спецрепортаж
Компания "Сургутнефтегаз" начала внутреннюю реформу. Анонсировано повышение зарплатного фонда, корректируется соотношение фиксированной и премиальной частей оклада, готовится новое положение о комплектовании кадрами. Эти меры стали ответом на беспрецедентные для отрасли акции социального протеста, с которыми компания столкнулась нынешним летом. Съездив в Сургут, спецкорреспондент Ъ МИХАИЛ Ъ-ФИШМАН пришел к выводу, что при нынешней консервативной хозяйственной модели "Сургутнефтегаза" эти меры могут иметь только косметический эффект.
Крановщик-бунтовщик
Первого мая от колонны митингующих отделилось полтора десятка человек с нетривиальными для Сургута лозунгами типа "Хватит тянуть резьбу — сорвешь" или "Зарплату как у 'Газпрома'". Через месяц вышли на митинг работники "Лянторнефти", подразделения "Сургутнефтегаза", это в 150 км от Сургута. Наконец, 16 июля на площади Сургута собралось несколько тысяч недовольных. Митинг организовали и провели активисты нового профсоюза во главе с Алексеем Захаркиным, крановщиком управления технологического транспорта #2 "Сургутнефтегаза" (СУТТ-2).
"Если ты раб и уже получаешь печальное удовольствие от презрения к себе, эта листовка не для тебя",— обращался господин Захаркин к соратникам перед митингом. Демонстранты потребовали поднять зарплаты, льготы и компенсации, а также "повысить культуру общения" со стороны менеджмента. Алексей Захаркин уже подал документы о регистрации профсоюза в регистрационную палату ХМАО и ведет переговоры с СОЦПРОФом.
Лидер СОЦПРОФа Сергей Храмов смотрит на ситуацию с оптимизмом, обещая приравнять новый профком к первичной профсоюзной ячейке "Сургутнефтегаза". С новым статусом активисты смогут рассчитывать на правовую поддержку и резервный финансовый фонд СОЦПРОФа в случае увольнений.
Митинг 16 июля стал кульминацией протестного движения в "Сургутнефтегазе", и уже к началу августа новый профсоюз испытывал недостаток активистов. По словам Алексея Захаркина и двух его помощников, профсоюз насчитывает сегодня около 20 человек и 500 "пассивных членов" — тех, кто морально поддерживает новую организацию. Они обещают вступить в новый профком, если дела у него пойдут успешно. Не так много для компании, насчитывающей почти 90 тыс. работников.
Многие рабочие, пришедшие на митинг из любопытства, разочаровались, открыв для себя, что новый профсоюз собирается заниматься не отпусками и путевками, чем в их представлении должен заниматься профсоюз, а абстрактной защитой прав. Под опубликованным в корпоративной "Нефти Приобья" письмом против Алексея Захаркина — 692 подписи работников СУТТ-2. В разговоре с Ъ водители СУТТ-2 демонстрировали полную лояльность: "Мы тут по 20-30 лет и дорожим стабильностью, а из-за одного самозванца нас всех в мятежники записали".
Алексей Захаркин полагает, что после конкретных правовых акций по защите прав рабочих они ему поверят. Он в "Сургутнефтегазе" четыре года, до этого часто переходил с места на место, но работник ответственный и толковый, утверждает начальник СУТТ-2 Роберт Галеев: "Не знаю, какая муха его укусила". По мнению же главы управления по кадрам "Сургутнефтегаза" Дмитрия Попова, тот факт, что Захаркина "с его трудовой книжкой приняли на работу", отражает кадровые проблемы в СУТТ-2. Текучесть кадров там составляет 17%.
Кнут и пряник
Для руководства вспышка протеста явно стала неожиданностью, но оно не растерялось и сразу обратилось к проверенной тактике кнута и пряника. Гендиректор Владимир Богданов съездил в Лянтор, признал, что проблемы есть, и он будет их решать. В городе ждут увольнений слишком переусердствовавших с репрессиями начальников подразделений. Официальные представители ОАО "Сургутнефтегаз" утверждают, что решение поднять с октября на 20% заработный фонд было принято еще до митингов. Обещают к концу года довести соотношение гарантированной ставки к премии в структуре зарплаты до более мягких 40 к 60%. Новый трехлетний коллективный договор будет утвержден в ноябре и станет в финансовом смысле гораздо более обременительным для компании.
Остальные требования резолюции митинга 16 июля, разводит руками замгендиректора "Сургутнефтегаза" по экономическим вопросам Андрей Атепаев, либо невыполнимы, либо абсурдны, либо давно в полной мере удовлетворены. Одновременно руководители на местах пригрозили сочувствующим, а к активистам стали придираться по малейшему поводу. "Они теперь под особым присмотром,— открыто признает Дмитрий Попов,— в рамках закона". Двоих уволили. Одного — за распитие спиртного с девушками на рабочем месте, другого — за повторное несоблюдение правил безопасности: сначала он на своем автокране поставил несертифицированный трос, а потом пришел на работу в шортах. Помощники Захаркина скрывают свои фамилии и тщательно избегают объективов городских камер. В компании ссылаются на опасные условия труда: "Есть вещи, которые не обсуждаются". Повышен статус кадровой службы, а новое положение по комплектованию кадрами жестко ограничит внутреннюю миграцию в компании и введет испытательный срок для всех работников.
Зачинщиком смуты Владимир Богданов, а за ним остальные менеджеры назвали местное отделение КПРФ, и секретарь горкома Геннадий Хотмиров опасается, что они всерьез так думают. Активисты независимого профсоюза обращались в сургутский горком, и тот им помог с помещением, подготовкой проекта устава и оформлением уведомлений о митингах. "Митинги и недовольство — от перебоев с обратной связью,— говорит Геннадий Хотмиров.— Профсоюзы явно не выполняют свою функцию, раз сам Богданов был не в курсе проблем".
Консерваторы
"Сургутнефтегаз" — царство дисциплины и результата, то, к чему стремился в идеале советский строй. Здесь правила описывают все, вплоть до шнуровки на ботинках. Здесь везде чистота и порядок, а паузы в работе крана бригады капремонта скважин фиксируют автоматические часы. Организованная в 2002 году из бывших милиционеров корпоративная служба криминальной безопасности встала на борьбу с воровством и нарушениями распорядка. Почти армейская дисциплина вкупе с мощным корпоративным духом ("Первый тост за Богданова!") и хорошим социальным пакетом ("У нас стабильность!") позволили "Сургутнефтегазу" выйти в лидеры по приросту нефтедобычи, повышать капитализацию и постепенно накопить на счетах около $11 млрд свободных средств.
"Они штрафуют за несвернутый коврик или брошенный окурок,— возмущается монтер Иван,— и ответ всегда один: 'Не нравится — увольняйся'". Менеджеры поясняют, что речь идет не о штрафах, а о депремировании. Так живет вся нефтянка: зарплаты состоят из тарифной ставки и премии, которую частично или целиком можно не заплатить. В "Сургутнефтегазе" соотношение ставки и премии сегодня самое жесткое — 30 на 70%, что само по себе говорит о репрессивной логике управления. По внутренней статистике, предоставленной Ъ компанией, вычетам подвергаются 8-11% работников, и среднее депремирование составляет треть заработка. Во времена СССР соотношение составляло 40 на 60%. В ЛУКОЙЛе сегодня, к примеру, 50 на 50%. Заместитель гендиректора по экономическим вопросам Андрей Атепаев объясняет, зачем нужна большая доля премии: "Мы вышли, допустим, на Талакан (месторождение в Якутии, известное тяжелыми условиями труда.— Ъ), мне тамошние люди из 'Ленанефтегаза' говорят: вот наших не сдвинешь, а ваши как черти работают".
Менеджеры "Сургутнефтегаза" добились тотального хозрасчета, выстроили сложную систему плановых показателей и соцсоревнования между нефтегазодобывающими структурами, которые все висят на единственном юридическом лице. Совет директоров компании отчасти напоминает советское политбюро — средним возрастом и стандартностью биографий.
"Сургутнефтегаз" с его туманной структурой собственности как бы принадлежит сам себе через дочерние компании, не ведет международной отчетности и единственный в отрасли не вывел за корпоративный баланс службы сервиса. Поэтому в нем так много людей работает. Консервативный менеджмент, дежурно поясняют нефтяные аналитики, зато много вкладывает в разведочное бурение и, в отличие от ЮКОСа и "Сибнефти", не взрывал пласты, сохраняя запасы нефти для будущих поколений. Правда, без выгоды для миноритарных акционеров. И дивидендную политику гендиректор Богданов, фактически лично управляющий компанией, ведет очень консервативную: только в прошлом году под давлением акционеров повысил дивиденды до значимых величин. Рабочие возмутились: на зарплату, значит, у вас денег нет, а на дивиденды — пожалуйста?
Зарплаты и кредиты
По финансовым отчетам средняя зарплата в компании в 2005 году составила 36 тыс. руб., в первом полугодии этого года — 30 тыс., а с традиционными бонусами по итогам года, утверждают в "Сургутнефтегазе", вырастет на 12-13% по сравнению с прошлым годом. В среднем, говорят, сургутские нефтяники получают на уровне ЛУКОЙЛа и выше остальных. Тем не менее обычные сургутяне, работающие в компании, жалуются на низкую зарплату, сверхжесткую дисциплину и произвол начальников. Вслед за недовольством растет и текучка кадров: раньше в "Сургутнефтегаз" устраивались по блату или за деньги, теперь во многих подразделениях есть вакансии.
Многие отмечают, что зарплата не росла, а падала, в то время как уровень репрессий, по их ощущениям, напротив, рос. Заработок монтера четвертого разряда в 2001 году был равен нынешнему заработку монтера пятого разряда, приводит пример Александр, помощник профлидера Захаркина: "О чем это говорит?" О том, что если это не частный случай, рост зарплат в эти годы в основном обеспечивали попавшие на более конкурентный рынок менеджеры и ИТР. Свободных рук много, а на специалистов большой спрос. В управлении телесистем по горизонтальным скважинам зарплата $3 тыс., и все равно их переманивают соседи. Сегодня сургутяне мечтают о "Сургутгазпроме" с его крупными ставками и роскошным соцпакетом. Но там работников меньше на порядок, и половина из них — инженеры с высоким заработком.
В "Сургутнефтегазе" инженеров только пятая часть: компания категорически против аутсорсинга и с советских времен поддерживает замкнутый производственный цикл, от своей мебельной фабрики и столовых до бригад капремонта скважин. "У нас одних уборщиц 1640",— говорит замгендиректора Атепаев. Проблемой компании, он это признает, стали 12 тыс. работников, получающих на руки меньше 20 тыс. руб. Можно предположить тогда, что заработок примерно половины сургутских нефтяников, в основном со вспомогательных производств, не дотягивает до средней городской зарплаты, выросшей за это время до 26 тыс. руб. за счет бизнеса и бюджетников.
Рядовые нефтяники сравнивают рост своей зарплаты с ростом нефтяных цен. А потом — с ростом цен на ЖКХ, который за последние три года в Сургуте составил 160%. А потом — со стремительным ростом цен на жилье. Отдельной серьезной проблемой стали их долги банкам. Управленческая политика депремирования вошла в противоречие с жизнью взаймы, требующей ясности о перспективе доходов.
Захлестнувшая Сургут волна потребительских кредитов — квартиры, автомобили, одежда, мебель — уже слишком многим не позволяет сводить концы с концами. Начальник СУТТ-2 Галеев говорит, что устал подписывать справки о доходах. "Посмотрите, сколько иномарок,— добавляет начальник кадрового управления Попов.— Мне уже из Сбербанка пишут, что, мол, у вас сотрудники не выплачивают, ваш имидж ведь пострадает. А что тут сделаешь?" В Лянторе, откуда пошли волнения, 300 сотрудников не могут вернуть кредит самому "Сургутнефтегазу", который из социальных соображений строит жилье и продает своим сотрудникам в порядке очереди по себестоимости с первым 30-процентным взносом и нулевым кредитом на пять лет.
В итоге претензии к компании растут, ее имидж портится. Менеджеров структурных подразделений в городе подозревают в кумовстве и коррупции. Говорят, на руководящих должностях все свои. Новую пристройку к центральному офису называют "детским садом", в том смысле что там будут кабинеты детей начальников. Будут или нет, консервативный "Сургутнефтегаз" испытывает недостаток доверия. Кладовщица одного из УТТ рассказывает, что ее третирует главный инженер. Но она не верит менеджменту, профсоюзу, комиссии по трудовым спорам, телефону доверия и не хочет воспользоваться специальным ящиком для анонимных жалоб. Вместе с имиджем и корпоративным духом падает и политическое влияние: в прошлой городской думе у "Сургутнефтегаза" был контрольный пакет, в нынешней, избранной год назад, представляющих компанию депутатов не хватает и на блокирующий.
Тупиковая вертикаль
Корпорация пока держит ситуацию под контролем. Митингов в ближайшее время больше, скорее всего, не будет, а независимый профсоюз бунтовщика Захаркина, вероятно, будет побежден. Но в перспективе пространства для маневра у "Сургутнефтегаза" нет.
Мощные финансовые вливания в фонд заработной платы приведут к росту социальной напряженности в регионе и обернутся всплеском внутренней инфляции. Реструктуризация компании с выведением сервисов за баланс будет чересчур болезненной и не обязательно эффективной. Да и, кроме того, пока таких планов нет. Активисты распускают слухи о злонамеренной подготовке реформ, руководство их настойчиво опровергает. Наконец, компания вряд ли сможет существенно смягчить сложившиеся в структурных подразделениях порядки. Из-за проблем с доверием и обратной связью и потому, что это наверняка отразится на темпах разработки месторождений. Компания не оставила начальникам на всех этажах других рычагов, кроме как штрафовать и повышать голос на подчиненных.
Вертикаль управления в "Сургутнефтегазе" не нарушилась, но ее логика вошла в противоречие с меняющейся жизнью. Укорененная Владимиром Богдановым хозяйственная модель улучшенного СССР не смогла адаптироваться к поворотам российского капитализма: к конкуренции на рынке труда и к потребительскому буму, охватившему богатый Север на фоне роста нефтяных цен.