политтехнологии
Вчера в Кремле прошла видеоконференция с участием президента России Владимира Путина, первого вице-премьера Дмитрия Медведева, профильных министров, курирующих национальные проекты, и большого количества единомышленников в четырех российских городах. После видеоконференции Дмитрий Медведев дал видеоответы на возникшие у журналистов вопросы. А после этого без видеокамер рассказал специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ, что он думает о себе как о преемнике Владимира Путина на благородном посту президента России.
Владимир Путин приехал в Кремль в середине дня с совещания Союза ректоров России. В ситуационном центре Кремля, где обычно проходят сеансы связи с космонавтами, на этот раз должно было произойти более приземленное событие — видеоконференция по национальным проектам. По четырем российским городам разъехались реализаторы проектов: министры сельского хозяйства, здравоохранения, образования и регионального развития, а также люди, ради счастья которых эти проекты и подлежат реализации. В студии было несколько экспертов: два депутата Госдумы, один предприниматель, один член Общественной палаты... Не надо думать о том, почему именно эти люди в этот день оказались за одним столом с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым. Об этом просто не надо думать. Так случилось.
Господин Путин начал с того, что, произнеся несколько фраз, кажется, с облегчением предоставил слово Дмитрию Медведеву. Первый вице-премьер вкратце рассказал о состоянии всех четырех проектов (говорил о каждом быстро и уверенно, как о деле решенном). После его рассказа показалось, что и в самом деле есть смысл расслабиться: все вроде делается хорошо и правильно и лучше делаться уже не может (хотя не без отдельных недостатков, не без отдельных). Село, сказал Дмитрий Медведев, "сумело сохранить традиции большой семьи", и на это можно будет делать "ставку при решении демографической проблемы".
Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев для того, чтобы рассказать о резком увеличении темпов выдачи кредитов сельскохозяйственным предпринимателям, вынужден был уехать из Москвы в Нижний Новгород — и оттуда поделился всем начистоту, да так увлекся, что в какой-то момент и сам спохватился: "Кажется, я перебираю слово... Хочу предоставить его...". "Мы сами решим, кому его предоставить",— вздохнул господин Путин.
— Если бы национальные проекты не начались, я не знаю, что было бы завтра! — говорили единомышленники Александра Гордеева в Нижнем Новгороде.
— Может, еще кто-то что-то скажет? — обращался к ним президент.
— Я бы тоже хотела поблагодарить вас, Владимир Владимирович, за этот проект,— говорила активная участница дискуссии.— Но есть проблемы с реализацией проекта "Сельское хозяйство". Пенсионеров в банке не берут поручителями при получении кредитов, так что сложности — да, есть...
— А зависимость от закупок продовольствия за рубежом поставила Россию на грань продовольственной безопасности,— волновался один из экспертов, депутат Госдумы Айрат Хайруллин.
Господин Гордеев обиженно отвечал, что это же не так, а господин Медведев ничего не говорил и только сочувственно смотрел на эксперта (возможно, просто берег силы).
Из Ростова-на-Дону губернатор Чуб докладывал президенту, что вот-вот будет сдан крупный комплекс по выращиванию свиней на 64 тыс. голов. Президент Чечни Алу Алханов сообщал, что в рамках реализации нацпроекта "Доступное жилье" город Грозный уже разбит (не пояснил только, кем) на 14 секторов, из них среди первоочередных — площадь Минутка и улица Жуковского...
Господин Медведев время от времени считал своим долгом вступить в разговор и с легкой полуулыбкой на лице рассказывал собеседникам (а прежде всего, конечно, одному из них), как сложно получить разрешение на строительство, ибо "все коррумпировано, и требуются месяцы и, без преувеличения, сотни тысяч рублей". Впрочем, господин Путин, без преувеличения, и сам обо всем этом по крайней мере догадывался, а говорил про то, о чем догадывались и все остальные: что ему не нравятся высокие процентные ставки на ипотечные кредиты. Впрочем, мне показалось, он готовится сказать что-то важное по этому поводу. Он провел для этого всю необходимую подготовительную работу, но в решающий момент предоставил это почетное право господину Медведеву. Ну да, ему нужнее было произнести эти слова: это его, а не Владимира Путина отрыв от других кандидатов в преемники находится в пределах статистической погрешности.
— Проанализировав ситуацию,— произносил господин Медведев,— мы планируем, что ставка рефинансирования, которую устанавливает Агентство по ипотечному жилищному кредитованию, с 1 июля этого года будет 11,5%... А мы раньше хотели выйти на эту цифру только в 2008 году!
И конечно, после этого замечания уверенности в том, что именно Агентство по ипотечному жилищному кредитованию устанавливает эту ставку, уже не было.
Президент Внешторгбанка Андрей Костин пояснял, что есть очень простой способ увеличить цифры ипотечного кредитования безо всех этих сложностей: "Надо просто больше и дешевле строить".
Министр здравоохранения и социальной защиты господин Зурабов из Перми не мог не отметить, что резко увеличилось "количество женщин, наблюдающихся перед родами в диспансерах". И это, по его глубочайшему, как это было хорошо по нему видно, убеждению, уже дало свой результат: "Средняя перинатальная смертность сократилась на 301 ребенка".
— Между тем состояние здоровья россиян еще далеко от идеального,— констатировал тем не менее господин Зурабов.
— Вы сказали, что вы в поликлинике #3,— с недоумением произнес президент России, обращаясь к господину Зурабову.— А у меня написано, что вы в "поликлинике #2". Либо меня пытаются ввести в заблуждение, либо...
"Вы находитесь где-то в другом месте",— имел он в виду.
Но ведь главное, чтобы не в палате #6.
Говорили о новых школьных автобусах, о новейших машинах скорой помощи, уже бороздящих сельские дороги ("Осталось только решить: на этих фантастических машинах мы куда везем наших пациентов?" — с беспокойством спрашивал главврач районной уральской больницы).
Министр науки и образования Андрей Фурсенко успел после совещания ректоров переехать из здания МГУ на Воробьевых горах в Зеленоград, и рассказал, как и на совещании ректоров, что в конкурсе по отбору 17 из 180 вузов, подлежащих добровольной инноватизации, победили достойные ("Это был, представьте, честный конкурс,— с некоторым, кажется, недоумением рассказывал он мне перед совещанием в актовом зале МГУ.— После него остались 180 обиженных и 17 неблагодарных").
Владимир Путин не комментировал слова господина Фурсенко. Было достаточно того, что он прокомментировал их в МГУ, где заявил вузовским ученым, что их зарплата с 2000 года увеличилась в пять раз. Ректоры сначала оторопели, а потом ответили президенту возмущенным гулом и ропотом, и я не припомню, чтобы за этот же период какая-нибудь аудитория так реагировала бы на слова господина Путина, который, в свою очередь, среагировал на этот ропот: "Да знаю, знаю я насчет инфляции... Но и реальная зарплата растет".
Президент только поблагодарил господина Фурсенко за то, что тот "не забыл поручения о доплате за классное руководство". Полтора месяца назад выяснилось, что больше 50 тысяч учителей не получают эту надбавку, обещанную с начала этого года господином Путиным преподавателям всех общеобразовательных учреждений. И на видеоконференции господин Фурсенко отчитался о том, что теперь получат.
— Давайте завершать нашу работу,— вздохнул президент через три с лишним часа после начала видеоконференции.
И все вздохнули вместе с ним — с большим облегчением.
— Не уснули? — спросил господин Медведев журналистов, когда попрощался с господином Путиным.
— Пару раз,— честно сказал я.
— А надо было вот так сделать, и не уснули бы,— и господин Медведев резко потянулся, демонстрируя испытанный, видимо, способ бодрствовать на такого рода совещаниях.
Его зачем-то опять спросили о реализации национальных проектов. Кто-то из журналистов, наверное, опоздал на эту видеоконференцию.
— Проекты? — переспросил Дмитрий Медведев и рассеянно посмотрел на журналистов.— Вся наша жизнь — один большой проект. И делится на несколько более маленьких проектов.
Он вздохнул. Мне вдруг стало остро жалко Дмитрия Медведева. Я сначала даже не понял, отчего меня прямо пронзило это чувство. Потом я понял: потому что, конечно, жаль человека, который даже свою собственную жизнь превратил в проект.
Дмитрий Медведев рассказал, "почему был выбран проектный способ решения национальных проектов". Хотя, мне казалось, это уже совершенно не важно: ведь он уже выбран.
Дмитрий Медведев выразил уверенность в том, что "эти проекты нам по плечу..." — и сделал чудесную жизнерадостную паузу, давая, кажется, понять, что знает общеизвестное продолжение этой фразы, но не будет же он его тут произносить вслух.
По поводу того, будут ли национальные проекты продолжаться после 2008 года, господин Медведев безрадостно заметил, что "все, чем мы занимаемся, так важно и было в таком запущенном состоянии, что вряд ли мы за два года справимся с этим".
Господин Медведев предпочел сделать вид, что не заметил подтекста в вопросе. А он, конечно, был.
Тогда его спросили, может ли нацпроектов быть больше, чем сейчас.
— Это сложный вопрос,— ответил первый вице-премьер,— и я на него обычно отвечаю следующим образом: проектов не должно быть слишком много.
Он решил не отвечать на этот вопрос необычно. Дмитрий Медведев, было заметно, много решений принимал на ходу.
— Браться за новые проекты надо тогда, когда понятно, чего там надо делать,— неожиданно признался он.
Вопрос о коррупции и забюрокрачивании тоже, надо же, не застал его врасплох:
— Все чиновники должны стараться жить по каким-то правилам, не превращая свою активность в возможность незаконного дохода. Это же и есть коррупция.
Господин Медведев, очевидно, не заблуждается насчет того, что даже если чиновники будут очень стараться, у них может не получиться. Впрочем, и коррупцию, и забюрокрачивание он считает "превозмогаемыми трудностями".
На вопрос, удовлетворен ли он деятельностью министерства регионального развития, господин Медведев, хорошо подумав, ответил, что не ему "давать оценку деятельности министров".
— Минрегионразвития досталось очень тяжелое наследство,— пожал он плечами.
В виде, очевидно, министра господина Яковлева.
И вот, наконец, от корреспондента агентства "РИА Новости" господин Медведев получил вопрос, как он относится к результатам последнего соцопроса, где он лидирует как возможный преемник Владимира Путина (см. вчерашний номер Ъ).
— И что показывает этот опрос? — переспросил господин Медведев.
Не существовало ни одного шанса, что он не знал, что показывает этот соцопрос. Дмитрий Медведев хотел выиграть время для достойного ответа. В этом не было ничего зазорного.
— Ну, что вы лидер в этой гонке.
— А? — с некоторым пренебрежением переспросил господин Медведев.— Это где мой отрыв в 3-5%?
Он посчитал, очевидно, что ответил на этот вопрос.
— Вы хотите сказать, что вас не интересуют такие цифры? — уточнил я.— Это для вас не результат?
— Нет, не хочу,— посмотрел прямо в глаза господин Медведев.— Я хочу сказать, что не начинаю рабочий день с чтения соответствующих показателей.
— Так все-таки интересуют или нет? — переспросил я.
— Я сказал то, что считал правильным,— ответил Дмитрий Медведев.— Моя задача — заниматься нацпроектами.
— И все?
— Было бы странно,— Дмитрий Медведев, кажется, начал наконец раздражаться,— если бы власть не думала о будущем.
Ну наконец-то, подумал я. Сейчас он все скажет.
— Нацпроекты, преобразования в армии... если эти мероприятия принесут эффект, для власти это будет хорошо,— продолжил он.
То есть он уже начинал отвечать по существу, но тут же, пока отвечал, что-то раздумал это делать.
— Скажите,— спросил я,— после этой видеоконференции ваши позиции как преемника упрочились, по вашему мнению, или ослабли?
Я думал, что, может, еще есть надежда.
— Вы все-таки хотите меня вытолкнуть в этот разговор,— покачал он головой.— В общем, я так скажу. Сегодня разговаривал в основном президент, а у меня остался большой неисчерпанный потенциал для разговора, а если вы за три часа этого не поняли — ну что ж...
Действительно, за последние пять минут я понял больше, чем за последние три часа.
Тут господина Медведева перестали мучить наконец неразрешимыми (или, скорее, не разрешенными) вопросами и спросили, не стоит ли в России ввести "налог на роскошь" (только что такой налог как будто бы ввели на Сардинии).
— Налог на роскошь? — Дмитрий Медведев, похоже, совершенно не удивился, любой вопрос после разговора о преемниках казался ему, наверное, на редкость простым и приятным.— Принципиальных противопоказаний нет, по-моему. Люди, которые готовы покупать дорогие вещи, готовы, я думаю, и платить за это. Это вообще-то в характере наших людей! Это же русские люди! Вспомним, куда тратились первые нашим человеком его первые 50 тысяч долларов. На покупку "Мерседеса" же, да? Ну, еще на соответствующие аксессуары!
Для "Мерседеса", он имел в виду.
— Ну и на все, что может еще соответствовать изменившемуся статусу русского человека. И, конечно, вопрос легитимизации тоже важен,— продолжил Дмитрий Медведев.— Так что "налог на роскошь" — это нельзя исключить.
Для передышки ему задали вопрос, за кого он будет болеть на чемпионате мира по футболу.
И вот наконец он получил вопрос, который застал его врасплох. И он не стеснялся этого. Наоборот, было такое впечатление, что он даже гордится этим — словно давая понять, что только такой вопрос и может застать его врасплох.
— Я, знаете,— сказал он, помявшись,— думал об этом буквально сегодня утром. И знаете, что хочу сказать...
В это время господин Медведев, кажется, что-то еще обдумывал. И обдумал.
— Нет, не за сборную Бразилии! Мне не очень нравится латиноамериканский стиль футбола. Так что сами делайте выводы!
Ну вот, есть чем теперь заняться в свободное от гаданий на кофейной гуще время.
Я, впрочем, решил попробовать прямо теперь:
— За англичан, видимо?
Господин Медведев одобрительно посмотрел на меня:
— Ну да! Или за немцев.
— Да не думайте вы об этом,— сказал я,— все равно игры будут в рабочее время, и вы же не сможете их смотреть, потому что будете заниматься реализацией национальных проектов.
— А я запишу на видео,— не согласился он.— А потом посмотрю.
— А все равно уже счет скажут по радио и по ТВ.
— А я уши заткну,— предупредил он.