиталов и технологий была преобладающей, а с политической точки зрения это укладывалось в концепцию «догоняющего развития». Основным инвестором, с которым предполагалось договариваться о приходе в РФ, всегда были страны, которые с 2014 года, после первого раунда «крымских» санкций против РФ и контрсанкций, начали становиться недружественными, а с начала военной операции РФ на Украине стали таковыми.
Между тем оставшаяся дружественной часть мира для России, не входящая в состав стран G7, в той или иной мере в последние десятилетия исповедовала и исповедует примерно ту же «инвестиционную религию», от которой РФ вынуждена отказываться. Редкие исключения — страны Персидского залива, — во-первых, не являются «чистыми» исключениями (ОАЭ, например, являясь в том числе экспортером капитала, очень активно привлекают ПИИ), во-вторых, не делают погоды. И Китай, и Индия — страны, по крайней мере до последнего времени заинтересованные во внешнем капитале и инвестициях, хотя в последнее десятилетие они начали сдвиг в сторону самодостаточного механизма развития, опирающегося преимущественно на внутренние инвестиции. Китай прошел по этой дороге существенно дальше, чем Индия, но не в этом дело: страны Латинской Америки в этом смысле мало что изменили в своей инвестиционной идеологии. Иран, остающийся под сильными международными санкциями, охотно привлекает любые инвестиции, хотя это происходит довольно слабо. Напротив, ОАЭ, Саудовская Аравия, КНР как минимум через Российский фонд прямых инвестиций активно, хотя и достаточно ограниченно, инвестируют в экономику РФ, но почти всегда настаивают на том, чтобы эти инвестиции рано или поздно стали взаимными. Но для значительной части стран, слушавших и президента РФ, и дискуссию ведущих правительственных макроэкономистов, вопрос о том, будут ли они инвестировать в российские активы, пока не стоит в принципе: для них РФ является потенциальным инвестором, но не объектом для собственных инвестиций.
Таким образом, за несколько часов большинству присутствующих в зале пленарных заседаний форума «Россия зовет!» предстояло получить какой-то ответ на вопрос, к чему Россия зовет их на этот раз. Раньше звали инвестировать в Россию — наряду со странами, традиционно рассматривавшимися РФ как инвесторы в Россию (несмотря на то, что экспорт капитала много лет РФ как юрисдикция осуществляла именно туда). Что сейчас? Предполагает ли Россия, подобно Китаю, в будущем программу, аналогичную китайскому «Поясу и пути», и инвестиции в страны, сохранившие у себя идеологию «догоняющее развитие через привлечение ПИИ и развитие финрынков»? Или же, напротив, предполагается, что Китай (как самый очевидный потенциальный инвестор и крупнейшая экономика), а по возможности и другие страны вне G7 будут замещать на рынках РФ роль ушедших недружественных инвесторов — стран и компаний? Понятно, что дьявол в деталях, но тем не менее раз Россия зовет, то она должна знать, кем она хочет стать?
Текущие, конъюнктурные ответы на этот вопрос были получены всеми желающими в избытке, если речь шла о несистемных вопросах. Например, достаточно убедительны были сообщения о том, что Россия не только достаточно быстрорастущая экономика (то, что динамика ВВП РФ на второй год «санкций из ада» со стороны G7 превысит 3% годовых, не сомневался уже никто; вопрос лишь в том, будет ли это рост в 3,1% или же, как допускает Максим Решетников, 3,5%), но и юрисдикция с заметным подъемом инвестиционного процесса. Это отмечал прежде всего Владимир Путин. Владимир Потанин дополнил это соображением о большей гибкости экономики РФ и высоком качестве предпринимательства и управления в стране. В противном случае столь быстрая и эффективная адаптация с серьезнейшим изменением условий внешней торговли просто не могла бы быть реализована. В целом «короткие» ответы российской стороны, кроме разве что философских — так, иранский инвестор спросил из зала господина Орешкина, как в России обстоят дела с защитой частной собственности (и помощник президента не стал спрашивать у представителя Ирана, как, мол, у них в стране обстоят дела с этой фундаментальной концепцией),— получали в основном быстрый и уверенный ответ. И все они годились под любой из крайних вариантов: РФ может быть в будущем и донором инвестиций и долга, и акцептором, но вот чем именно она по преимуществу будет, это вопрос.
Зато в деталях ясно, чем Россия не будет. Этому во многом посвятил выступление президент. Довольно очевидно, что страна под его руководством не намерена возвращаться в ситуацию с преимущественным вниманием к ПИИ и фондовым вложениям из стран G7, основного держателя капитала в мире, притом что само по себе инвестсотрудничество и с компаниями, и в определенных сценариях с государствами по старой схеме Россия для себя не исключает. При этом «догоняющее развитие» в классической схеме — на средства тех, кого «догоняют», и с генерацией их прибылей в обмен на развитие — как идеологема в РФ не используется уже десятилетие: «догонять», исходя из смысла речи президента, предлагается и на свои деньги, и через сотрудничество с дружественными партнерами. Россия совершенно точно не собирается быть «бензоколонкой» Запада (в таком качестве она часто рисовалась в критических текстах, посвященных роли РФ в международном разделении труда с середины XX века: преимущественно поставщика энергоносителей, в меньшей степени — металлов и оружия на мировой рынок). Россия не намерена быть государством с нерыночными в основаниях правилами игры — или, во всяком случае, для тех, кто видит рыночными только страны с преобладанием в экономике частного капитала, не хочет превращаться в экономику плановую, социалистическую в известных в мире моделях, госкапиталистическую в классических описаниях. Нынешняя модель РФ, особенно после хорошо, с точки зрения ее руководства, пережившей пандемию и самые сильные в истории санкции со стороны более половины мирового ВВП (и несущая в это же время расходы, соответствующие расходам воюющей стороны в типичных со второй половины XX века для сопоставимых стран войнах), не нуждается в коренных изменениях: она работает, и работает так, как страну устраивает.
Особо подчеркнуто — и это, видимо, ключевой в краткосрочной перспективе момент форума «Россия зовет!» — то, что Россия не собирается быть страной с «раздутой», искусственно стимулируемой к росту экономикой. Ключевая дискуссия между вечными оппонентами и союзниками, ЦБ, Минфином и Минэкономики, в 2023 году свелась к констатации того, что объемы бюджетного стимула в 2023 году (1,4% ВВП) будут ниже, чем в 2022 году (2% ВВП), льготные программы поддержки отраслей и домохозяйств будут постепенно сворачиваться (накануне Минфин внес в правительство пакет предложений по сокращению использования одного из важнейших стимулов роста последних лет — льготной ипотеки), послабления для банков — отменяться, а ограничения движения капитала, введенные в 2022 году как системная защита от его панического бегства и от разрушительных валютных атак,— отменяться. Дело даже не в том, что об этом говорили Эльвира Набиуллина, Антон Силуанов или Максим Решетников, а в том, что никто из них друг друга в этом не упрекал, не противоречил и не предлагал поторопиться. Если у действовавшей ранее макромодели регулирования и есть системные враги, мечтающие ее поменять на что-то выглядящее привлекательнее в их глазах, они на глаза Владимиру Путину, главе ВТБ Андрею Костину и дискуссантам на сцене форума «Россия зовет!» старались не попадаться и вообще никак себя не проявляли.
Проблема лишь в том, что все данные ответы не отменяют вопроса о том, кем Россия видит себя в уже очень близком будущем: она ожидает, что в нее будут инвестировать больше, чем она, что она будет инвестировать больше, чем в нее, она готова строить отношения с дружественными партнерами на паритетной основе — или же, наконец, все сложнее, с каждым сидящим в зале и с каждой страной в мире РФ как на уровне властей, так и на уровне компаний готова без предварительных условий договариваться о чем угодно, лишь бы это было выгодно, не наносило оскорблений или ущерба национальным суверенитетам и не имело бы других неприятных побочных эффектов. Последний вариант звучит лучше других, но объявление себя заядлым прагматиком — не лучшая инвестиционная политика: инвесторы и сами прагматичны, и им нужна информация о новых национальных приоритетах. Тем более что Россия изменилась в 2021–2022 годах, да и не могла не измениться.
Ответ на главный вопрос мог бы дать, например, Антон Силуанов: среднесрочная налоговая политика обычно не может не коррелировать с долгосрочной инвестмоделью, а сейчас в РФ действует регулирование, строго говоря, разработанное в основном для работы с ПИИ и для привлечения внешних инвестиций, хотя и в последние годы сильно правленное под внутреннего инвестора. Но, констатировал министр финансов, совокупность предложений, выработанных по будущей налоговой политике Минфином вместе с бизнесом, появится лишь весной 2024 года. А сейчас — декабрь 2023 года.
Впрочем, то, что Россия не торопится с демонстрацией новой модели, о чем дал понять Владимир Путин,— не то чтобы случайность. Даже базовые принципы рыночной экономики в странах Европы больше не аксиома и не константа. Платежные системы в мировых валютах дискредитированы. Конечно, не все потеряно: компании США и ЕС «незримо присутствуют» в ЦМТ, где проходит форум «Россия зовет!», да и зарубежных компаний в РФ стало не меньше, а на 1,6 тыс. больше, чем в марте 2022 года. Может, все еще вернется в состояние 2013 года, только лучше. А тем временем банки РФ в 2023 году заработают более 3 трлн руб., это больше потерь 2022 года. Куда торопиться с новой моделью? Пока что стоит, например, распространить механизм страхования вкладов на долгосрочные инвестиционные счета в размере до 1,4 млн руб. И решить еще десятки и сотни таких же актуальных, но несистемных вопросов. Заодно снимется часть барьеров, разовьется сеть новой логистики, установлены будут намерения новых партнеров.
А там, глядишь, и все само решится. Или придется выбирать. Или снова не придется. В любом случае для обсуждения всего этого 8 декабря сказанного более чем достаточно.