Верный Тиран и нежная Бубулька
Кошки против собак: кто победил в светских гостиных
30 ноября отмечается Всемирный день домашних животных (World Pets Day). Мария Башмакова изучила для «Ъ», какие звери чаще всего встречались в домах в дореволюционной России.
Собака на портрете Петра I кисти Константина Маковского — скорее дань моде. И внешне не слишком похожа на любимых псов императора
Фото: Государственный Эрмитаж
Собака на портрете Петра I кисти Константина Маковского — скорее дань моде. И внешне не слишком похожа на любимых псов императора
Фото: Государственный Эрмитаж
Исстари роль домашних животных рядом с человеком была утилитарной. Собаки выступали сторожами и помогали на охоте, кошки оберегали дом от грызунов. Однако с течением времени, прежде всего у состоятельных людей, животные перешли в разряд компаньонов и даже лучших друзей. Они получили право жить рядом с хозяином. Собаки и кошки превратились в составляющую имиджа, на них стала возникать мода. Кстати, в России ее часто задавали члены царской семьи.
Левретки и комнатные собачки
Так, в допетровской Руси собак воспринимали только как служебных животных — сторожевых, охотничьих,— в дом не допускали, рассказывает Елена Жерихина в книге «Четвероногие любимцы петербуржцев». Например, про Ивана Грозного известно, что он увлекался псовой охотой — и для него содержалась богатая псарня.
А вот царь Петр охоту не любил, но к собакам относился порой нежнее, чем к людям. Историк Виктор Наумов в книге «Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников» пишет, что «ко времени Петра I многие собаки мелких пород уже успели перебраться из псарен в комнаты и занять почти такое же положение в жизни людей, как в наши дни».
Во время путешествий по Голландии Петра Алексеевича впечатлили популярные в Западной Европе мощные собаки породы буленбейсер (буленбейцер). И он завел себе пса по кличке Тиран. (Последние представители этой породы исчезли в конце XIX века, успев дать жизнь новой породе — боксерам.) Тиран сопровождал Петра I в военных походах и поездках и самозабвенно любил хозяина. Когда пес умер, его чучело выставили в Кунсткамере.
Еще одной любимицей царя была собачка Лизетта, которую историки называют то левреткой, то терьером. Лизетту преподнес монарху Александр Меншиков и с подарком не прогадал — ее присутствие успокаивало вспыльчивого Петра Алексеевича. О нежном отношении Петра I к Лизетте пишет ученый Андрей Нартов в труде «Достопамятные повествования и речи Петра Великого»: «Император, возвратясь из Сената и видя встречающую и прыгающую около себя собачку, сел и гладил ее, и при том говорил:
“Когда б послужны были в добре так упрямцы, как послушна мне Лизетта (любимая его собачка), тогда не гладил бы я их дубиною. Моя собачка слушает без побой. Знать, в ней более догадки, а в тех заматерелое упрямство”».
Однажды Лизетта спасла от наказания придворного. Петр был настолько на него разгневан, что не разрешил своим приближенным ни слова сказать в его защиту. И тогда Екатерина решилась на хитрость: за ошейник Лизетты положила челобитную от имени собаки. Петр увидел записку, прочел, засмеялся и сказал: «И ты, Лизетта, с челобитной ко мне подбегаешь. Поскольку это просьба первая от тебя, то я, пожалуй, ее исполню». Царь простил несчастного. А на Лизетту надели бархатный ошейник с драгоценным металлическим обручем, на котором Петр выгравировал: «За верность не умираю».
Для женской части аристократии поистине революционным во второй половине XVII века стало появление серии парадных портретов Марфы Апраксиной — молодой жены царя Федора Алексеевича, старшего брата Петра I,— с котенком и мопсом на руках. Так помимо остававшихся в чести охотничьих пород — борзых, гончих, легавых — у аристократов начали приобретать популярность комнатные декоративные собаки: болонки, мопсы, пудели, той-терьеры и шпицы.
Автор портрета Марфы Апраксиной — молодой жены царя Фёдора Алексеевича, старшего брата Петра I,— неизвестен. Зато мопс в ее руках произвел революцию в свете
Фото: Государственный Русский музей
Автор портрета Марфы Апраксиной — молодой жены царя Фёдора Алексеевича, старшего брата Петра I,— неизвестен. Зато мопс в ее руках произвел революцию в свете
Фото: Государственный Русский музей
Жена Петра I Екатерина Алексеевна предпочитала мопсов — в эпоху рококо они вообще были очень популярны.
Екатерина II в труде «Наставление о воспитании великих князей Александра и Константина» (речь о ее внуках) в 1784 году сформулировала педагогический план взращивания истинного дворянина, где фигурировали и животные. В числе прочего она повелевала «не допускать их высочеств до того, чтобы мучили или убивали невинных животных, как-то птиц, бабочек, мух, собак, кошек или иное…»
Сама Екатерина II боготворила собак и ввела в России моду на левреток. Историк Казимир Валишевский пишет в «Романе императрицы»:
«Шесть часов утра. В это время государыня обыкновенно просыпается. Рядом с ее кроватью стоит корзина, где на розовой атласной подушке, обшитой кружевами, покоится семейство собачек — неразлучных спутников Екатерины. Это английские левретки».
А началось все в 1770 году, когда доктор Томас Димсдейл преподнес государыне пару этих собачек. Они стали родоначальниками громадного потомства. У Екатерины II было несколько четвероногих любимцев, среди которых особенно выделялось семейство пса Тома Андерсона. Государыня заставляла придворных называть его сэром. Екатерина писала барону Фридриху Мельхиору Гримму: «Я всегда любила зверей... животные гораздо умнее, чем мы думаем, и если было когда-нибудь на свете существо, имевшее право на речь, то это, без сомнения, Том Андерсон».
Екатерина II считала наличие домашних животных важной частью воспитания детей. И сама обожала собак, особенно левреток
Фото: Государственный Русский музей
Екатерина II считала наличие домашних животных важной частью воспитания детей. И сама обожала собак, особенно левреток
Фото: Государственный Русский музей
Животные отвечали императрице взаимностью. «В Екатерине был какой-то обаятельный магнетизм, который чувствовали не только люди, но и животные. Современник рассказывает, что к ней со всех сторон бежали ласкаться собаки, отыскивая во дворце ходы, они проникали в апартаменты императрицы, чтобы лечь у ее ног; птицы, обезьянки признавали только ее одну»,— пишет историк Евгений Анисимов в книге «Женщины на российском престоле».
Самая знаменитая собака Екатерины — левретка Земира. На картине Владимира Боровиковского 1794 года «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке» у ног государыни изображена левретка. И, хотя картина написана после смерти Земиры, традиционно считается, что на полотне запечатлена именно она. В музее-заповеднике «Петергоф» экспонируется фарфоровая статуэтка, изображающая собачку в натуральную величину. Там же проводятся театрализованные праздники левреток — в честь бывших царских питомиц. Смерть животных Екатерина переживала очень тяжело. Хоронили левреток на специальном собачьем кладбище в южной части парка в Царском Селе, собачкам заказывали эпитафии у поэтов и выбивали их на мраморных досках.
Елена Жерихина пишет: «Весь XVIII век в постоянной моде были пудели, их держали в семействе цесаревича Павла Петровича». Возможно, на интерес к этой породе повлияло увлечение литературой: у популярных тогда писателей Гете и Гофмана встречаются пудели. Николай Павлович своего перового пуделя получил в подарок при посещении родственников в Германии и назвал Гусаром.
Про Николая I известно, что он любил охоту. А значит, и охотничьи псы часто становились его спутниками
Фото: Государственный музей-заповедник «Петергоф»
Про Николая I известно, что он любил охоту. А значит, и охотничьи псы часто становились его спутниками
Фото: Государственный музей-заповедник «Петергоф»
Дворняги
Не всегда любимцами царей становились породистые животные. Судя по мемуарам, хозяева ценили в своих собаках преданность и веселый нрав, а не чистоту крови и красоту. Пример тому — выбор Павла I. Публицист Михаил Пыляев писал в книге «Старый Петербург»: «Павел всегда спал в белом полотняном камзоле с рукавами, в ногах его лежала любимая его собака Шпиц; император особенно любил собак, не разбирая род, и иногда простая дворняжка была его фаворитом… В Павловске, во дворце, во время вечерних отдохновений императора на половине императрицы, простая дворная собака лежала всегда на шлейфе платья государыни. Павел очень любил этого пса, брал его на парады и в театр, где он сидел в партере на задних лапках и смотрел на игру актеров. В день смерти императора собака эта, никуда прежде не отлучавшаяся, вдруг пропала».
Мемуаристка Александра Смирнова-Россет (в 1826 году она стала фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а после ее смерти в 1828 году — императрицы Александры Федоровны) была привязана к дворняжке по кличке Пичуринка. В своем дневнике она много рассказывала о своей любимице и как-то поведала историю их знакомства: «В Ницце один человек хотел ее утопить, она была еще недельным щенком, у бедного маленького животного была уже веревка на шее и кирпич. Я ему сказала: “Отдайте мне эту собаку”.— “Нет,—сказал он,—заплатите мне пять франков”. Я ему их дала, и он привел мне собаку, всю грязную. Я вымыла ее в горячей воде и дала ей тепловатого молока с кусочком белого хлеба. Она спала в маленькой корзинке под покрывалом, которое дети ей сделали, но она всегда мерзла и забиралась ко мне в кровать, тогда я ее пускала под одеяло».
Пойнтеры и лайки
«К началу XIX века — с появлением идей романтизма с его близостью к природе, чувствительностью, восхищением всем живым — трепетное отношение к животным стало проявляться все сильнее,— говорит кандидат исторических наук, специалист по животным в истории, преподаватель РГГУ и МИФИ Анастасия Локтева.— А к рубежу XX века собаки определенных модных пород — бульдоги, фокстерьеры, шпицы и прочие мелкие декоративные породы — были уже повсеместно».
В 2018 году в Краснодаре установили памятник Ивану Тургеневу — писатель сидит на скамье, а рядом не сводит с него глаз пес. Скульптор Мигран Арутюнян изобразил любимую собаку Тургенева Бубульку. Тургенев обожал собак, а о житье избалованной Бубульки сообщал еще Афанасий Фет в книге «Мои воспоминания»: «Неразлучную его белую с желтоватыми ушами Бубульку ни за что не хотели впускать в комнату, так как она — пес. Над необыкновенною привязанностью Тургенева к этой собаке в свое время достаточно издевался неумолимый Лев Толстой, но со стороны Тургенева такая нежность к Бубульке была извинительна. Когда собака была еще щенком, мадам Виардо, лаская ее, говорила: “Бубуль, бубуль”. Это имя за нею и осталось. <…>
Бубулька всегда спала в спальне Тургенева, на тюфячке, покрытая от мух и холода фланелевым одеялом. И когда по какому-либо случаю одеяло с нее сползало, она шла и бесцеремонно толкала лапой Тургенева».
«Кланяться Бубульке» велел в письме Ивану Тургеневу от 22 октября 1854 года другой страстный собаколюб — Николай Некрасов. Он же писал в романе «Тонкий человек, его приключения и наблюдения»: «Собаки! Да, я утверждаю, что голос собаки иногда слаще голоса дружбы». Собаки фигурируют на страницах произведений поэта, он нежно вспоминает о них в переписке. Писатель Сергей Терпигорев вспоминал, как в передней у Некрасова наткнулся на «штук пять роскошнейших собак пойнтеров». Один из них — Кадо (от фр. «подарок») — занял особое место в сердце поэта. Он упоминал своего любимца в переписке, умилялся его уму. Писатель и драматург Александр Плещеев вспоминал о встречах с Николаем Некрасовым: «Я забыл, впрочем, упомянуть еще об одном слушателе “Русских женщин” — о любимой собаке Николая Алексеевича Кадо, которая чувствовала себя здесь вторым хозяином. Сотрудники “Отечественных записок” были ее друзьями. Глеб Успенский говорил, что она лаяла только на чиновника цензурного комитета». Кадо случайно застрелила на охоте жена Некрасова Зинаида Николаевна, что стало серьезной драмой для уже тяжело больного поэта.
Художнику Константину Коровину принадлежал пойнтер по кличке Феб: Коровин спас животное от усыпления. Пес не имел родословной, но был настолько красив, что победил на выставке в манеже. Причем Феба на выставку привел директор Императорских театров Владимир Теляковский, пока Коровин был в отъезде. Художник прочитал о победе своего любимца в «Новом времени» и, ошеломленный, бросился в манеж, где ему предложили продать Феба за тысячу рублей. Коровин отказался.
Не менее трогательная дружба связывала Александра III и его любимого пса — лайку Камчатку. Кормили пса крекерами из запеченного мясного фарша и печени — рецепт сохранился в «Руководстве по содержанию псарни Его Императорского Величества Александра III». Собака погибла в железнодорожной катастрофе около станции Борки в 1888 году — тогда сошел с рельсов поезд, в котором находилась вся семья государя. Александра III тяжело переживал потерю друга. «Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, а пес может, и Камчатка такой»,— с грустью признавался он жене Марии Федоровне. «Бедный Саша так подавлен без Камчатки… Он скучает без его преданной собаки…» — писала в дневнике она.
Фото: Государственный музей-заповедник «Петергоф»
Фото: Государственный музей-заповедник «Гатчина»
Бульдоги и фокстерьеры
Как говорит Анастасия Локтева, самой популярной породой собаки-компаньона на рубеже XIX–XX веков был бульдог. Этих капризных животных держали и в царской семье. Журнал «Ветеринарный врач» называет курьезным тот факт, что, несмотря на войну, в 1915 году «в Петрограде цены растут на те товары, которые, казалось бы, должны были обесцениваться, и модные теперь французские бульдоги котируются не дешевле 1000 рублей — много стало легких денег у публики — объясняют собачьи торговцы».
Князь Феликс Юсупов-младший, будучи на учебе в Оксфорде, купил там бульдога по кличке Панч. На каникулы князь взял собаку в Россию, а когда возвращался, не подумал, как признавался он в мемуарах, «о драконовских мерах, запрещающих ввоз собак в Англию без шестимесячного карантина».
Пришлось нанять в Париже пожилую куртизанку, нарядить ее кормилицей, завернуть Панча как младенца, дав ему «изрядную дозу снотворного», чтобы никто не заподозрил обмана.
Анастасия Локтева обращает внимание: благодаря тому, что процесс работы Валентина Серова над портретом Феликса Юсупова запечатлен на пленку, становится очевидно, что любимый пес модели был далеко не образчиком этой породы, а уши у него были полувисячие, в то время как художник изобразил собаку типичным французским бульдогом.
Певец Федор Шаляпин тоже симпатизировал бульдогам. Со своим питомцем царь-бас изображен на картине Бориса Кустодиева.
И у княгини Марии Тенишевой имелся маленький бульдог — черный Булька «с удивительно симпатичной тупой рожей, огромными толстыми свисшими губами, круглыми большими глазами, умный, преданный, но очень своеобразный пес».
Еще одной популярной породой в англоманском русском обществе рубежа XIX–XX веков был фокстерьер. Мария Тенишева пишет, что в свадебное путешествие с мужем на теплоходе они взяли своего фокстерьера Боби.
«Не любящий кошек всегда подозрителен»
О собаках в воспоминаниях пишут гораздо чаще, чем о кошках. Так, друг собак Петр I к кошкам относился прагматично: издал указ, предписав, «иметь при амбарах котов, для охраны таковых и мышей, и крыс устрашения». Дочь Петра I Елизавета Петровна в 1745 году приказала прислать специально для Зимнего дворца 30 кастрированных котов-крысоловов. Котов привезли из Казани: считалось, что казанские коты — умелые охотники на грызунов.
«Вторым по популярности животным-компаньоном в столичных городах XIX — начала XX века были кошки, но их роль в жизни человека в этом статусе была значительно ниже, чем у собак,— говорит Анастасия Локтева.— Кошки чаще становятся животными—компаньонами для маленьких детей.
Вторичное положение кошки сказывалось и на выборе кличек: если в англоманский период хозяева предпочитали давать собакам английские клички, то кошки оставались Рыжиками и Мурками.
Или вообще не имели имен. Англия — родина не только кинологии и научного разведения лошадей, но также собачьих, сельскохозяйственных и кошачьих выставок. Однако в российском обществе разведение породистых кошек имело куда меньшую популярность: например, до революции не было проведено ни одной их выставки».
И все же кошки тоже находили поклонников. Зооантрополог Анастасия Локтева отмечает: «Переписка и мемуарные источники свидетельствуют, что животные были постоянными верными спутниками своих августейших владельцев. На множестве снимков Николая II, Александру Федоровну и их детей окружают домашние питомцы. Чаще всего это собаки, чуть реже — кошки...». Цесаревны и наследник обожали животных, среди их любимцев был песочного цвета котенок по кличке Зубровка.
Философ Николай Бердяев признавался в книге «Самопознание»: «Я бы хотел в вечной жизни быть с животными, особенно с любимыми. У нас было две собаки, сначала Лилин мопс Томка, потом скайтерьер Шулька, к которым я был очень привязан. Я почти никогда не плачу, но плакал, когда скончался Томка, уже глубоким стариком, и когда расставался с Шулькой при моей высылке из советской России. Но, может быть, более всего я был привязан к моему коту Мури, красавцу, очень умному, настоящему шармёру. У меня была страшная тоска, когда он был болен. Любовь к животным характерна для семьи моих родителей и для нынешней нашей семьи».
Кошек обожала Тэффи. Ирина Одоевцева в книге «На берегах Сены» вспоминала ее слова: «Для меня человек, не любящий кошек, всегда подозрителен, с изъяном, наверное. Неполноценный. <…> И наоборот, если он кошек любит, я ему много за это прощаю и закрываю глаза на его недостатки. Вот, например, Ходасевич. Он любил кошек и даже написал стихи о своем коте Муре…» Судя по мемуарам, людей «с изъяном» в прошлом было немало, потому как к кошкам многие мемуаристы — мыслители, гуманисты, умнейшие люди своего времени — относились прохладно или хуже, чем к собакам.
Что говорит церковь?
Историк Владимир Коршунков в книге «Анима. Отношение к домашним животным в России: исторические очерки», пишет: «Прагматичное отношение к кошкам и собакам сочеталось с присущей традиционному мировоззрению мифологизированной оценкой этих животных. <…> C христианской точки зрения (которая восходит к Ветхому Завету), и кошка, и собака — животные “нечистые”. Собственно, это означает, что древним евреям было запрещено употреблять их в пищу. По мнению современного ученого-богослова, преподавателя кафедры библеистики Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета отца Александра Прокопчука, существующее по сию пору убеждение, согласно которому кошке можно находиться в храме, а собаке нельзя,— непонятного происхождения».
Но вот художник Константин Коровин вспоминал, что служанка в доме его деда, купца первой гильдии,— простая крестьянка — именно так и воспринимала собак. В книге «Моя жизнь» он рассказывал, как маленьким услышал от нее:
«Просфору нельзя собаке давать; мне сказала Маланья, что если дать просфору собаке, то сейчас же помрешь. А я хотел. Вот хорошо, что не дал».
А в семье Льва Толстого такого убеждения, кажется, и не было. Хотя привязанность человека к охотничьим собакам из своры считалась блажью. Именно ею отличалась Агафья Михайловна, горничная Пелагеи Николаевны Толстой, бабушки писателя по отцовской линии. Она жила при Толстых в Ясной Поляне, с годами получила прозвище Собачья Гувернантка, когда, как вспоминала дочь Льва Толстого Татьяна Толстая-Сухотина, «перешла на псарку, где и прожила до конца своей жизни, ухаживая за собаками». В особенных случаях Агафья Михайловна молилась за барских собак, ставила свечи — например, когда гончие потерялись. Об этом рассказывает сестра Софьи Андреевны Татьяна Кузминская.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Фото: Владимир Чертков / «История России в фотографиях»
Фото: Игорь Чураков
Декорировать себя другом
Сегодня ученые считают, что в формирование декоративных пород огромный вклад внесли женщины, которые отдают предпочтение не только животным необычных, ярких окрасов, но также и особям с укороченной мордой и большими, выпуклыми глазами. Пристрастие к детенышам животных с выпуклым лбом и укороченной мордой приводит к материнскому поведению и подавлению охотничьего инстинкта и агрессии. То есть собаки с вышеописанными чертами внешности кажутся женщинам более милыми.
В наши дни волонтеры в российских приютах нередко рассказывают об инфантильных и эгоистичных ожиданиях потенциальных хозяев, стремящихся подобрать питомца в тон мебели. Однако думать, что в начала XX века отношение к домашним животным было далеко от утилитарного, увы, не приходится. Джулия Лонг приводит пример подобного поведения, ссылаясь на New York Times 1903 года: дама заказала себе ангорскую кошку под цвет своего любимого «домашнего платья для чаепитий». Госпожа Лонг приводит примеры из зарубежных медиа конца XIX — начала XX века, иллюстрирующих концепт выбора домашнего питомца как модного аксессуара элегантной дамы.
И все же способность даже самого отъявленного мизантропа дружить с животным и заботиться о питомце дарит веру, что общество небезнадежно.
Хорошо, что все больше ресторанов становятся «дог-френдли» и предлагают питомцам мисочки. А стильные дамы подбирают любимцам стрижки, наряды и аксессуары, позволяя выживать целому сегменту рынка. В конце концов, зачем пытаться понять, что сильнее в природе человека: погоня за модой, тщеславие или желание любить кого-то нежного, мохнатого и доверчивого.
Уже хорошо, что, как заметил французский антрополог Доминик Гийо в книге «Люди и собаки», в обществе холодного рационализма и индивидуализма, практически равнодушном к страданиям других людей, в обществе, одержимом идеей автоматизации и жаждущем покорения природы, нежная забота о домашних питомцах — распространенное явление.