"Коблову повезло меньше, чем Сычеву"
Призывник из Балаково Саратовской области Евгений Коблов прослужил пять месяцев в Хабаровске и после очередного избиения спрятался в подвале жилого дома. Он 20 дней провел в подвале, пил канализационную воду и ничего не ел. Когда его случайно нашел слесарь, солдат был на последней стадии истощения — он весил около 30 килограммов. Он не мог передвигаться, потому что после побоев началась гангрена ног. В военном госпитале в Хабаровске Коблову ампутировали сначала одну, потом другую ногу.
Об этом случае стало известно только на прошлой неделе, благодаря скандалу вокруг Сычева, хотя после ампутации ног у Коблова прошло несколько месяцев: в военный госпиталь Евгения поместили 25 мая прошлого года.
— Случай с Сычевым получил такую огласку только потому, что он попал к гражданским врачам,— считает глава Саратовского комитета солдатских матерей Лидия Свиридова.— В госпитале работают военные, которые подчиняются приказам. В больнице работают обычные мамы и папы. Вот среди врачей Сычева оказались настоящие граждане. Коблову повезло меньше.
"Его нашли возле рельсов"
25 декабря 2005 года рядового Алексея Горних вместе с 60 солдатами, только что окончившими "учебку", посадили в поезд в Северодвинске и отправили в Североморск, к месту прохождения срочной службы. До станции Обозерская Алексея провожали родители. "Позвонишь мне завтра",— прощаясь с сыном, напутствовала мать. Сын не позвонил, и мама стала набирать его номер. Трубку взяла медсестра районной больницы поселка Обозерский. "Он сильно избит, его нашли возле рельсов под Обозерским",— сказала медсестра.
— Алеше диагностировали переломы позвоночника, ребер, челюсти, черепно-мозговую травму,— рассказывает Людмила Воробьева.— Он не чувствует ног и сейчас в тяжелом состоянии остается в больнице поселка Мирный. Недавно я звонила в штаб ВМФ, мне сказали, что, как только можно будет его транспортировать, его перевезут в госпиталь в Санкт-Петербург.
Расследование этого ЧП проводила военная прокуратура, но уголовное дело по факту неуставных отношений и применения насилия к рядовому Горних возбуждено не было.
— В штабе ВМФ мне сказали, что из части, куда ехал Алеша Горних, им доложили: "Он сам сорвал стоп-кран и выпрыгнул из поезда под станцией Урумец",— рассказывает Воробьева.— Это очень странное объяснение, ведь медики нашли его под Обозерским. И если он сорвал стоп-кран и выпрыгнул, почему никто не стал его искать? Ведь сопровождавшие новобранцев офицеры несли за них личную ответственность.
"Потом он бил меня ногами в разные места"
Войсковая часть 31760 в Балабанове. В зарядно-аккумуляторную станцию (ЗАС) входит старший лейтенант Волков. Офицер пьян. Рядовой Михаил Венедиктов, слушающий радио, подскакивает и пытается выключить приемник, но не успевает. Старлей разбивает радио и бьет рядового кулаком в нос. "Из носа пошла кровь, я сел на пол,— рассказывал позже рядовой Венедиктов следователю.— Потом он бил меня ногами в разные места тела".
Старлей требовал, чтобы солдат изложил ему обязанности оператора ЗАС. Перепуганный солдат изложить не смог. За это получил еще раз удар в нос. Потом в ЗАС вошли еще двое пьяных — прапорщик Раклов и старлей Рыженькин. Раклов повалил солдата на пол, сел сверху и стал искать болевые точки на шее. Рыженькин и Волков держали солдата за ноги, чтобы не дергался. Солдат орал, а прапорщик веселился: "Сейчас будем играть в гестапо". Оторвав ключи, привязанные шнурком к брюкам рядового, прапорщик стал душить жертву этим шнурком. Ярость Раклова вызвало подозрение, что солдат Венедиктов что-то продает из автопарка за спиной старших товарищей. "Я не знаю, я не продаю",— кричал солдат. После очередного удара в голову он потерял сознание. Пришел в себя от новой волны боли: его продолжали избивать. "Они мне не верили, что в парке никто ничего не продает,— вспоминает рядовой.— И сказали, что если я говорю правду, то должен написать в штаны, тогда меня отпустят".
Больше солдат ничего не помнит. Очнулся лежа на земле, за будкой. Рядом стоял Волков. "Если сдашь командиру,— предупредил он,— посажу". Всю ночь солдата тошнило и кружилась голова. Утром он выполз из ЗАС и наткнулся на офицера, который, сообразив, что дело пахнет ЧП, потащил солдата к командиру части Кутовому. Но командир части ничего предпринимать не стал. "Я рассказал ему, как все было, а он отправил меня обратно в 'заску'. Помощи мне не оказали".
Вечером к солдату приехали родители. Дойдя до ворот, он потерял сознание. Увидев след от веревки на шее сына, родители решили не сдавать его в санчасть, а везти в больницу.
— Это их и спасло,— считает член Союза комитетов солдатских матерей Людмила Воробьева.— Их, конечно, пытались запугать, заставить отказаться от дачи показаний, но врачи горбольницы заняли жесткую позицию: кроме следователя, никого в палату к солдату не пускали. В том числе и людей в военной форме. Тут и родители молодцы, твердо держались своих показаний. Поэтому и мальчик от показаний не отказался.
Военная прокуратура следствие провела быстро. Раклов, Рыженькин и Волков получили соответственно три, три с половиной и четыре года лишения свободы в колонии общего режима.
"Отсюда постоянно вывозят трупы"
Родные солдата Евгения Кондратьева, проходившего срочную службу в части, расположенной в поселке Казачьи Лагеря (Ростовская область), тоже добились бы наказания тех, кто издевался над их сыном. Они обязательно дошли бы до суда, если бы рядовой Кондратьев мог дать показания. Но рядовой Кондратьев скончался в госпитале.
Выписка из уголовного дела: "Тяжелая сочетанная травма головы, груди, живота, позвоночника, правой нижней конечности, закрытая черепно-мозговая травма. Ушиб головки мозга легкой степени. Закрытая травма грудной клетки. Ушиб правого легкого. Закрытая травма живота. Ушиб правой почки. Закрытая травма шейного, верхнегрудного и поясничного отделов позвоночника. Закрытый перелом правой бедренной кости. Острая массивная кровопотеря". Все это диагностировали рядовому Кондратьеву, когда он уже лежал в реанимации Новочеркасского окружного военного госпиталя. Повторная экспертиза, проведенная по настоянию родных, зафиксировала кроме перечисленного "компрессивные переломы тел позвонков" и шок первой степени.
Что случилось с рядовым Кондратьевым, точно не знает никто. Известно лишь, что в сентябре прошлого года он вылетел из окна третьего этажа своей части.
— Когда он уже был в реанимации,— вспоминает тетя солдата Валентина Резникова,— мы позвонили в госпиталь, и дежурный нам сказал: "Он с пулей в голове, прыгнул сам". Сколько раз мы туда звонили, столько раз он это нам говорил.
На самом деле, как утверждают родственники, все было иначе. В день, когда Кондратьев заступил дневальным, он показывал фотографии из дома своему сослуживцу Бадракову. Несколько подвыпивших старослужащих вызвали его в туалет, где и избили. "У них это называется 'пробить фанеру',— говорит Валентина Резникова.— Это когда солдата ставят и бьют со всей силы в грудь, живот и солнечное сплетение. Так было и с Женей. Поэтому такие травмы". Избив солдата, "деды" выкинули его из окна. Ударившись об асфальт, рядовой был еще в сознании. В это время рядом оказался ответственный по роте капитан Макаренко. Подбежав к солдату, капитан услышал: "Меня подтолкнули". Женя Кондратьев потерял сознание. Через два месяца он скончался в госпитале, так и не приходя в себя.
Капитан Макаренко, по утверждению Валентины Резниковой, давший на предварительном следствии показания о последней фразе рядового Кондратьева, в дальнейшем от показаний отказался. Рядовой Бадраков, видевший, кто из старослужащих вызвал в туалет Кондратьева, родным погибшего солдата сказал: "Мне здесь еще служить". А следователю: "Не видел, не помню, не знаю". Исчезли фотографии, которые Женя показывал своему сослуживцу в день расправы, и несколько страниц из его записной книжки.
Командование части утверждает, что рядовой выпрыгнул из окна сам, хотя характер повреждений свидетельствует, что сначала было избиение и только потом — падение. Дело Кондратьева не закрыто. Виновников расправы нет.
— Когда Женя лежал в реанимации, он как-то открыл глаза и увидел рядового Калюжного, который за ним ухаживал,— рассказывает Валентина Резникова.— У него появился ужас на лице, его начало трясти, и он снова потерял сознание. Потом уже Калюжный мне сказал: "Он, наверное, принял меня за кого-то из своих обидчиков".
Вскоре после смерти рядового Кондратьева из Казачьих Лагерей вывезли еще один труп.
— Говорили, что этот солдат повесился,— рассказывает Валентина Резникова.— Я думаю, его избивали — вот и повесился. А может, и сами повесили. Отсюда постоянно вывозят трупы. Здесь, в Казачьих Лагерях, нужна большая проверка.
"Они испугались, что он умер, и выбросили его из окна"
Маму Дениса Медведева, служившего в Тамбове в войсковой части 54607, разбудили в полшестого утра. "Ваш сын в реанимации в тяжелом состоянии",— сообщили ей. Когда родители Дениса примчались в тамбовский госпиталь, им сказали, что сын пытался спуститься с третьего этажа на шнурках и сорвался. Мама этому не поверила, потому что сын недавно был в увольнении дома (Денис служил там же, где живут родители,— в Тамбове) и причин убегать из части у него не было. Пока сын лежал 13 часов без сознания, врачи рассказывали Наталье Медведевой, что у парня черепно-мозговые травмы, перелом тазовой кости, вывих локтевого сустава и множественные переломы конечностей. И еще ножевые шрамы на лице и на ладони. "А на ладони-то откуда?" — задавала вопрос мама. "Защищался, наверное",— отвечал ей военный врач. "Правда, что он на шнурках спускался?" — спрашивала мама и слышала в ответ: "Да вы что говорите, какие шнурки выдержат вес в 70 кг?"
Но когда к Денису пришел следователь, рядовой написал, что действительно спустился по шнуркам. "Ты подумал? — спросила его мама.— Ты же их выгораживаешь!" "Мам, когда я буду ходить своими ногами, тогда я все расскажу",— сказал сын. И, когда стал поправляться, изменил показания.
— Все случилось из-за того, что он был в увольнении и задержался,— рассказывает Наталья Медведева.— Его нашли в городском саду солдаты на полгода старше Дениса, они его побили. Привели в часть и снова избили. Он мне потом сказал, что после этого его закрыли в сушилке и больше он ничего не помнит. Я так думаю, что он лежал без сознания, а они, когда открыли сушилку, испугались, что он умер, и выбросили его из окна. Как будто сам выпрыгнул.
"Ваш сын недисциплинированный и выпивает",— сказал маме командир части, когда она настояла на встрече. "Это неправда,— сказала мама.— Он у вас полгода служил и ни одного замечания не получил. И в 'учебке' в Арзамасе полгода служил — ни разу ни одного взыскания". Командир не нашел что ответить.
Сейчас рядовой Медведев по-прежнему находится в госпитале при своей части. Его левый локтевой сустав и пальцы не разгибаются. "До того, что с Денисом случилось, я думала, что кто в армию не ходил, тот не мужчина,— говорит Наталья Медведева.— А сейчас я всем говорю: не отдавайте сыновей в армию".
"Сегодня сотни тысяч людей покинут вооруженные силы"
— Госдума и, в частности, ваш комитет взяли под контроль случай с рядовым Сычевым. Как вы собираетесь его контролировать? — Там уже столько контролеров... Случай, конечно, вопиющий. Особенно если учесть, что нанесли увечья молодому парню, а многие командиры попустительствовали этому и где-то, может быть, даже способствовали, что особенно дико. К сожалению, случай этот в вооруженных силах не единственный, но делать из этого всероссийское шоу — это еще больше вредить вооруженным силам. У министра обороны однозначная позиция, он никого покрывать не будет. Сегодня достаточно органов и структур, которые способны расследовать данное преступление, выявить степень вины каждого участника — тех, кто непосредственно в этом участвовал, и тех, кто способствовал своим бездействием тому, что произошло. — Таких случаев в армии тысячи. Даже если министр обороны кого-то накажет, где гарантия, что это не повторится? — Во-первых, конечно же, не тысячи. Но тут вот еще о чем нужно сказать. Сколько бы ни было этих случаев, сегодня статистика такова, что подобного рода преступлений на гражданке во много крат больше, чем в вооруженных силах. Ну, и еще, наверное, важно напомнить, что армия — это всего лишь часть общества, и далеко не худшая. Но сегодня очень многие люди пытаются на этой волне поднять ажиотаж, раздуть проблему, которая есть, но раздуть ее до тех масштабов, когда она начинает уже вредить обороноспособности государства, когда многие молодые люди начинают под этой маркой опять уклоняться от службы в армии, когда начинается истерия у родителей. Это ничего, кроме вреда, не наносит. Потому что сегодня сотни тысяч людей в очередной раз покинут вооруженные силы. И это в тот период, когда идут масштабные реформы, когда действительно есть серьезные улучшения ситуации в вооруженных силах. Кроме того, наблюдая за ситуацией, можно сделать вывод, что ряд недобросовестных политиков решили себе сделать на этом имя. — Кого вы имеете в виду? — Ну, вы посмотрите, какая истерия идет в СМИ, причем различной направленности. К этому подключилась Общественная палата, подключились различного рода депутаты, которые не имеют никакого отношения к вооруженным силам или к вопросам оборонной безопасности государства. Подключились различные общественные организации. И те, которые каким-то образом участвуют в процессе строительства вооруженных сил, и те, которые никогда к этому не имели отношения. Этот ажиотаж еще был бы понятен в том случае, если бы сама государственная машина была не заинтересована вскрыть этот нарыв, выявить и наказать виновных. Но этого же сегодня нет. Мы же видим это по тем мерам, которые уже приняты. Вряд ли кому-то там сегодня удастся избежать наказания. И никто в данной ситуации за честь мундира прятаться не будет. Надо спокойно дать профессионалам довести эту работу до конца и предъявить обществу результаты. — Понятно, что сейчас, именно благодаря этому ажиотажу, виновные в насилии над Сычевым не уйдут от наказания. А если бы ажиотажа не было? Все осталось бы в рамках танкового училища, и никто ничего бы не узнал. — Не совсем так, потому что, если взять, допустим, статистику Главной военной прокуратуры за 2005 год, мы можем увидеть, сколько осуждено и офицеров, и прапорщиков, и солдат, сержантов, и даже высших офицеров, носящих генеральские погоны. Статистика все время идет в рост. Я не говорю о том, что мы искоренили все эти проблемы. Но то, что сегодня государственный механизм начинает работать на выявление, и даже, если хотите, на профилактику подобного рода преступлений, нельзя не заметить. — Комитет солдатских матерей считает, что после того, что сделали с Сычевым, матери просто должны перестать пускать своих сыновей в армию. Что когда-то так поступили в Испании, и теперь там профессиональная армия. Почему бы и в России не перейти на профессиональную армию? — Я не хотел бы вступать в полемику с матерями, но я хотел бы оппонировать тем, кто этой ситуацией пользуется. Во-первых, мы переходим к профессиональной армии. Реформа идет. К 2007 году мы сформируем части постоянной готовности, которые будут целиком комплектовать военнослужащими на контрактной основе. Но у нас вооруженные силы по своей численности многократно превосходят вооруженные силы Испании, Италии и ряда других европейских государств вместе взятых по той простой причине, что у нас совершенно другое географическое расположение, у нас другая протяженность государственной границы, которую надо защищать. А что касается призывов не пускать своих сыновей на службу, это как раз есть один из элементов тех негативных последствий, которые нанесут непоправимый вред государству. — То есть призыв отменить нельзя? — Призыв полностью отменить невозможно, это нецелесообразно с точки зрения функциональной, потому что есть воинские специальности, которые не требуют длительного обучения и, соответственно, не требуют набора профессионалов такого уровня, которые всю жизнь служат на этих должностях,— это раз. Второе — сегодня экономика государства не в состоянии потянуть полностью контрактные вооруженные силы в составе, минимум, один миллион человек. И, наконец, сегодня, когда вот то оптимальное соотношение между военнослужащими контрактной службы и военнослужащими по призыву установлено, нужно говорить не о том, какое должно быть это соотношение, а о том, как настроить экономику государства, чтобы ту часть военнослужащих, которые сегодня будут служить по контракту, обеспечить достойным материальным вознаграждением, создать достойные социальные условия, чтобы они продолжали служить в вооруженных силах 10, 15, 20 лет, когда, собственно, и оправдывается сама суть контрактной службы. — Министр обороны заявил, что в армии будет создана военная полиция. Это поможет? — На самом деле сейчас оценить плюсы и минусы такого подхода достаточно сложно. Безусловно, это не является панацеей. Решением проблемы может быть только улучшение кадрового состава младшего командного звена в вооруженных силах. Для этого нужно создать условия, чтобы в армии оставался молодой офицер, чтобы туда приходил грамотный сержант-контрактник, профессионал, который будет заниматься обучением и воспитанием личного состава, и чтобы служба стала действительно престижным делом. Вот когда мы сумеем решить этот комплекс социально-экономических мер по стимулированию к военной службе, тогда и можно будет говорить о коренном улучшении ситуации в воинской дисциплине. А если мы туда сегодня собираем нищих и убогих, бомжей, и хотим, чтобы они у нас служили как самые сознательные граждане нашего государства, то это иллюзия, обман. И получим результаты, на которые сегодня наталкиваемся в таких диких случаях. |
"Сейчас не каждый второй, а каждый не годен к службе!"
— Почему случай с Сычевым вызвал такой ажиотаж? Я посмотрела, сколько у вас томов с делами о дедовщине в армии и сколько историй о покалеченных солдатах — но о них-то никто не знает и их судьбы министра и президента не заботят. — Здесь есть разные причины. Первая — циничность ситуации, когда у рядового отрезают ноги, детородные органы и руку, а министр обороны считает это обычным делом. Вторая — стало жалко. И еще когда поняли, что парень умирает и как умирает, а нам все еще врут и никто не пытается разобраться, многие возмутились. Самое большое негодование всегда вызывает именно то, что обманывают. Военные сначала-то вообще сказали, что Сычев поступил в госпиталь с рожей. А ведь если бы его сразу отвезли в больницу, а не держали четыре дня, пока у него некроз тканей начался, то спасли бы парня, и резать не надо было бы. Еще одна причина — это врачи, к которым попал Сычев. Они проявили мужество. Они перестали молчать, и они позвонили в нашу организацию в Челябинске. Вообще, за историю нашего комитета это третий случай, когда у всех вдруг открываются глаза. Первый был в январе 93-го, когда на острове Русский умирали от голода матросы. Второй — в январе 95-го, когда тысячи трупов лежали на улицах Грозного. И вот сейчас. Сработал еще один фактор — фактор СМИ. Изначально об этой истории рассказали только два СМИ — "Восточный экспресс" и радиостанция "Свобода". Но уральцев сразу заткнули — запретили раскручивать эту историю. А "Свободу" заткнуть нельзя, вот от этой информации деться уже некуда. Так вот, к тому моменту, когда весь интернет был забит сообщениями о Сычеве, проснулись остальные СМИ. Сработал факт конкуренции, когда редактор говорит подчиненному: "Как же так, все уже написали об этом, а мы нет". Вот и получился такой ажиотаж. Многие просто использовали эту ситуацию. — То есть историю Сычева использовали в качестве пиара? — Пиар тут есть определенно. И товарищи, которые митинги собирают у Минобороны (имеется в виду "Комитет-2008".— "Власть"), и товарищи из Общественной палаты (глава комиссии Общественной палаты адвокат Анатолий Кучерена, отправившийся в Челябинск со съемочной группой телеканала "Россия".— "Власть"), которые в палату к Сычеву заходят с телекамерами, и другие. И телеканалы, которым дали команду "фас", отработали как надо — показали хорошим и министра обороны, и министерство, и офицеров, кроме плохого начальника училища, плохого сержанта да и самого мальчика, который с варикозом в армию призвался. Но знаете — все-таки показали. И люди узнали про эту жуткую историю. И мы посмотрим, что будет 1 апреля, когда начнется призыв. Как будут реагировать семьи призывников. А может быть, они наконец-то возьмут и не пустят своих сыновей в армию? Как в Испании, когда мамы однажды взяли и сказали: "Не пустим!" И мамы добились того, что призыв в Испании отменили, а армия стала профессиональной. — Вы думаете, российское общество уже созрело для того, чтобы так ставить вопрос? — Это, конечно, большой вопрос. Но вот мы и увидим. Сейчас мы можем требовать от государства только отмены призыва и только создания профессиональной армии. Я рассчитываю на людей, которые потихоньку понимают, что изменить все могут только они сами. В 2004 году, когда Дума требовала отменить все отсрочки и увеличить призыв в два раза, мы предложили референдум. И они побоялись спросить народ на референдуме. Значит, есть чего бояться? И каждый раз, когда возникают дурацкие приказы вроде создания военной полиции, мы говорим: "А у нас сейчас уже 18 тысяч подписей по всей России за референдум об отмене призыва". И мы сейчас будем собирать 40 регионов и проводить собрания. Посмотрим, чем они смогут ответить. Откройте нормативную базу по призывникам, посмотрите, а потом пойдите на призывной участок. Сейчас там ни одного парня нет, отвечающего медицинским нормам для призывника. Сейчас не каждый второй, а просто каждый не годен! Никого призывать нельзя. — Вы бы что посоветовали сегодня матери, отдающей сына в армию? — Если уж он попал в часть и пишет вам, что хочет домой, бросайте все, продавайте все и езжайте за сыном. А уж если он избит или запуган, хватайте и — в ближайший комитет солдатских матерей. Или в военную прокуратуру, смотря что ближе. И живите у прокурора в кабинете, пока он не решит вашу проблему. |
