Город без контрастов

"Власть" продолжает публикацию репортажей из приграничных регионов России и сопредельных стран.* Корреспондент "Власти" Борис Волхонский, побывавший в Белгороде и Харькове, считает, что о наличии границы между сопредельными российским и украинским регионами забываешь сразу после ее пересечения.

"У администрации есть мощные рычаги влияния"

       Белгород абсолютно не похож ни на один российский город, который мне довелось видеть. Очень хорошее по российским меркам дорожное покрытие. Тротуары вымощены разноцветной керамогранитной плиткой и снабжены удобными пандусами для колясок. Дома покрашены. Чистота такая, что кажется, будто мостовые и тротуары не подметают, а вылизывают. На стенах ни одной рукотворной надписи, что и радует, и вызывает некоторое сожаление: как понять, чем живет и дышит город, не видя массового проявления потаенных мыслей и чувств? И как гимн торжества градостроения — новое белокаменное здание университета, увенчанное золотым куполом обсерватории.
       — Вы думаете, это только в центре? — говорит региональный инспектор нацпроекта "Развитие АПК" по Белгородской области Наталия Гусейнова.— В новых спальных районах то же самое: ни один не сдается, пока все улицы и дворы не будут приведены в идеальный порядок.
       Впрочем, спустя некоторое время сам этот порядок начинает вызывать и вопросы. Например, почему на улицах почти нет ларьков, торгующих товарами повседневного спроса: пивом, чипсами, соками, сигаретами (они есть только в районе вокзала и некоторых площадей, служащих транспортными развязками)?
       — Их нет, потому что есть супермаркеты и магазины,— объясняет Наталия Гусейнова.— Ларьки убрали распоряжением администрации, чтобы не портили внешний вид города.
       — Так что, пива не выпить?
       — Его можно купить в магазине. Но вообще-то пить пиво на улицах не рекомендуется. И мат в публичных местах запрещен. Есть даже такой лозунг: "Мат — не наш формат". Листовки с этим лозунгом висят в каждой маршрутке.
       Символы советской эпохи в Белгороде органично сочетаются с новыми, проникнутыми великодержавной и православной идеологией. Ленин перед зданием обладминистрации (ранее — обкома КПСС) как стоял, так и стоит. Правда, площадь переименовали из площади Революции обратно в Соборную. В паре кварталов от Ильича налево — бронзовый крест работы скульптора Вячеслава Клыкова, а направо, в конце отходящего от площади бульвара — памятник небесному покровителю Белогорья святителю Иоасафу рядом с отреставрированным женским монастырем. А на территории университета золоченый купол обсерватории удивительным образом сочетается с университетской часовней, где студенты могут помолиться перед экзаменом. После этого вопросов, почему именно Белгородская область стала первой, где в школьную программу в качестве обязательного предмета были введены "Основы православной культуры" ("Власть" писала об этом в #36), не возникает.
       Зато вопросы, как устроена жизнь в городе, у меня возникли после того, как я попытался пообщаться с официальными и не очень официальными лицами. Встретился я с глухой стеной: никто не желал разговаривать, даже когда я убеждал своих собеседников, что не стану упоминать их имен.
       В обладминистрации нужный мне человек оказался в отпуске. А заменявшая его сотрудница наотрез отказалась беседовать, пока не получит санкцию руководства. На таможне после нескольких неудачных попыток мне удалось выйти на человека, который согласился встретиться. Но узнав, какие вопросы меня интересуют, он отказался что-либо говорить, заявив, что эти вопросы не в его компетенции. Примерно та же история произошла и в миграционной службе.
       Но окончательно доконали меня попытки наладить контакт с преподавателем университета. Если страх чиновников — дело привычное, то от представителя интеллигенции я такого не ожидал. В конце концов удалось уговорить его встретиться и побеседовать, но, естественно, без упоминания имени.
       — Откуда идет этот страх? — спросил я своего собеседника. Мы стояли на Соборной площади под пристальным взглядом бронзового Ильича.
       — Откуда-откуда,— он оглянулся на здание администрации,— оттуда. В университете ректора избирает ученый совет. Но окончательно утверждает губернатор Евгений Савченко. Так что у администрации есть мощные рычаги влияния.
       

"Существует масса поборов на нужды университета"

       Белгородский государственный университет (БГУ) до начала 90-х годов был пединститутом, затем педагогическим университетом, а затем стал государственным университетом.
       — Раньше это был чуть ли не единственный вуз в городе,— рассказывает мой собеседник.— Молодежь уезжала учиться в основном в Харьков, Воронеж и Москву. В советские времена Белгород фактически был городом--спутником Харькова — именно там были сосредоточены основные интеллектуальные силы.
       — А теперь кто кого — Белгород или Харьков?
       — Ну, скажем, мы теперь не отстаем. Во-первых, в Белгороде уже не один вуз — только своих с десяток, да еще филиалы московских и петербургских. Да и сам университет преобразился — видели его новое здание? И не только внешне. Сюда перебралось много профессоров из Харькова. Руководство БГУ крайне заинтересовано в привлечении квалифицированных кадров — особенно уровня профессоров и докторов наук.
       Я вспоминаю, как несколько лет назад один мой белгородский знакомый рассказывал такую историю: харьковские профессора приезжали в Белгород, получали от университета квартиры, через пару лет продавали их, возвращались в Харьков и покупали квартиры там — цены на недвижимость в Харькове ниже, чем в Белгороде.
       — Были такие истории,— неохотно отвечает профессор.— В основном это касалось специалистов по новым университетским дисциплинам, которых не было в пединституте,— по экономике и юриспруденции. Но это единичные случаи — большинство продолжают работать тут. Понимаете, надо еще иметь в виду, что профессорский корпус вообще более мобилен, чем, скажем, доцентский, и более склонен искать место получше.
       — А за счет каких средств университет имеет возможность привлекать специалистов и обеспечивать их жильем?
       Мой собеседник пускается в рассуждения о помощи обладминистрации, о системе грантов и т. п. Но я не унимаюсь:
       — Правда, что в БГУ существует система, при которой с родителей абитуриентов берут "спонсорские пожертвования"?
       — Да, такая практика есть. Но это не белгородское ноу-хау. Все делается официально, через банк. Более того, родителей предупреждают, что "спонсорская помощь" не повлияет на поступление. Так что это не взятка.
       — Это действительно не влияет на поступление?
       — Официально так оно и есть. Но поставьте себя на место кого-то из родителей. Если вы заплатили сто тысяч, то, наверное, будете требовать что-то взамен. Я, честно говоря, не знаю ни одного случая, чтобы незаплативший поступил или заплативший не поступил. Насколько мне известно, студенты оплачивают и пересдачи экзаменов — и тоже официально, через кассу. Вообще существует масса поборов на нужды университета, так что родители только успевают отстегивать.
       

"Чтобы навестить родственников, приходится проходить все формальности"

       Потерпев неудачу с представителями госструктур, я обратился к частному бизнесу. Людмила Ганина возглавляет малое предприятие "Регионстекло" и занимается поставками листового стекла с Украины в Белгородскую область.
       — Почему из Украины? — спрашиваю я (в Белгороде выражения "в Украине" и "из Украины", противоречащие правилам русского литературного языка, считаются нормой, и я очень быстро стал говорить по-местному).
       — Это близко, и нас устраивает качество. Российские заводы, производящие качественное полированное стекло, расположены в Московской области, в Нижнем Новгороде, так что из Луганской области возить ближе. Кроме того, я сама родом из Запорожья, в Украине живет много моих родственников.
       — Как менялся характер ваших взаимоотношений с партнерами с течением времени?
       — Когда мы начинали в 1992-1993 годах, то границы фактически не было. Но не было и рынка. По сути, не было таможни, потом она появилась, но какая-то неупорядоченная — процедура растаможки была непредсказуемая. Потом все это стало принимать более или менее цивилизованные формы, по крайней мере внешне. Но проблема в том, что на таможне не существует единых правил. Каждый пункт пропуска вносит свои дополнения. И один и тот же груз может по-разному проходить таможню, скажем, в Ростовской области и в Белгородской. Получается парадокс: таможня борется с "серыми" схемами, а отсутствие единых правил вынуждает людей идти на них.
       — Политические разногласия не мешают вашему бизнесу?
       — Нисколько. Мы никуда друг от друга не денемся. Мы на год прерывали контракты с украинскими поставщиками, но не из-за политики, а из-за дефолта 1998 года. А если вы имеете в виду "оранжевую" революцию, то на бизнесе она не сказалась.
       — А повышение цен на газ не сказалось на себестоимости?
       — Напрямую нет. Но когда цены на газ для Украины выросли, там была поставлена задача сбережения тепла, и многие стали спешно вкладывать деньги в строительство. На рынке возник дефицит листового стекла. А у нас его и так не хватает — строительство в городе идет огромное. Взять хотя бы университет — видели его новое здание? Плюс к этому — жилые дома, больницы, театры, и везде требуется остекление. За последние четыре месяца цены выросли в два раза. Так что возим и из России, и из Ирана, и из Китая.
       — Какие еще сложности существуют на границе?
       — Меня раздражает сама граница. Ведь, по сути, на востоке Украины и здесь, в России, население совершенно однородное. Семьи живут по обе стороны границы: дети — здесь, родители — в Харькове или наоборот. Чтобы навестить родственников, приходится проходить все формальности. Почему нельзя сделать упрощенный режим для жителей приграничья? Сейчас, осенью, еще ничего, а в сезон отпусков, когда со всей России люди едут к Черному морю, на границе скапливаются такие очереди! Нас разделили искусственно, и, чтобы к этому привыкнуть, должны смениться поколения.
       

"Еще в России или уже в Украине?"

       Расстояние от Белгорода до Харькова и в самом деле меньше, чем до центра любой из соседних российских областей,— около 70 км. Транспорт ходит регулярно: несколько электричек, в том числе одна скоростная, автобусные рейсы и бесчисленное множество маршруток.
       В автобусе ехало несколько семей, наглядно иллюстрировавших, как "семьи живут по обе стороны границы": бабушка с украинским паспортом, дочь и внучка — с российскими. Всем гражданам России пришлось заполнить иммиграционные карты.
       Автобус проехал через весь город, и я убедился, что благоустроен не только центр Белгорода: тротуары вымощены плиткой даже на окраинах, где стоят не многоквартирные дома, а самые настоящие деревенские избы.
       — А что в этом удивительного? — сказала одна из моих попутчиц.— У нас в городе все знают, что Савченко владеет 70% акций плиточного завода. А еще в области есть завод пластмассовых изделий, принадлежащий Елене Батуриной.
       Час езды — и мы на границе. Пассажиры — человек 40 — выстроились в длинную очередь к пункту таможенного и паспортного контроля. Сумки пришлось пропускать через рентгеновскую установку.
       — Мы еще в России или уже в Украине? — спросила какая-то старушка.
       Я не сразу понял, почему возник этот вопрос. Но, глянув на эмблему Федеральной погранслужбы над кабинкой паспортного контроля, догадался: она настолько выцвела, что две нижние полосы российского триколора на груди двуглавого орла казались желтого и голубого цвета.
       

"Встретимся под хвостом"

       От Харькова сразу повеяло чем-то родным: потрескавшиеся тротуары, множество палаток, торгующих всякой мелочью по смешным, с точки зрения россиянина, ценам (пиво Beck`s и Tuborg за 3,75 гривны, то есть чуть меньше 20 руб.), обилие рекламы (чем дальше от центра города и чем ниже статус самого объявления, тем меньше вероятность, что текст будет написан по-украински). Речь на улицах — исключительно русская. За три дня пребывания в городе я лишь один раз услышал разговор на украинском языке — и то в районе вокзала. ("Это, наверное, были жители одной из окрестных деревень",— пояснили мне.) Пожилой мужчина с аккордеоном в сквере возле самой большой в Европе (как уверяли меня все в Харькове) площади исполняет бравурные мелодии из советской киноклассики.
       По архитектуре Харьков не слишком отличается от любого российского регионального центра. Вокруг центральной площади стоят здания, построенные в стиле советского конструктивизма или в стиле сталинского ампира. На самой площади — памятник Ленину, слегка подновленный в угоду веяниям времени: надпись на постаменте гласит: "Ленiн". На Сумской улице, пересекающей площадь, сохранились здания, построенные в XIX--начале XX века. Рядом с площадью — тенистый парк со множеством уютных кафе и ресторанов и памятником Тарасу Шевченко.
       И как апофеоз постсоветской эклектики — памятник легендарному основателю города казаку Харько на проспекте Ленина, подаренный к 350-летию Харькова в 2004 году Зурабом Церетели. Мои собеседники заметили, что памятник расположен очень удачно — все, кто едет по проспекту Ленина, имеют возможность издалека любоваться крупом коня. А один из них, назначая встречу, сказал лаконично: "Встретимся под хвостом".
       Стоит отойти от центра, как картина резко меняется, будто переступаешь какую-то невидимую черту: покосившиеся двухэтажные кирпичные домики с облупленными стенами, бетонные заборы, огораживающие непонятно что, ржавые трамвайные пути, по которым давно не ходят трамваи. В общем, все как у нас.
       Зато когда оказываешься у телевизора, сразу понимаешь, что находишься в чужой стране. Реклама даже на российских каналах — на государственном языке: "Життя — чудова рiч. Як не крути", "Тато, дивись, що я брату намалювала", "Чому Milka Joy такий смачнючий?" и страшные предупреждения: "Курiння може викликати захворювання на рак" и "Надмiрне споживання алкоголю шкiдливе для вашого здоров`я".
       

"Потребность в международном аэропорте огромная"

       Главной темой моих разговоров в Харькове был еврорегион Слобожанщина, который Харьковская и Белгородская области создали в 2003 году. Как пояснил автор концепции еврорегиона и. о. председателя исполкома совета руководителей приграничных областей Алексей Кирюхин, необходимость создания такого региона обусловлена самой историей. Население здесь с давних пор было смешанным: городское, формировавшееся за счет гарнизонов русской армии,— русское; сельское, состоявшее из крестьян, бежавших с Западной Украины от гнета поляков,— украинское.
       Одним из главных инвесторов еврорегиона с харьковской стороны является страховая компания "Лемма", а среди проектов, которые предполагается осуществить,— создание международного аэропорта Белгород--Харьков, транспортного узла для смешанных железнодорожно-автомобильных перевозок "Хата" (чтобы отдыхающие, направляющиеся в Крым, имели возможность сесть на поезд, сдать свою машину и получить ее уже в Крыму), приграничного выставочного комплекса и т. д.
       — Что вы вкладываете в понятие "еврорегион"? — спросил я пресс-секретаря компании "Лемма" Елену Привалову.
       — Это понятие взято из практики Евросоюза,— пояснила она.— Там практически по всем границам входящих в ЕС стран существуют такие зоны роста, призванные поднять экономику депрессивных приграничных регионов. Классический пример — бельгийско-голландско-немецкий еврорегион Маас-Рейн.
       — Но ведь, насколько я знаю, ни Харьков на Украине, ни Белгород в России не относятся к депрессивным регионам.
       — Сами города — да, а районы, непосредственно прилегающие к границе, находятся в упадке. Там слабо развиты коммуникации (такие, как телефонная связь, интернет, транспорт) и сфера услуг (особенно остро это ощущается в здравоохранении), не хватает квалифицированных специалистов. Поднять такие районы можно за счет развития инфраструктуры.
       — Кто больше заинтересован в еврорегионе — Россия или Украина? — спросил я президента СК "Лемма" Сергея Чернышова.
       — Заинтересованность обоюдная,— ответил он.— Но с российской стороны процесс идет активнее. Информация о создании аэропорта доведена до сведения президента. А на Украине последние два года имеются известные сложности. Но это не значит, что работа остановилась. На местном уровне отношение к проекту великолепное, но решение многих вопросов зависит от Киева и Москвы.
       — Где оно тормозится сильнее?
       — Конечно, в Киеве. Потому что, к примеру, создание международного аэропорта предполагается на территории России. Сначала его планировали построить прямо на границе, но это оказалось невозможно из-за украинских законов, запрещающих покупку земли.
       — Кто кроме вас является инвестором и что вы как страховая компания получите от осуществления проекта?
       — На данном этапе государство в проект не вкладывает ничего. Это редкий случай, когда международный проект инвестируют частные компании. В Харьковском регионе это страховые компании "Лемма" и "Аванте". Для нас это инвестиция в качество жизни. Чем оно выше, тем больше население заинтересовано в услугах, в том числе страховых.
       Меня больше всего заинтересовал проект международного аэропорта на границе.
       — Потребность в нем огромная,— стал объяснять мне Чернышов.— Сегодня, чтобы улететь, например, в Куала-Лумпур, мне приходится ехать в Киев. Это 400 км, а до границы — всего 30. Есть и международный опыт. Например, в стамбульский аэропорт многие летят для того, чтобы встретиться с деловыми партнерами в бизнес-зоне аэропорта. Конечно, создание такого аэропорта направлено не на удовлетворение существующего спроса, а на создание ситуации, при которой такой спрос появится. При аэропорте планируется также создание свободной экономической зоны. По сути, это будет место встреч не только деловых партнеров из России и Украины, но и бизнесменов из Европы и Азии. Своего рода мост между Востоком и Западом. И бизнес это хорошо чувствует: аэропорт еще не строится, а инвестиции в инфраструктуру в прилегающей зоне уже начались.
       

"Демография диктует необходимость сотрудничества"

       Энтузиазм моих собеседников меня увлек, но хотелось получить и некую беспристрастную оценку проекта со стороны непредвзятых наблюдателей. Для этого я позвонил начальнику управления внешнеэкономических связей и евроинтеграции Харьковской обладминистрации Виктору Коваленко. Только я представился и попросил о встрече, как получил ответ:
       — Конечно, приходите в любое время. Жду.
       От чиновника обладминистрации я ожидал менее восторженных слов о проекте российско-украинского еврорегиона. Дело в том, что в Харьковской области идет борьба между двумя ветвями власти: администрация во главе с губернатором Арсеном Аваковым — "оранжевая" и находится в конфликте с областной радой, где тон задает Партия регионов премьера Виктора Януковича. Да и Алексей Кирюхин в разговоре со мной не скрывал, что в осуществлении проекта больше заинтересованы "бело-голубые" депутаты областной рады, чем "оранжевая" администрация. Как оказалось, я ошибся.
       — Не политика, а сама демографическая ситуация диктует нам необходимость развивать экономическое сотрудничество прежде всего с Россией,— заявил Коваленко.
       — Но ведь даже в названии вашего управления присутствует слово "евроинтеграция",— заметил я.
       — Как бы ни расставлялись политические акценты в Киеве, если 50% из $2 млрд всего товарооборота Харьковской области приходится на Россию, то Россия остается нашим главным стратегическим партнером. А, например, экспорт области в страны ЕС в 2005 году уменьшился на 80%. Я уж не говорю о том, что Европа не всегда с готовностью отвечает на наши шаги к сближению. Например, мы ввели безвизовый режим для граждан ЕС и ожидали облегчения визового режима для граждан Украины, а вышло наоборот — визу получить стало труднее.
       — Вы верите в успех проекта "Слобожанщина"?
       — Это абсолютно реальный проект. Впрочем, многое еще не решено. Конечно, провести взлетно-посадочную полосу по линии границы не получится, но мы могли бы передать России участок нашей территории, чтобы самим получить территорию, непосредственно прилегающую к аэропорту. Но пока каких-то предложений от российской стороны не было. Что же касается Европы, то для них это большой вопрос: что такое еврорегион между Россией и Украиной? У нас есть еврорегионы с Польшей, с Венгрией, и во всех этих случаях основные инвестиции идут со стороны ЕС, а мы оказываемся в положении ведомых. Здесь же нам приходится полагаться на свои силы.
       

"Только не подумайте, что на таможне все взяточники"

       О том, как движение товаров через границу происходит сегодня, мне рассказал харьковский бизнесмен Михаил. ("Я бы не стал скрывать свою фамилию, если бы она была более распространенной. Не думаю, что все российские таможенники прочитают вашу статью, но лучше перестраховаться".) Михаил занимается "серыми" схемами, то есть возит недекларированный товар и, естественно, не платит налоги.
       — Раньше, в 90-е годы, в этой сфере был настоящий бум. Тогда рентабельность достигала 800%,— рассказывает он.— Сейчас похуже — я продаю примерно втрое дороже, чем покупаю. Часть этой суммы идет на дорожные расходы, ну и, конечно, на оплату "услуг" таможенников.
       — Кому приходится платить больше — украинским или российским таможенникам?
       — Раньше, когда Украина ограничивала вывоз товаров, больше проблем было с нашими. А сейчас украинцам все равно. Зато на российской стороне строгости выросли. Частным лицам теперь вообще запрещено ввозить с Украины какие-либо товары, кроме тех, что предназначены для личного потребления. Надо либо регистрировать фирму — но это так увеличивает расходы, что бизнес теряет смысл, либо находить обходные пути.
       — Постойте, но ведь, например, из Китая частные лица явно везут товары не только для себя.
       — Да, если вы гражданин России, то сколько угодно. А нам, гражданам Украины, запрещено.
       — И как вы выкручиваетесь? Уверяете таможенников, что ваш товар предназначен для личного потребления?
       — Нет, конечно, кто ж этому поверит — это ж не сало. По-разному бывает. Иногда я кладу товар на верхнюю полку, а таможенники смотрят внизу, или наоборот. Или они из этого вагона уже возьмут кого-то с запрещенным товаром, а надолго задерживать поезд не могут. В конце концов договариваемся.
       — И много платите?
       — Напрямую ни один таможенник не скажет: плати столько-то и столько-то. Обычно говорят так: "Товар мы изымаем, а вам придется оплатить его пересылку обратно в Харьков. Стоить это будет 2000 руб.". От этой суммы я и пляшу. Он сказал 2000, я предлагаю 500 руб. На 1000 сойдемся. Вы только не подумайте, что на таможне все сплошь взяточники. Некоторые ограничиваются устным предупреждением: "Чтоб в последний раз и чтоб я тебя больше не видел".
       — Но рано или поздно он вас снова увидит?
       — Ну я же знаю, что у них дежурство сутки через трое, и стараюсь в ближайшие две недели ездить, когда не его смена.
       
       В Белгороде я оказался за несколько часов до отправления московского поезда и решил проверить свои впечатления, полученные в первые два дня.
       Улицы все так же поражали чистотой, здания — свежей покраской. Университет и часовня сверкали золотом куполов в лучах заходящего солнца. Переходя через реку, я наконец нашел несанкционированную надпись: на ограде моста кто-то черной краской написал: "White power" ("Белая власть", националистический лозунг).
       Часа за три до отправления поезда я решил выпить кофе. И тут выяснилось, что в городе есть либо дорогие заведения — рестораны, бары, ночные клубы, либо забегаловки, торгующие гамбургерами и хот-догами. А вот выпить чашку кофе с пирожным, уложившись рублей в сто, оказалось проблематичным.
       Логичным завершением моего пребывания в Белгороде стали полтора часа в зале ожидания вокзала в компании восточных женщин с бесчисленным множеством детей. Дети раз в 20 минут обходили зал с просьбой о подаянии, а потом садились на полу и проигрывали друг другу в карты полученные деньги.
       
*Репортаж из Омской области и Казахстана см. в #28, из Благовещенска и Китая — в #30, из Калининградской области — в #32, из Абхазии — в #34, из Псковской области и Эстонии — в #36, из Северной Осетии — в #38, с Южных Курил — в #40, из Выборга, Костомукши и Финляндии — в #42.
       

Европейский регион на границе России и Украины Белгородская область — одна из самых молодых в составе РФ. Она была образована 6 января 1954 года, в ее состав вошли 23 района Курской и 8 районов Воронежской области. При "выравнивании административных границ" в состав области попали также территории, ранее принадлежавшие приграничным областям Украины. Исторически же Белгород со времени своего основания в конце XVI века входил в состав сначала Киевской, затем Курской губернии, а в состав Белгородской губернии, существовавшей в 1727-1779 годах, входили не только земли современной Белгородской области, но и территории нынешних Курской, Орловской, частично Брянской и Харьковской областей. 7 ноября 2003 года губернатор Белгородской области Евгений Савченко и тогдашний губернатор Харьковской области Евгений Кушнарев подписали соглашение о создании еврорегиона Слобожанщина. Слобожанщина — историческое название местности, на которой располагаются эти области. Главная цель еврорегиона — содействие устойчивому социально-экономическому развитию, научному и культурному сотрудничеству приграничных территорий. Среди основных проектов — новый транспортный коридор для решения проблем перегрузки магистрали Харьков--Белгород; оздоровление экологии в районе основного водного ресурса региона — реки Северский Донец; строительство в районе международного автомобильного перехода Гоптовка--Нехотеевка торгово-выставочного комплекса, где будут работать постоянные выставки товаров и инвестиционных проектов двух областей, развернута беспошлинная торговля, а также создана инфраструктура для проведения деловых встреч и форумов; совместное строительство международного аэропорта, который должен стать крупнейшим транспортным воздушным узлом для северо-востока Украины и юга России. В октябре 2004 года еврорегион Слобожанщина был принят в Ассоциацию европейских приграничных регионов в качестве наблюдателя с возможностью полного членства через два года.