Фото: ГРИГОРИЙ СОБЧЕНКО
|
Роман-кассета |
-- Как приходят к мысли обзавестись собственным аудиотеатром?
— Постепенно. Все началось с того, что когда-то я из медика переквалифицировался в журналиста-фрилансера. Потом кроме работы в бумажных изданиях появились передачи на радио и кабельном телевидении. А поскольку писал в основном о современной музыке и театре, оброс знакомствами с музыкантами — категорически непопсовыми, нештампованными. Им хотелось как-то помочь, я начал организовывать концерты и прозанимался этим следующие десять лет. А потом устал: работа была действительно тяжелая и утомительная. Даже несмотря на то, что все музыкальные проекты, к которым я имел отношение,— это штучный продукт, заниматься ими было очень интересно. Но однажды появилось желание изобрести себе другую деятельность. Тогда я вспомнил, что, пока работал на "Эхе Москвы" и "Радио России", мечтал сделать свой аудиоспектакль.
— Так почему тогда же и не занялись этим делом?
— Не было возможности. Я пришел на радио в начале 90-х с улицы. И, даже отработав некоторое время, не мог сказать: мне нужна студия на неопределенный срок, я тут собираюсь нагнать тучу народа и попробовать что-нибудь эдакое сотворить, но результат не гарантирую. Звукозаписывающая студия тогда была слишком редким и дорогим удовольствием, все время ее работы было расписано. Сейчас проще: студий стало много, минимальная стоимость аренды — $15 за час.
— Если все так удобно, зачем тратить время и средства и собирать собственную студию?
— Во-первых, потому, что происходящее поначалу воспринималось как хобби. Во-вторых, хотелось делать все самому — от начала до конца, "под ключ". Время почитать что-то полезное было, люди, с которыми можно посоветоваться,— тоже. На самом деле для небольшой домашней студии нужен минимальный комплект оборудования: микрофон — одна штука, усилитель к микрофону — одна штука, приличная саунд-карта, приличный компьютер, специальный софт. В принципе можно начать упражняться и на любительском программном обеспечении, но так мучиться смысла нет. Кстати, и микрофон хорошо бы иметь не за пять копеек. В моем случае все затраты уложились в тысячу с чем-то долларов. Потом, конечно, что-то еще докупалось и до сих пор продолжает докупаться.
— Но это только звукозаписывающая техника, а как быть с технологией создания самого спектакля — с режиссурой, например?
— Сначала ставил эксперименты на себе: вставал к микрофону, читал, делал подзвучку. Причем читал стихи не просто уважаемого, но и знакомого поэта, которому потом давал слушать запись — реакцию проверял. Были и другие любимые тексты. Например, моя давняя знакомая Татьяна Левицкая — профессиональный редактор, который пишет очень неплохие вещи. У нее есть сказка "Кошка". И когда-то я обещал, что, если доживу до звукового театра, одним из первых спектаклей сделаю именно ее. А когда дожил, доверил озвучивать "Кошку" самой Тане, за компанию выдал ей вообще все женские роли, заодно и сам в изменении голосов поупражнялся. Так дальше и пошло: сначала тренировки на себе, потом на себе и знакомых, потом на себе, знакомых и незнакомых. Когда появились записи, которые было не стыдно показывать миру, в том числе и "Кошка", построил специальный сайт. И планировал в течение года найти для спектаклей издателя. Но сайт сработал очень удачно, и издатель нашел меня сам всего через пару месяцев.
— Вы до сих пор пользуетесь услугами чтецов-любителей?
— Скажем так, я не ищу специально дипломированных актеров. Во-первых, для подобных постановок требуется не столько актер, сколько голос. Мне сценическое позерство и рукомашество неинтересны, важны фактура, ткань голоса, умение владеть им. Так, как работали в радиотеатре нашего детства Рогволд Суховерко и Мария Бабанова, подавляющее большинство современных актеров просто не умеют. Той школы, к великому сожалению, уже не существует. Поэтому чисто математически легче найти обычного человека с нужным голосом, чем актера с таким голосом. А порой это может быть не просто непрофессионал, но и человек с дефектом речи, если данная особенность подчеркивает характер конкретной роли.
Но это не значит, что я принципиально против специально обученных людей: если приходят актеры, с удовольствием имею дело и с ними. Например, человек, с которым я просто обожаю работать,— преподаватель школы-студии МХТ Сергей Витальевич Шанталинский. Впервые он попал на проект случайно — просто выручил, заменил "слетевшего" исполнителя. Но с тех пор постоянно участвует в спектаклях.
— Как ищутся голоса? На сайте вывешиваете объявление о кастинге?
— Было и такое. Сейчас есть примерно десяток любимых "глоток" и длинный список желающих себя попробовать. Но в нем явное преобладание особ женского пола — девушки по природе более артистичны. А джентльмены то ли стесняются чаще, то ли предпочитают другие способы самовыражения. Так что с мужскими голосами бывают проблемы. Вообще, нужные люди находятся иногда в самых неожиданных местах. Например, я нашел себе прекрасного исполнителя в археологической экспедиции. Несколько лет назад в Крыму одной из групп "копателей" руководил Михаил Гуляев, обладатель роскошного низкого голоса. Как выяснилось, он в детстве мечтал стать актером, чем теперь с большим удовольствием и занимается.
Бывает, проходя по улице, слышишь тот голос, который тебе как раз сейчас необходим. Но такие истории редко заканчиваются сотрудничеством. Не всегда, прямо скажем, подойдешь к человеку с предложением: а давайте-ка я вас запишу. В наше суровое время реакция непредсказуема.
— Есть ли существенная разница в популярности "говорящих книг", которые начитываются одним человеком, и полноценных звуковых спектаклей?
— Думаю, пока нет. Хотя у аудиокниг и "многоярусных" постановок несколько разная аудитория. Считается, что наши потребители делятся на три основные категории: те, кто редко читает в силу занятости или отсутствия привычки к такому занятию; аудиалы, которым просто приятнее воспринимать мир на слух, и инвалиды по зрению. Так вот, слепые и слабовидящие совершенно четко ориентированы на аудиокниги с минимумом дополнительных эффектов: музыки, шумов, эмоций в речи актера.
Лично мне гораздо ближе спектакли: заниматься ими намного сложнее, но интереснее. На сегодня самый масштабный проект — участие в издании собрания сочинений Стругацких в аудиоверсиях. В серии из 20 дисков — 3 моих. Один — "Улитка на склоне": полный текст, 9 часов спектакля, 30 актеров, сумасшедшая работа! Второй, тоже полный текст,— "Малыш". По этой книге уже делали инсценировку, в которой участвовал, кстати, и Суховерко. Но она мне не нравилась: дивные голоса, а спектакль не очень. И когда предложили сделать все самому, было и здорово — ура, сделаю все по-другому, и страшно — ой, там такие люди, как же я-то выкручусь? Выкрутился.
— Можно ли уже говорить о сложившемся рынке аудиокниг?
— Этому рынку условно года три. И изданием сейчас занимается не больше десяти фирм, причем ни одна из них не делает только аудиокниги. Спрос достаточно велик, но это, конечно, несравнимо с масштабами продаж музыки или кино. А воруют так же страшно. Аудиокниги копируются, выкладываются в файлообменные сети, и называется это почему-то библиотеками. Хотя какая, к черту, библиотека! В библиотеке забрал книгу — и ее нет, вернул — есть. В любом другом случае это тиражирование, электронное издательство. А издательская деятельность без авторских отчислений называется пиратством. Выход один: торговать не только дисками, но и самими файлами. И война с пиратами, хотя понятно, что всех тараканов не переморишь.
— Когда вы делаете спектакль для издающей компании, вопросом авторских прав занимается она. А если речь идет о вещах, которые появляются только на сайте?
— В сеть выкладываются фрагменты, на сайте никогда и ничто без согласия автора целиком не публиковалось, за исключением маленького стихотворения Маяковского, но там и разрешения спросить было сложно. Пелевина я начинал делать для себя, потом появились люди, пожелавшие это издать. И в контракте отдельным пунктом оговаривалось, что вопрос с авторскими правами решает издатель. Каждый должен заниматься своим делом. Кстати, о своем деле: кроме пиратов страшно раздражает обилие халтуры, просто отвратительно сделанных вещей.
— Что значит "халтура"? Вы делаете спектакли дома, с друзьями, с минимальным набором техсредств — и это не халтура?
— Мой любимый вопрос! Объясняю: даже на очень хорошей студии можно сделать очень плохую вещь. Если хороший актер, которого позвали прочесть хорошую книгу, оттарабанит текст в перерывах между своими большими проектами — это слышно, и это плохо. Или когда где-то на заднем плане автомобили шумят: форточку в студии забыли закрыть, а потом поленились запись почистить — это халтура, неуважение к потребителю и автору, которого читают.
Люди берутся восстанавливать архивы, а в них на сыплющихся пленках есть потрясающие вещи — тут я снимаю шляпу. Но если уж делать, то делать качественно, хотя бы убрать шум пленки, чтобы он так откровенно не пер в уши! Его можно убрать при хороших руках даже и на простенькой технике. И я не понимаю, почему люди, торгующие тухлой колбасой,— преступники, а люди, продающие тухлый звук,— молодцы.
Домашняя студия, не домашняя — какая разница? "Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера" при всем своем музыкальном новаторстве и экспериментаторстве записывался всего на четыре дорожки, сейчас можно писаться на десятки каналов, и многих ли это спасает? Альбом "Стена" создавался на самой простой технике: звук падающих монеток, открывающейся кассы записывали, руками резали пленку и зацикливали. Всего-то! А этот сэмпл вошел в историю. Просто у людей были идеи, им было что сказать. В этом случае можно обойтись и домашней студией.
— Как реагируют на ваши спектакли авторы текстов — тот же Пелевин или Стругацкий?
— Понятия не имею. Впрочем, Пелевин известен как персонаж, вообще мало реагирующий на раздражители. Стругацкий следил за выпуском своей серии, но никаких негативных сигналов я не получал. Так что будем считать, что одобряют.
Что касается официального признания вообще, то на русско-украинском пространстве существует премия "Бронзовый Икар", которой награждают "за настоящую научную фантастику". Среди ее номинаций есть и "За лучшую аудиокнигу". В этом году фантасты наградили сериал по Стругацким, а в прошлом лучшей стала моя "Дверь в стене" по Уэллсу.
ЕВГЕНИЯ СТЫШНЕВА