Отказ от парижской моды

За несколько месяцев 2024 года отечественный спорт удивил прежде всего кардинальной сменой отношения к своему месту в спорте мировом в нынешних условиях, когда от санкций и нейтрального статуса, как ни старайся, никуда не деться: от почти полного, вплоть до игнорирования парижской Олимпиады, его неприятия до примирения с непростой действительностью и готовности если не дружить, то сотрудничать с теми, кого еще недавно считали заклятыми врагами. Примирение, впрочем, не сняло вопрос насчет того, каким будет российское участие в следующих Олимпийских играх — уже не летних, а зимних.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Это и правда получилась удивительная благодаря своей стремительности трансформация. В первой половине года — вал отказов от олимпийского отбора: пловцов и гимнастов, прыгунов в воду и гребцов, боксеров и лучников. Все — со словами про неприемлемые условия получения нейтрального статуса, без которого теперь на международные соревнования россиян не пускают, про дискриминацию, про врагов, сидящих в Международном олимпийском комитете (МОК) и международных спортивных федерациях, про патриотизм, заставляющий так поступать. Заявления президента Олимпийского комитета России (ОКР) Станислава Позднякова и великого тренера Ирины Винер, называющих условия все-таки принявших и от Олимпиады не отказавшихся, например теннисистов, командами «бомжей» и «иноагентов». Они при всей своей резкости не слишком резали слух: точка зрения не казалась совсем уж маргинальной.

Были и те, кто приравнивал выступления без флага и гимна, зато с подписанным согласием на отказ от поддержки специальной военной операции чуть ли не к измене родине.

Затем — грустные взгляды на куцые списки допущенных в Париж и решительные «нет», сказанные главному соревнованию борцами и дзюдоистами, сокращающие их до каких-то совсем уж смешных размеров. И снова — «дискриминация», «несправедливость», «русофобия» и «зачем нам ехать туда, где нас не ждут?»

Затем — сама Олимпиада. Олимпиада с символическим российским участием: 15 спортсменов, фактически никого из лидеров, одна добытая на всю эту маленькую компанию медаль — серебро теннисисток Дианы Шнайдер и Мирры Андреевой. Гимн России, даже если бы его вдруг разрешили, в Париже все равно не прозвучал бы. Олимпиада без телевизионных трансляций на страну, которую, прячась вместе с товарищами по несчастью белорусами за маркировкой AIN («индивидуальные нейтральные атлеты»), эти полтора десятка спортсменов, как ни крути, все-таки представляли.

Олимпиада, о которой в России во весь голос говорили лишь по поводам, с ними никак не связанными: когда, например, нужно было, не экономя яд, прокомментировать интегрированное в церемонию открытия фрик-шоу, чересчур смахивающее на пародию на «Тайную вечерю», или напомнить, что Международную боксерскую ассоциацию (IBA) возглавляет россиянин Умар Кремлев и это его структура дисквалифицировала не прошедших гендерный тест боксерш Иман Хелиф и Линь Юйтин, а МОК, лишивший IBA признания, разрешил им выступать, и они всех бьют. А разве нам может быть по пути с теми, кто таких защищает?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

40 лет назад СССР в ответ на бойкот американцами московской Олимпиады 1980 года сам бойкотировал Олимпиаду в Лос-Анджелесе. Но даже тогда, кажется, не было настолько сильного ощущения подрыва моста, соединяющего два косо глядящих друг на друга берега, который скоро не восстановишь. Даже тогда смысловые, что ли, противоречия между этими двумя берегами не представлялись настолько грандиозными. И уж точно тогда не было настолько быстрой, словно полет «Орешника», смены настроения и подходов к проблемам у тех, кто только что бойкотом наслаждался.

Ремонт моста велся ударными темпами. Только что Россия грозила МОК своими альтернативными Всемирными играми дружбы, и вот их уже то ли переносят на неопределенный срок, то ли просто отменяют.

Только что ее звезды гордились твердостью, с которой принимают изоляцию,— и вот уже пловцы выстраиваются в очередь, чтобы подать заявку о приобретении нейтрального статуса. Только что Станислав Поздняков смотрелся несгибаемой глыбой спортивного истеблишмента, его рупором — и вот он уже покидает ОКР, чтобы уступить кресло министру спорта Михаилу Дегтяреву. А Дегтярев внезапно избавляется от имиджа антизападника и призывает идти на контакт с международными организациями, говорит о необходимости «возвращаться в олимпийскую семью», призывает прекратить «агрессивную риторику» и объединяет гимнастические и водные виды в единые федерации как раз по международному образцу. Образцу, изобретенному МОК.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

И с той стороны поступает что-то наподобие ответных позитивных сигналов. Для борцов и тех, кто состязается в воде, смягчают условия допуска. А из функционеров, претендующих на то, чтобы занять пост главы МОК, который в марте 2025 года покинет Томас Бах, об актуальности вопроса «реинтеграции» России в мировой спорт рассуждают и всегда лояльный к ней Хуан-Антонио Самаранч-младший, и всегда считавшийся фронтменом отряда упертых «изоляторов» Себастьян Коу.

Но что-то все равно подсказывает, что констатировать скорое примирение рано.

До следующей Олимпиады, зимней, которую примет Италия, Милан с Кортина д’Ампеццо, остается год с небольшим. А до сих пор ни одна из крупных федераций, отвечающих за представленные на ней виды, не то что не реинтегрировала российских спортсменов в свои соревнования, пусть с жесткими ограничениями, а заранее разрешил им участвовать в итальянских Олимпийских играх пока лишь Международный союз конькобежцев (ISU), и то со множеством неприятных условий и оговорок. Между тем олимпийская квалификация в разгаре, поезд уходит. И чтобы не ушел, чтобы перемирие не обернулось новым периодом эскалации, МОК и его новому президенту, видимо, придется продемонстрировать такую же гибкость и оперативность, какую продемонстрировала Россия при корректировке своих приоритетов в поиске места в мировом спорте в специфических современных условиях.

Алексей Доспехов