 |
ФОТО: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ  |
"Кто-то по отношению к кому-то всегда приходится левым"
— Сколько лет левой идее? 300, как и современной демократии? Или 600, как капитализму?
— Можно вести отсчет параллельно с демократией. В конце концов, термин "левый" появился во французском парламенте времен Великой французской революции. Хотя идеи свободы, справедливости, равенства звучали и раньше. Вообще, в политическом спектре кто-то по отношению к кому-то всегда приходится левым. Коммунисты левее социал-демократов, но социал-демократы левее либералов. Либералы левее консерваторов, а консерваторы левее фашистов. Но в какой-то концентрированной форме понятие "левый" определяется в трех осях координат. Первая — демократия или авторитаризм. Вторая — общественная собственность или частная. И третья — национализм или интернационализм.
— И как в этой системе вычислить левую идею?
— Левые — за демократию, общественную собственность, интернационализм. Правые, соответственно, за авторитаризм, частную собственность и национализм.
— Но разве наш Союз правых сил придерживается идей авторитаризма и национализма?
— Наш СПС придерживается идеи либерализма. Просто термин "правый" в его названии возник в известной мере случайно. Если помните, в начале перестройки у нас левым называли любого, кто выступил против КПСС, хотя во всем мире коммунисты считаются левыми. Для нас же тогда "левый" означало в первую очередь "авангардный". Но позже мы восстановили справедливость и стали называть коммунистов левыми. А главные идейные противники коммунистов назвали себя правыми, не будучи таковыми по мировым стандартам.
— Похоже, с мировыми стандартами не в ладах у нас не только либералы, но и сами коммунисты. КПРФ — за общественную собственность, но интернационализма придерживается с солидной поправкой на "русский вопрос". А за демократию ратует только до той поры, пока не пришла к власти...
— КПРФ — это отдельный вопрос для обсуждения. Что же касается левой идеи, она действительно признает демократию.
— Почему же при воплощении этой идеи демократия исчезает или не возникает вовсе? Как, впрочем, не возникает и общественная собственность, превращаясь в государственную?
— В скандинавских странах, к примеру, этого не было, невзирая на полувековое правление левых. Точно так же и капитализм бывает демократический, а бывает авторитарный. В любом явлении есть свои противоречия.
— Но визитная карточка социализма в истории — не скандинавские страны, а Советский Союз, где демократия воплотилась в диктатуру, равенство — в уравниловку, справедливость — в революционную целесообразность...
— Ваше замечание по поводу Советского Союза справедливо. Но я все же вернусь к базовым ценностям, которые признает левая идея. Помимо демократии это общественная собственность, то есть собственность каждого члена общества. Ведь и буржуазная частная собственность тоже была когда-то левой в сравнении с ее феодальным видом. Феодалы утверждали, что частная собственность — это привилегия аристократии. Буржуазия, напротив, утверждала, что частная собственность — это право, которым обладает каждый человек. Левая идея, приходя на смену буржуазной, базируется не на том, что у людей не должно быть собственности. Поскольку в буржуазных условиях частная собственность концентрируется на одном полюсе, а на другом экспроприируется, то левые...
— ...требуют экспроприации экспроприаторов?
— Но это не означает "грабь награбленное" или "отобрать все и поделить". Если говорить в общефилософских терминах, левая идея предполагает, что противоречия, возникающие при буржуазной частной собственности, должны быть сняты, но не ликвидирована собственность. Потому коммунисты и утверждали, что политическая свобода не будет значить ничего, если у людей не будет собственности.
— Это что же за коммунисты такие?
-- Ну Карл Маркс, например.
"В 30-х годах советским социализмом даже восхищались"
— "Свободен может быть только человек, обладающий собственностью" — это же один из главных постулатов либерализма!
— Так ведь либерализм и коммунизм родственны. Коммунизм — это просто некая радикализация либерализма. А ценности все те же самые. Высшая ценность — человек, и свободное развитие каждого человека — главная цель. Одно и то же отношение к государству. Для консерваторов и националистов государство имеет сакральную ценность. Националисты считают, что высшая свобода человека — в подчинении себя интересам нации. Для консерваторов, апеллирующих к традициям, человек — это кирпичик в едином мощном государстве. Для коммунистов же и либералов государство — это механизм. А дальше начинаются разночтения. Либералы считают, что государство должно служить всему обществу. Коммунисты считают, что оно должно служить правящему классу. При этом коммунисты говорят, что этим механизмом всегда будут управлять те, кто богаче. Поэтому государство для них всегда классово, и задача их — прийти к тому, чтобы обходиться без государства, то есть к общественному самоуправлению.
— Почему же тогда Сталин утверждал, что человек — это винтик?
— Эта фраза звучала диалектичнее. Сталин говорил, что простой советский человек незаменим, как винтик в сложном механизме. Идея заключалась не в винтике, а в том, что человек незаменим — на нем держится вся конструкция.
— Особенно если этого человека отправить в ГУЛАГ... Что же за противоречие заложено в левую идею, которая на практике превращается в противоположность теории?
— Тут есть несколько причин. Одна из них (впрочем, это касается и либерализма) в том, что левая идея сталкивается с внешней угрозой и начинает платить все более высокую цену за то, чтобы выстоять. Якобинцы начали рубить головы, когда у них начались сплошные заговоры,— кстати, в процентном отношении они перебили куда больше, чем большевики.
— А большевикам выдерживать конкуренцию было нелегко? Нужно было обязательно рубить?
— Если проводить аналогии с якобинцами, то большевики страшно боялись термидора. Боялись, что часть большевиков переродится, как было во французскую революцию, и начнет губить революцию, растаскивая собственность и власть. Отсюда и разные интересные ленинские высказывания в 20-х годах наподобие того, что оценивать прокурора в России надо по количеству "коммунистической сволочи, которую он повесил".
— Но в 30-х годах прокуроры занялись совсем не "сволочью"...
— Тем не менее разочарование в коммунизме началось в мире только после XX съезда КПСС и развенчания культа личности Сталина. А в 30-х годах советским социализмом даже восхищались.
— Почему и за что?
— Не только и даже не столько за экономические успехи, которых социализм добился в короткие сроки. Всех искренне интересовал "новый мир", новые человеческие отношения, которые складывались у русских. Причем упрекать тогдашний Запад в наивности нельзя. Ведь "новый порядок", который предложили немцы, не был воспринят. В отношении же коммунизма... Рональд Рейган и тот в свое время подавал заявление о приеме в компартию. Его, правда, не приняли.
— Почему же тогда не состоялось триумфальное шествие коммунизма по западным странам?
— Это смотря как оценивать. Пока советский ледокол ломал льды истории, социал-демократы в Европе чувствовали себя достаточно комфортно. Они могли указывать своим правителям: делитесь, а то будет как в России. Все, что сделали в плане социальных государств в Европе и США, делали, пытаясь ответить на вызов Советского Союза.
— В результате Запад сделал все, что собирался сделать Советский Союз?
— Можно сказать и так. Советский ледокол замерз, потому что социализм в течение 50 лет довольствовался своими победами в 20-30-е годы, в то время как капитализм развивался. Индустриальный капитализм фактически кончился в 1929 году, проиграв индустриальному социализму. Но капитализм стал превращаться в постиндустриальный с мощной социальной защитой, активным использованием творческого потенциала личности, внедрением научно-технического прогресса и т. д. А постиндустриальный социализм так и не возник.
"Левым силам нечего предложить"
— В связи с чем же тогда на Западе в конце 60-х годов прошлого века появились "новые левые"?
— Во-первых, молодежь не устраивало буржуазное государство, которое к тому времени еще не стало социальным. А во-вторых, они пережили шок от XX съезда КПСС.
— Западной молодежи было дело до нашего съезда?
— Молодежи — нет, а ее идеологам — было. Тогда много людей на Западе вышли из компартий. Численность французской компартии, к примеру, сократилась более чем на треть.
— Почему же наш социализм на той волне не трансформировался в постиндустриальный?
— Любая научная доктрина включает в себя как минимум три вещи: общая теория, частная и прикладная. Коммунизм в этом плане не исключение. С точки зрения общей теории было все понятно — как и почему должен наступить коммунизм. С точки зрения частной теории была разработана только теория капитализма. А прикладная теория была развита применительно к совершению социалистической революции и частично к построению социализма. Но вопрос, что делать после того, как социализм построен, не был проработан. В итоге началось автоматическое перенесение шаблонов, которые давали эффект несколько десятков лет назад. Эту проблему сначала просто не заметили, потом попытались ею заняться, для чего в 70-е годы была выдвинута концепция развитого социализма, которая в теоретическом плане означала попытку разобраться с закономерностями и противоречиями социализма. Но пока пытались разобраться, началась перестройка.
— И мы отказались от левой идеи, восприняв ценности либерализма...
— Какие ценности восприняты нами — это большой вопрос. Зато очевидно другое. Мы построили индустриальный социализм, который переиграл индустриальный капитализм. Но мы проиграли постиндустриальному капитализму. Если следовать логике марксистского коммунизма, то мы, столкнувшись с историко-социальными противоречиями, должны были найти способы разрешить их и двигаться дальше. Вместо этого мы решили вернуться в индустриальный капитализм, который уже давно всем все проиграл.
— Судя по ренессансу левой идеи в мире, Запад может раньше нас построить постиндустриальный социализм на базе либерализма?
— Такой вариант пока не просматривается. Запрос на левую идею в мире действительно формируется. Но левым силам нечего предложить. Им и в 60-е годы нечего было предложить, кроме критики существующих порядков. А левая идея бывает привлекательной только в том случае, если она способна не просто добиться защиты всех и вся, но и предложить некий проект переустройства мира. Может, я не обладаю всей информацией, но такой проект, по-моему, сейчас не может предложить никто.
— А в каких случаях коммунизм и либерализм превращаются в антагонистов?
— Когда они совместно побеждают. В этом случае они не оставляют шансов альтернативам (национализму, консерватизму, фашизму) и начинают спорить по тем моментам, которые их разделяют. И, что интересно, превращаясь в антагонистов, они совместно обеспечивают миру относительно комфортное существование. Поскольку ценности у них, повторю, одни и те же — свободный человек, прогресс, развитие и т. п. Поэтому крушение Советского Союза и системы социализма — это на самом деле страшный удар по либерализму. Во-первых, потому что исчезла системная конкуренция, которая заставляет все время идти вперед. А во-вторых, потому что оказались актуализированы более опасные противники — накаленный радикализм, консерватизм, видоизменившийся фашизм.
|
Новейша история левого вопроса
Первые годы постсоветской истории России не сулили для левой идеологии ничего хорошего. Августовские события 1991 года не только привели к ликвидации КПСС как монопольного носителя левой идеи, но и, казалось, надолго дискредитировали саму коммунистическую идеологию, на которой держалось все мировое левое движение. Второе поражение левые потерпели в конце 1993 года, когда президент Борис Ельцин разгромил прокоммунистический Верховный совет и добился принятия новой Конституции, закрепившей целый ряд общепризнанных либеральных ценностей — частную собственность, свободные выборы и приоритет прав человека над интересами государства. Однако ухудшающаяся экономическая ситуация привела к возрождению левой идеологии и, как следствие, к росту популярности партий, ее исповедующих. Если в думских выборах 1993 года участвовали лишь две левые партии (КПРФ и Аграрная), получившие на двоих по партспискам чуть более 20% голосов, то на выборы-95 под левыми лозунгами шли уже как минимум семь партий и блоков, заручившиеся в сумме поддержкой почти 40% избирателей. И хотя пятипроцентный барьер тогда преодолела лишь КПРФ, этот результат позволил коммунистам и их союзникам фактически взять Госдуму под свой контроль. А в 1996 году лидер компартии Геннадий Зюганов как единый левый кандидат в президенты проиграл Ельцину только во втором туре. Впрочем, в 1999 году политический маятник снова качнулся вправо. Правда, по результатам думских выборов КПРФ смогла удержать первое место по партспискам и даже улучшить на 2% свой результат 1995 года, получив почти 24% голосов. Но в сумме за левых проголосовало менее 30% избирателей, а сама компартия уступила контроль над Госдумой центристской коалиции во главе с блоком "Единство". А думские выборы-2003 левые проиграли безоговорочно: КПРФ потеряла почти половину сторонников, и левые в сумме набрали чуть более 21% голосов. В то же время итоги выборов в региональные парламенты 2004-2006 годов показывают, что левая идея снова становится в России весьма популярной. Хотя в большинстве субъектов РФ на этих выборах победила "Единая Россия", второе место почти везде занимала КПРФ, а в сумме левые партии и блоки нередко опережали партию власти. При этом едва ли не единственной проблемой левых сил, мешающей им всерьез побороться за власть, остается их раздробленность, поскольку в выборах обычно участвуют от трех до пяти партий левой направленности. "Слабые надеются лишь на президента"
В обществе растет популярность левых идей, но не политических организаций левых. Самая крупная из них, КПРФ, теряет позиции все годы правления Владимира Путина. Свой пик коммунисты прошли на волне кризиса 1998 года, когда за них готовы были проголосовать около 22% избирателей. Сегодня КПРФ интересна лишь 8% россиян. При этом компартию сложно отнести к левым партиям по мировым критериям. Она все больше превращается в хранителя мифологии великой державы, которая интересна пенсионерам и малообразованным группам населения. Виновата в потере популярности, конечно, не только КПРФ. В центре внимания избирателей сейчас находится "Единая Россия", которая добивается его двумя способами. С одной стороны, она эклектично вобрала в себя весь идеологический арсенал других партий. Единороссы выступают за все: и за социальную защиту, и за дальнейшие либеральные реформы, и за Россию как великую державу. С другой стороны, власть чисто волевым, если не сказать силовым и циничным образом ограничила возможности пропаганды для других партий, резко сократив поле для политической конкуренции. Но этого не случилось бы без соответствующих настроений в массовом сознании. Разочарование в результатах реформ привело к разочарованию во всех партиях. В такой ситуации электорально значимыми становятся наиболее консервативные группы, во многом зависящие от государства. Большая часть населения проживает в селах и малых городах, не имея никаких других, кроме государственных, каналов социального обеспечения, медицины и образования. Поэтому если это большинство и питает надежды на улучшение своей участи, то не связывает их ни с одной из действующих партий: все надеются лишь на верховную власть, на президента, который постоянно следит за реализацией национальных проектов в таких сугубо "левых" сферах, как образование и здравоохранение. А поскольку президент привечает "Единую Россию", то косвенно поддержка граждан распространяется и на эту партию. В то же время в отношении иных структур власти в обществе накапливается довольно весомое раздражение. Кризиса вроде нет, но и улучшения жизни большинство граждан не ощущает. Этим раздражением и пытаются воспользоваться мелкие радикальные движения, в том числе и левого толка. Но это все оппозиционная фронда: они, конечно, стали заметны на фоне идеологического компота из единороссов и беспринципности самой власти, но говорить об их популярности не приходится: 1-2% — вот и весь мизерный уровень их поддержки, который вряд ли существенно изменится к очередным выборам. |
Популярность левой идеологии среди россиян (%)*
| Январь 2000 г. | Июнь 2000 г. | Февраль 2001 г. | Июнь 2001 г. | Июль 2002 г. | Ноябрь 2003 г. | Март 2004 г. | Январь 2005 г. | Июнь 2005 г. | Январь 2006 г. | Июнь 2006 г. |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 24 | 23 | 26 | 26 | 24 | 20 | 12 | 15 | 17 | 14 | 13 |
Источник: ВЦИОМ (с марта 2004 года — "Левада-центр").
Популярность основных левых лозунгов (%)**
Национализация нефте- и газодобычи 19
Прогрессивный налог на доходы физических лиц 65
Бесплатное образование 55
Бесплатное медицинское обслуживание 65
**Доля респондентов, одобряющих эти меры.
Источник: ВЦИОМ, 2005-2006 годы.