Пасмурно, временами грезы

В прокате — фильм Пола Дектора «Мечта с подвохом» (American Dreamer, 2022). Михаил Трофименков оценил искристый бенефис 88-летней Ширли Маклейн и даже получил тихое удовольствие от издевок автора над американской мечтой, но закончил просмотр с ощущением обманутых ожиданий.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Изначально Дектор вроде бы идет напролом. Если герой — одержимый американской мечтой «маленький человек», то маленький он во всех смыслах слова. Фила Лодера, внештатного преподавателя в заштатном университете некой эзотерической дисциплины — то ли «культуры экономики», то ли «экономики культуры»,— играет великолепный и альтернативно высокий Питер Динклейдж.

Этот актер ростом 135 см запомнился уже своим дебютом в очаровательном абсурде Тома Дичилло «Жизнь в забвении» (1995), играл Тириона Ланнистера в «Игре престолов» и даже — отличный выбор — Сирано де Бержерака. Велико искушение обвинить Дектора в эксплуатации физических особенностей Динклейджа: любое столкновение Лодера с окружающим его миром больших людей, да хотя бы и с автоматом, выдающим снулые бутерброды, по определению заряжено трагикомическим эффектом.

Меньше его разве что его скутер, который большой мир обижает столь же беспощадно. Только скутер, в отличие от своего хозяина, не может показать миру средний палец, что-нибудь исподтишка сломать в припадке бессильного вандализма или упиться в хлам. Просто валяется, милый бедняжка, на пыльном паркинге.

Зачин фильма выдержан в духе почти что «Жмурок» Алексея Балабанова: оба опуса начинаются с ядреных лекций о природе первичного капиталистического накопления или новых монетаристских теорий.

Но если герои «Жмурок» огнем и мечом реализовали в России 1990-х годов теории «чикагской школы», то Лодер попадает под каток монетарной экономики. Впрочем, сам виноват. Надо меньше пить, меньше хамить людям, меньше грезить о студентках своей мечты, которые после первой же ночи любви настучат на профессора в деканат. Не по злобе, а потому что так принято.

Не доверять, наконец, вопреки всему своему антимонетаристскому скептицизму, судьбу своих жалких — после двух разводов с одной и той же женой — пенсионных накоплений ушлому хвату Деллу (отличный Мэтт Диллон), по сравнению с которым упыри из «Жмурок» — безобидные скауты.

Но если поглубже покопаться в подсознании Фила, понимаешь, что виноват не столько он, сколько та самая американская мечта. По его представлениям, она заключается в том, чтобы у него был собственный дом, глядя из окна которого на Тихий океан, он сочинил бы Великий Американский Роман. Раскатал губу, профессор.

Начальные строки глав этого романа, самовлюбленные и очаровательно бездарные, может быть, самое смешное, что есть в фильме. Поскольку непрерывные как бы гэги, которыми Дектор перегрузил фильм, очень быстро перестают смешить и вызывают даже чувство неловкости.

Впрочем, гэгами экзерсисы Дектора можно назвать только в самом примитивном, первобытном смысле слова. Кинул профессор тапочкой в назойливого красноголового дятла, тревожащего его утренний сон, и выбил стекло. Жутко смешно. Из душа вдруг полил кипяток, герой ошпарился, выскочил, навернулся, морду разбил. Обхохочешься. Пытался выбить камнем стекло в двери, промахнулся с полуметра, камень срикошетил по причинному месту. Ой, больно, ой, смешно.

Интрига заключается в том, что, продав все, чем он располагал, и еще немного больше, Лодер приобрел дом своей мечты. Особнячину на берегу океана стоимостью четыре с лишним ляма — всего за $240 тыс., но только с «правом проживания». То есть он обитает там в мансардной «лачуге», пока хозяйка особняка Астрид (Ширли Маклейн) не помрет, и тогда он станет единоличным владельцем поместья.

Астрид как бы дышит на ладан, как бы передвигается только в инвалидной коляске, как бы бездетна. Постепенно выясняется, что все пункты контракта, за который герой положил свою жизнь, фальшивы и ничего ему не светит. И, как бы прелестна ни была Астрид, хочется посоветовать Лодеру поскорее избавиться от нее и реализовать свою мечту, но не тут-то было.

Дектор включает и все более и более повышает сентиментальный режим сценария, быстро становящийся столь же невыносимым, как и физиологические гэги. И фильм теряет все свои условные «зубы», предлагая самый за многие годы невыносимо слащавый финал в духе той самой мечты, с которой и за которую боролся его герой.