Невозможность острова

В российском прокате — канадский фильм Кристиана Спаркса «Остров бессмертных». Заскучав было сначала от картин сурового быта странных островитян, Михаил Трофименков постепенно увлекся, пытаясь вычислить, до какой степени изуверства дойдет фантазия авторов. Результат превзошел все ожидания.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Острова в современной массовой культуре — это модно. Острова — это настолько модно, что уже банально, почти невыносимо. Действие доброй половины уже не первое десятилетие не выходящих из моды скандинавских триллеров разворачивается именно на островах. Да и британских, и отчасти французских тоже. Не говоря уже о гениальном «Острове проклятых» Денниса Лихейна, экранизированном Мартином Скорсезе.

Остров обязательно должен быть северным, неприветливым. Герой должен оказаться на острове только для того, чтобы его отрезал от Большой земли хоть шторм, хоть сиреневый туман, хоть ураган. Такие предполагаемые обстоятельства свидетельствуют о тщете авторской фантазии. Клаустрофобия места действия и мощь стихии избавляют от необходимости заботиться о психологии героев и вменяемости сюжета.

С острова никуда не деться. Если, конечно, есть желание его покинуть. У большинства героев фильма Кристиана Спаркса такого желания не возникает. А когда кое у кого оно возникнет, это будет означать гибель острова.

Спаркс решил спарить — и небезуспешно — две, казалось бы, несовместные кинематографические модели. С одной стороны, скандинавскую, угрюмо-протестантскую рефлексию о возможности непостижимого и непостижимости возможного чуда. В наши дни эта рефлексия ярче всего выразилась у Ларса фон Триера в «Рассекая волны» (1996), хотя режиссер-атеист, конечно, больше с ней играл, чем проповедовал. С другой стороны, «Остров бессмертных» чем-то напоминает великий британский треш «Плетеный человек» (1973) Робина Харди. Полицейского, явившегося расследовать исчезновение девочки на острове у северного побережья Британии, приносили в жертву правившие там бал сатанисты во главе с местным лендлордом.

На безымянный остров Спаркса «королевский прилив» выбрасывает лодку с новорожденной девочкой (Аликс Уэст Лефлер). Мэр Бобби (Клейн Кроуфорд) и его жена Грейс (Лара Джин Хоростецки), только что потерявшие нерожденного ребенка, удочерят ее и окрестят Айлой.

Спустя лет десять Айла станет талисманом острова, если не его богиней. Мало того что, опустив руку в море с борта рыбацкой шхуны, она приманивает несметные косяки трески. Наложением рук она способна обеспечить вечную молодость своим приемным родителям, вправить мозги приемной бабушке, залечить раны измолотым в боксерском поединке мужикам, спасти от отравления волчьими ягодами подростка. За ненадобностью закрывается местная больничка, из-за чего единственный на острове врач Бо (Эйден Янг) входит в тугой запой.

Сама по себе суровая, беспросветная, грязно-коричневая гамма фильма, само по себе зверски серьезное отношение режиссера к творящимся на экране чудесам свидетельствуют о том, что сотворение Айлой добра из пустоты никак не может закончиться добром. Можно заранее предугадать, что в какой-то момент ее дар — не по ее вине, так получилось — даст сбой. Что из боготворимой «дочери полка» она превратится в живую куклу, чьи паранормальные способности аборигены будут выдаивать до капли бесчестными средствами. Что, наконец, эти игры с непостижимым принесут персонажам жуткую смерть, эффектную, но сценарно, увы, никак не обеспеченную.

Самая главная сценарная проблема — это сам остров. Не просто отрезанный от суши кусочек земли, но субстанция вне времени и пространства. Его обитатели напоминают тоталитарную секту вроде пресловутого «Храма судьбы», запомнившегося массовым самоубийством его членов в джунглях Гайаны.

В школе дети только и делают, что распевают гимн о «незыблемом острове». Радио на нем нет, а единственный телевизор один из островитян украдкой таит в кладовке, как прятали книги герои Рея Брэдбери в антиутопии «451 градус по Фаренгейту».

Материковые власти даже не догадываются, что на острове кто-то живет. Островитяне, в свою очередь, относятся к обитателям материка как к темной силе, вроде татар, которых ждали, да так и не дождались пограничные стражи в «Татарской пустыне» Дино Будзати.

Отличная антиутопия, к которой, однако, есть вопросы. Судя по всему, питаются островитяне исключительно треской, от улова которой зависит их выживание долгими зимами. Интересно, им треска за долгие годы самоизоляции не поднадоела? А самогон, которым упивается доктор Бо, они тоже из трески гонят? И одежды из рыбьих шкур шьют? Во всяком случае, никаких примет других жизненно важных промыслов, никакой полезной растительности и никаких животных на острове нет. Однако же одеты все бедненько, но чистенько, да и живут не в пещерах, а в аккуратных домишках. А пули, чтобы отстреливаться от «тех, с материка», они из рыбьих костей отливают, как в одной из антиутопий Дэвида Кроненберга? А как у них обстоят дела с неизбежным в замкнутой общине кровосмешением?

Все бы ничего, все эти вопросы можно было бы задвинуть в пыльный угол, если бы Спаркс не совершил самую непростительную для автора триллера оплошность и не повесил на грозовом небе в кульминационной сцене полную луну. Тут зрителям остается только воздеть лица к экрану и дружно завыть.