"Так-то наших мужиков и обратили в солдат"

В октябре в России начинается очередной воинский призыв. Как комплектовали российскую армию в разные эпохи и с какими проблемами при этом сталкивались, изучил корреспондент "Власти" Евгений Денисов.

"Много воинов храбрых"

       Потребность в сильном войске на Руси появилась в незапамятные времена. Обширные территории нужно было держать под контролем и защищать от вражеских набегов с юга и запада. К тому же князья часто стремились расширить свои владения. Первые воинские формирования носили исключительно профессиональный характер: княжеские дружинники не занимались ничем, кроме войны. Долгое время дружина была открытой организацией, в которую принимали практически всех желающих. В "Повести временных лет" говорится, что князь Святослав Игоревич набирал в свою дружину "много воинов храбрых", не обращая внимания на их "род-племя". Такой порядок набора дружины нашел отражение в былинах: так, крестьянский сын Илья Муромец, почуяв в себе богатырскую силу, не захотел больше оставаться пахарем и, откопав спрятанное семейное оружие и доспехи, поехал в город, чтобы стать княжьим "отроком", то есть дружинником.
       За участие в боевых действиях дружинник получал право на часть добычи, то есть на вещи, награбленные в городах и обозах, и трофейное оружие. А также на долю выручки от продажи пленных и на часть дани, которой облагалась побежденная сторона. Однако со временем у князей становилось все меньше возможностей успешным походом обеспечить свое войско достойной оплатой, и число желающих служить неуклонно снижалось. В дружину перестали брать простолюдинов, а в качестве платы за службу давали уже не добычу, а вотчины (наследственные земли) или города и села на кормление. С этих земель служилые люди должны были по первому зову приходить к князю, желательно со своими холопами. Впрочем, в случае крайней необходимости княжеское войско расширялось за счет ополчения. Но принудительный отрыв крестьян от земли был чреват голодной зимой, так что воевать приходилось либо малыми силами, либо в перерывах между сельхозработами.
       При этом особого желания отдать свой патриотический долг князю не наблюдалось не только у крестьян, но и у служилых людей, предпочитавших вместо битв заниматься своим наделом. Поэтому уже в XII-XIII веках в порядке вещей были такие формы уклонения, как отсылка вместо себя наемника или уход к другому, более миролюбивому князю.
       

"Солдаты, более способные на грабеж, чем на битву"

       Лишь в конце XV века, при Иване III, начинает складываться новая — поместная система набора армии. Воин-помещик получал землю и за это обязывался служить, а также приводить с собой холопов и "даточных людей". Последние набирались с определенного числа дворов или с определенной площади земли — сохи. Иван Грозный закрепил новую систему законодательно в Уложении о службе, где говорилось: "Кто послужит по земли, и государь их жалует своим жалованием". Следует отметить, что поместье, в отличие от вотчины, не было собственностью ратника, и за неисправное несение службы его могли урезать или вообще отобрать.
       Тогда же появился и воинский учет. Стали проводиться регулярные смотры боевой готовности помещиков — верстание. Во время верстания составлялись "розборные книги", в которых записывали сведения о состоянии "детей боярских" и "недорослей". Подросшим "новикам" (то есть молодым людям, явившимся на верстание) могли сразу дать поместье за будущую службу. Английский современник так описывал эту процедуру: "Как скоро они достигают того возраста, когда в состоянии носить оружие, то являются в разряд или к великому констеблю и объявляют о себе: имена их тотчас вносят в книгу, и им дают известные земли для исправления их должности..." При верстании "новиков" особо оговаривалось, чтобы среди них "не было худых, которые впредь в службу не будет, и поповых и мужичьих детей, и холопей боярских, и слуг монастырских".
       Однако новая организация дела не решила проблему уклонения — "нетства". Уже в уложении Ивана Грозного для "нетей" были предусмотрены штрафы: "А кто службы с земли не платит, на тех самих имати денги за люди". С годами наказание за "нетство" становилось все суровей. По свидетельству немца Конрада Буссова, при Борисе Годунове помещиков-отказников не только обезземеливали, но и секли: "Князей и бояр и всех, кто обязан был прийти, но остался дома, Борис приказал за приставами гнать их из имений; у некоторых непокорных он велел отнять поместья, некоторых бросить в тюрьмы, а некоторых по его приказу так выпороли плетьми, что кожа у них на спине до того полопалась, что на ней не видно было живого места, куда можно было бы воткнуть хоть булавку".
       Впрочем, даже самые строгие наказания не всегда могли обеспечить необходимую явку. Из-за недобора на службу иногда брали даже увечных. Так, в 1622 году среди касимовских помещиков значился дворянин Василий Чихачев. Документально засвидетельствовано, что он был "стар и от ран увечен, без руки и болен нутреной болезнью — черева выплывают". Окончательной отставки ему не дали, записав, что "мочно де ему московская или городовая служба". Освобождались от службы "токмо совсем престарелые и немосчные, а также несшие иную службу в приказех и городех судейства и управления ради".
       Во второй половине XVII века неявка или побег со смотра стали караться смертной казнью. В августе 1679 года по приказу воеводы Белгородского полка боярина Милославского рейтар Иван Казачков за три побега был повешен. Еще одной мерой, которая должна была удерживать поместную рать от распада, было поручительство. Так что в том случае, если кто-то не являлся в установленный срок, за него забирали третье лицо — сына, брата, отца, близкого друга и т. д.
       Уклонисты были и в первых регулярных военных частях — стрелецких полках, появившихся в середине XVI века. Первыми стрельцами были "вольные и охочие люди", впоследствии стрелецкая служба стала обязательной для сыновей и других родственников "прибранных людей". "И бывают в стрелцах вечно и по них дети и внучата, и племянники, стрелецкие ж, бывают вечно ж",— писал современник. Стрелецкое войско, хотя и было регулярным, далеко не всегда охотно шло на службу государю. Правда, их уклонение принимало куда более агрессивный характер, чем простое "нетство". Испытать на себе это довелось уже Ивану Грозному. Царь собирался в очередной поход, однако новгородские стрельцы не горели желанием выступать. Во время сбора войск в Новгороде, "начаша государю бити челом пищалники новгородские, а их было человек пятдесят". В итоге они стали "грязью шибати, стали на бой и почали битися и ис пищалей стреляти, и бысть бой велик".
       Главной причиной, по которой и помещик, и обычный крестьянин не хотели идти на службу, было нежелание бросать свое хозяйство, которое в отсутствие хозяина часто приходило в полный упадок. Во второй половине XVII века власти попытались решить эту проблему. Были организованы "поселенные" полки. Набирали в них в основном крестьян, живущих неподалеку от мест расквартирования частей. За ними оставляли земельные участки, с которых они должны были кормиться, при этом они освобождались от податей. На службу они поступали навечно и должны были передавать ее по наследству. Нельзя сказать, что нововведение было удачным. Крестьянин, хотя и никуда не уезжал, все равно не мог нормально заниматься хозяйством и, как и прежде, искал возможность уклониться от службы.
       Несмотря на все старания властей, к концу XVII века военная система, созданная полтора столетия назад, пусть и частично модернизированная (в середине века стали формироваться "полки нового строя" — регулярные части драгунов и рейтаров) устарела. Боеспособность армии была крайне низкой. "Солдаты, более способные на грабеж, чем на битву",— отзывался о московских ратниках немец Пуффендорф, наблюдавший Московское государство в XVII веке. Дошло до того, что в 70-80-х годах XVII века Москва даже начала платить дань крымскому хану, чтобы он не уводил в плен население окраинных земель. Современники отмечают, что прислуга богачей Константинополя в то время состояла сплошь из славян. Исправить положение в армии взялся Петр I.
       

"Разные на себя болезни притворно показывают"

       Петр I решил реорганизовать армию по шведскому образцу. Армия в Швеции комплектовалась на основе системы индельты — поземельной воинской повинности, введенной королем Карлом XI в 1682 году. Похожую повинность Петр ввел и в России. Она получила название рекрутской. По рекрутской системе каждая сельская или мещанская община обязывалась выставить по солдату с определенного числа дворов (впоследствии — с числа душ), самостоятельно решая, кому идти на службу. Обычно на военную службу отправляли самых ленивых, самых буйных членов общины, бедняков или бобылей. Так, мирской сход Молодотудской волости единогласно решил "отдать в рекруты 71 человека за нерадение к пашне, за неплатеж податей, подозрительных и бобылей". Такой подход широко практиковался и в других общинах, например купеческих. В городе Бежецке купцы "учинили согласно сей приговор в том, что бежецких купцов, находящихся в непорядочном житие, в пьянстве и протчих непорядках и всему бежецкому купечества обществу вредительных предерзостях и поступках на поселение отдать за бежецкое купечество в рекруты".
       Часто решение, кому идти в рекруты, принималось с помощью жребия. Это создавало почву для подтасовок и злоупотреблений. В 1742 году крестьянин Дементьев жаловался на старосту Кузьмина: "Согласно жребию, досталось в рекруты идти сыну старосты. А как время пришло, то староста, посоветовавшись с такими же семьянистыми, у которых имеется сыновей по шесть и больше, отдал в рекруты зятя его М. Васильева". Община частично брала на себя обязанности по наказанию уклонистов. Тот же мирской сход Молодотудской волости постановил в отношении беглого Иванова: если он добровольно не явится для отбывания рекрутской повинности, то "дом ево опустошить, хлеб рассыпать, а скот отогнать".
       Впрочем, общими усилиями членов общины от повинности можно было откупиться, причем совершенно легально — по 11 рублей за каждого невыставленного солдата. Нередко деньги вносил помещик, не заинтересованный в потере рабочих рук.
       Рекруту должно было быть от 15 до 35 лет. Впоследствии призывной возраст неоднократно менялся. В отличие от "даточного человека", который служил временно, рекрут призывался пожизненно. Демобилизоваться призывник мог только по "дряхлости или увечью". Брали в рекруты не всех. На сборных пунктах царские лекари проводили осмотр новобранцев. Характеристики, которые врачи заносили в специальные тетради, весьма лаконичны: "глух", "стар", "урод", "дурак" и т. п. Отметка "солдат" означала пригодность к службе.
       Но уклонения от службы не прекратились. Недобор в полках петровской армии часто достигал пятой части его штатной численности. В документах отмечалось, что рекруты и солдаты "бегут и пристают к воровским компаниям, из чего злейшее государству приключается разорение, потому что от такого худого распорядка ни крестьяне, ни солдаты, но разорители государства становятся". Однако меры по предотвращению побегов приводили главным образом к сокращению численности новобранцев. Чиновник Военной коллегии писал: "Когда в губерниях рекрутов сберут, то сначала из домов их ведут скованных и, приведши в города, держат в великой тесноте, по тюрьмам и острогам не мало время и, таким образом еще на месте изнурив, отправят, не рассуждая по числу людей и далекости пути... при недостаточном пропитании, к тому же поведут, упустив удобное время, жестокою распутицей, отчего в дороге приключаются многие болезни и помирают безвременно, а всего хуже, что многие и без покаяния..."
       Дезертиров искали как преступников. Чтобы было проще их вычислить, с 1712 года всем новоприбранным солдатам делали пороховую татуировку на кисти правой руки в виде креста. Раскольники называли ее "печатью антихриста". Впрочем, в петровской армии были и добровольцы — беглые крестьяне, не желавшие снова оказаться в крепостной зависимости: еще в 1700 году Петр подписал указ о невыдаче помещикам беглых крепостных, уже принятых в полки.
       Для дворян служба тоже стала обязательной и пожизненной. Все дворянские недоросли обязаны были приехать на смотр и пройти экзамен по грамоте, "цыфири" и другим предметам. Сдавшие определялись на гражданскую или военную службу, несдавшие "писались солдатами" без выслуги. Взрослые дворяне также должны были встать на учет. По отношению к высокородным уклонистам Петр занял жесткую позицию. Так, в 1714 году всем дворянам в боеспособном возрасте было предписано явиться для записи при Сенате. Не явившиеся на смотр рисковали лишиться всего своего имущества. Его конфисковывали в пользу донесшего на отказника, "хотя бы это был собственный слуга ослушника". Еще суровей был указ 1722 года, по которому ослушник наказывался шельмованием — политической смертью. Фактически он признавался вне закона: его можно было безнаказанно ограбить, ранить и даже убить. Поймавшему ослушника была обещана половина его имущества.
       После смерти Петра I условия военной службы дворян неоднократно смягчались. В 1736 году срок службы дворян был сокращен до 25 лет. Кроме того, при наличии нескольких сыновей одному разрешалось оставаться в поместье. В 1762 году Петр III в своем Манифесте о вольности дворянства вообще отменил обязательность дворянской службы. А в 1785 году эта привилегия была подтверждена в жалованной грамоте дворянству Екатерины II.
       Новые законы о рекрутах в послепетровское время большей частью представляли собой меры по борьбе с постоянным недобором. В 1729 году в рекруты разрешили брать преступников, беглых и бродяг, отлавливаемых в городах и деревнях. В середине XVIII века в армию начали брать пригодных для строя солдат с "поврежденными членами".
       Власти внимательно следили за тем, чтобы новобранцы не придумывали себе всякие болезни и не занимались членовредительством в надежде быть признанными негодными. Екатерининское "Генеральное учреждение о сборе в государстве рекрут" 1766 года предписывает в особом порядке рассматривать случаи притворства и нанесения себе увечий: "Из многих дел видно было, что случались из рекрут такие, которые, не хотя быть на службе, разные на себя болезни притворно показывают... Того ради, дабы в приеме рекрут ни малейшей остановки последовать не могло, то таковых, которые болезни на себя показывать станут, не осматривая более, отдавать под караул... и кои из них годными усмотрятся, принимать... Ежели кто из назначенных в рекруты, не хотя служить, отсечет сам себе у руки пальцы либо какой член или другою какою раною себя уязвит, таким чинить жестокое наказание, а именно: которые ружьем владеть могут, тех гонять шпицрутен (то есть нанося удары прутьями по спине.— 'Власть') сквозь пять сот человек три раза, а кои ружьем владеть не могут, с таким же наказанием писать в извозчики, ежели ж за большим либо увечьем и в извозчиках быть не годны, тех бить плетьми нещадно и ссылать в каторжную работу по смерть".
       Дезертирство и уклонение виделись властям главными причинами недокомплектованности армии, и именно с ними правительство боролось в первую очередь. Между тем, если верить донесениям врачей Военной коллегии времен императрицы Елизаветы Петровны, куда более серьезной причиной были условия содержания новобранцев, которые, похоже, нисколько не улучшились со времен петровской военной реформы. В 1759 году до армии не доехали более половины новоприбранных рекрутов. Врачи отмечали, что "причина болезни, по общему рассуждению, не иная признается, как потаенное состояние воздуха, а что к оной рекруты паче всех склонны, сие делается ради следующих причин: яко то дальней и трудной дороги оттуда они приводятся; пищи необыкновенной и бедной; переменного воздуха; великого утеснения в квартирах и нечистоты, от чего худой и тяжелый воздух обыкновенно в оных живет; переменной и мокрой зимы; великих и строгих трудов от военной экзерциции".
       

"Полки составлены из солдат неопытных и к тягостям войны неприобвыкших"

       Боеспособность подневольных солдат также оставляла желать лучшего. В 1810 году Барклай-де-Толли писал канцлеру Горчакову: "Вместо сильных и мужественных войск полки наши составлены большей частью из солдат неопытных и к тягостям войны неприобвыкших. Продолжительная нынешняя война (имеется в виду война 1806-1812 годов с Турцией.— 'Власть') затмевает в них наследственные геройские добродетели; дух национальный от бремени усиленной и бесполезной войны, как и силы физики, начинают ослабевать".
       Попытки изменить систему призыва и службы не прекращались. Александра I заинтересовал пример прусского ландвера, в котором солдаты служили без отрыва от места жительства, чередуя военные занятия и работы на своем участке. Считалось, что близость к родным местам повышала боевой дух. Кроме этого такая система существенно снижала расходы государства на солдат, часть которых кормилась собственным хозяйством. К тому времени опыт стрелецких и поселенных полков был прочно забыт, и Александр I принялся решительно организовывать поселенные батальоны и эскадроны. Император пообещал, что "поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова".
       Исчерпывающую картину того, как организовывались поселения, дает документально зафиксированный рассказ одного крестьянина: "Приехал однажды в наше село Аракчеев из Грузина, собрал мужиков и прочитал: по указу Его Императорского Величества объявляю вас на положении пахотных солдат и т. д. Кто желает исполнить царскую волю? На предложение графа мужики ответили молчанием. На второе предложение они ответили, что не желают быть солдатами. Граф начал уговаривать мужичков и объяснил, что волю Государя бесполезно не слушать. 'Кто желает?' — повторил граф третий раз. Из толпы вышел мой дед Феофан. Кроме Феофана пожелали быть солдатами еще три мужика, но они были из других деревень. Остальным же, не пожелавшим добровольно быть солдатами, граф приказал всыпать по полсотне розог по очереди, пропуская одного. К этому делу приступили солдаты — граф, верно, чувствовал, что мужики будут упорствовать, и захватил с собою на всякий случай их целую роту. Так-то наших мужиков и обратили в военно-пахотных солдат".
       Второй опыт формирования поселенных полков оказался не намного удачнее первого. Во многом это объясняется тем, что от удачного прусского эксперимента в России переняли только идею, но не порядки. Быт крестьян-солдат в аракчеевских поселениях был куда тяжелее, чем у прусских поселенцев. Крестьян не только обучали военному делу, но и активно использовали на вспомогательных работах вроде сооружения зданий, осушки болот, постройке дорог, мостов, плотин. Соседние жители поселян в Херсонской губернии рассказывали, "что сами поселяне перед каждым посторонним горько жалуются на свое положение и говорят, что отданные в военную службу, то есть в солдаты, благодарят бога и начальство, что избавлены от звания военного поселянина".
       Уже в начале 20-х годов XIX века смертность среди поселенцев стала превышать рождаемость. Обстановка в поселениях была напряженной. Периодически вспыхивали бунты, и властям приходилось проводить "кампании", заканчивавшиеся шпицрутенами.
       Несмотря на то что неэффективность поселений стала очевидной еще при Александре I, распущены они были только Александром II. В 1857 году полковник Столыпин ревизовал военные поселения и нашел их в совершенно обнищавшем состоянии. Тогда был принят указ об упразднении округов пахотных солдат.
       В качестве еще одного способа борьбы с побегами и уклонением от службы было выбрано сокращение ее срока. Уже в 1793 году солдатская служба была ограничена 25 годами. Правда, учитывая среднюю продолжительность жизни в то время, разницы между 25-летней и пожизненной службой практически не было. Александру I неоднократно представляли проекты сокращения срока службы до 22, 15 и даже 12 лет. Однако император решился пойти на уступки только в отношении гвардии (22 года) и рекрутов из Царства Польского (16 лет). Считается, что последней мерой он хотел добиться большей популярности среди поляков. В 1834 году Николай I уменьшил срок службы для всех солдат до 20 лет. Однако еще пять лет солдат должен был состоять в запасе.
       Но полноценная военная реформа была проведена лишь спустя 40 лет. 1 января 1874 года был утвержден Устав о воинской повинности. Новые вооруженные силы состояли из постоянных войск и ополчения. В постоянные входили кадровая армия, комплектовавшаяся ежегодными наборами, запас, казаки и инородческие части, состоявшие из нерусских солдат. Призывали лиц, которым к 1 января исполнилось 20 лет. Первоначально срок службы составлял 6 лет, состояния в запасе — 9 лет. Устав Александра II также предусматривал льготы, отсрочки и освобождения от службы. С высшим образованием, например, служили только шесть месяцев и 14 лет состояли в запасе. Освобождались от призыва духовенство, врачи и преподаватели. Зачисление на службу определялось жребием. Вытянувшие номер шли в войска, остальные записывались в ополчение. Военный министр граф Дмитрий Милютин отмечал, что первый призыв прошел удачно, "исключение представляют лишь немногие участки, преимущественно где преобладает еврейское население, а также население больших городов". По сравнению с рекрутской системой недобор был незначительным — 3-5 тыс. человек каждый год.
       Такая система сохранялась вплоть до первой мировой войны, когда по понятным причинам правила призыва ужесточились. Единственное, что изменялось,— это срок службы в сторону его уменьшения — для более быстрого формирования хорошо обученного запаса.
       

"Почетное право предоставляется только трудящимся"

       Сразу же после октябрьской революции многовековой принцип принудительного набора в армию формально был изменен. В Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, опубликованной в январе 1918 года, было сказано, что "в интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической Красной Армии". По декрету ее комплектование осуществлялось на добровольных началах. Но это продолжалось недолго. Уже в мае 1918 года ВЦИК обнародовал постановление "О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию". Главным принципом отбора призывников была классовая принадлежность: "Почетное право защищать революцию с оружием в руках предоставляется только трудящимся; на нетрудовые же элементы возлагается отправление других обязанностей". Впрочем, во время гражданской войны желающих воспользоваться "почетным правом" далеко не всегда хватало для того, чтобы вести боевые действия против белых. Красным командирам приходилось прибегать к насильственной мобилизации. Так, Михаил Фрунзе окружал село и, угрожая артиллерийским обстрелом, забирал молодых людей в армию.
       По окончании гражданской войны СССР перешел на смешанную систему мобилизации. Одна часть армии состояла из призывников, служивших от полутора до четырех с половиной лет. Другая — из ополчения. Ополченцы служили четыре года, ежегодно проходя краткосрочные сборы.
       Такой системы советские власти придерживались до середины 1930-х годов. На XVIII съезде партии было отмечено, что эта система "находится в противоречии с потребностями обороны нашего государства". В результате тыловое ополчение ушло в прошлое, и в 1937 году был принят закон о всеобщей воинской обязанности. Он отменил все ограничения по социальному признаку. В армию не принимались только арестованные или сосланные. Призывной возраст уменьшился с 20 до 18 лет.
       Основные положения законов конца 1930-х годов сохранялись и после войны. Произошло только два существенных изменения: с 1954 года появилась такая специфическая форма исполнения почетной обязанности, как работа в военно-строительных отрядах, куда начали призывать представителей только что реабилитированных народов — чеченцев, ингушей, калмыков и др., а также граждан, имевших до призыва судимость. С 1965 года ввели отсрочку для студентов, обучающихся в дневных, вечерних и заочных вузах. Правда, по закону 1967 года отсрочку оставили только для студентов дневного обучения.
       Тот же закон внес еще несколько важных изменений. Так, для юношей была введена начальная военная подготовка без отрыва от учебы и работы. Срок службы был сокращен до двух лет для солдат и сержантов и трех лет для матросов и старшин. Граждане с высшим образованием призывались на один год.
       Как во всех других российских армиях, в советской армии постоянно приходилось бороться с недобором. Острее всего эта проблема встала в 1970-1980-е годы, когда стало ощущаться так называемое демографическое эхо второй мировой войны. Начиная с 1961 года рождаемость мальчиков в течение нескольких лет снижалась на 100 тыс. человек ежегодно. Особенно остро недобор стал ощущаться после начала войны в Афганистане. Тогда Генеральный штаб пошел по пути, по которому сейчас идет российское правительство. Военные начали отменять отсрочки, из-за которых армия теряла 40% призывников. Сначала отсрочки были ограничены для студентов вузов без военных кафедр. А с 1984 года право на отсрочку лишились все без исключения юноши, поступающие в вузы. Эти меры позволили дополнительно призвать 200 тыс. человек. Вернули отсрочки студентам в 1989 году. Проблема некомплекта была решена, но политика военных аукнулась во второй половине 1980-х, когда стало заметно не хватать дипломированных специалистов. Тогда же начались разговоры о создании профессиональной армии. Однако верность традициям превыше всего: с недобором по-прежнему борются с помощью милицейских облав и сокращения числа отсрочек.
       
       ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "КОМЕРСАНТЪ-ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ АРХИВ