Гонки по вертикали
ЦБ весь год пытался догнать инфляцию
Ключевая ставка в нынешнем году стала объектом всеобщего внимания — ее прогнозировали, обсуждали, а иногда и проклинали уже не только банкиры и предприниматели, но и широкие массы, примеривавшиеся к соблазнительно выгодным депозитам и разорительно дорогим кредитам. Причина — долгий и пока не завершившийся период жесткой денежно-кредитной политики. В конце года, впрочем, он был поставлен на паузу неожиданно мягким решением ЦБ, причины и последствия которого, видимо, будут понятны уже в 2025 году.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Ключевая ставка взлетала и раньше — до 17% в 2015-м, до 20% — в 2022 году, но те полеты были скоротечными, а снижение индикатора — стремительным. Особенность 2024 года — беспрецедентно долгий и все еще не закончившийся период жесткой денежно-кредитной политики, сопровождавшийся столь же бескомпромиссной риторикой Центробанка относительной своих будущих действий.
2024-й был начат при высокой, «шестнадцатой» ставке, продержавшейся до июля,— затем было повышение до 18%, до 19% и до нынешних 21%. Ставка двигалась вверх за инфляцией, которую Центробанку в итоге так и не удалось предсказать. Официальный прогноз регулятора за 2024-й менялся четырежды: в феврале он ждал, что темпы роста потребительских цен по итогам года не превысят 4,5%, в апреле — 4,8%, в июле — 7%, в октябре — 8,5%. Последний, октябрьский прогноз (8–8,5%) был дан 25 октября, но уже через полтора месяца, к 9 декабря, он был превзойден: накопленная за год инфляция составила 8,76%, а к 16 декабря она подросла до 9,14%
Несмотря на то, что инфляция была достаточно высокой уже с начала года (7,4–7,9% в годовом выражении в январе—мае), ЦБ по итогам первых трех заседаний 2024-го был вполне благодушен.
«Инфляционное давление остается высоким, но ослабевает»,— фиксировал регулятор в конце апреля, сохраняя «шестнадцатую» ставку (позже это дало некоторым комментаторам основания говорить, что ЦБ запоздал с подъемом ставок). Металл в «голосе» ЦБ появился после июньского заседания. Ставка вновь осталась прежней, но тон заметно изменился: инфляция не снижается, необходим «существенно более продолжительный период» жесткости и, наконец,— «Банк России допускает возможность повышения ключевой ставки на ближайшем заседании».
Далее были три раунда повышения вплоть до 21% и неизменно жесткая риторика. Но 20 декабря реакция ЦБ на макроэкономические данные неожиданно изменилась: ставка, которая, по большинству прогнозов, должна была вырасти до 23% или даже до 25%, была оставлена на прежнем уровне. Обоснование внезапной мягкости — замедление темпов роста кредитования. Решение было не только неожиданным, но и не вполне согласующимся с прежними аргументами ЦБ — рост кредита действительно замедлился, но три другие ранее названные самим регулятором триггера не сработали: инфляция не снизилась, рынок труда остался жестким, проинфляционный рост бюджетных расходов именно в декабре достиг максимума.
Решения о сохранении ставки на основании лишь одного промежуточного «кредитного» критерия при игнорировании главного, «инфляционного», вызвало недоумение у аналитиков. Особенно после слов, которыми председатель ЦБ Эльвира Набиуллина завершила свою предыдущую пресс-конференцию 25 октября — тогда было сказано, что регулятор не будет повторять «неточности в коммуникации в начале этого года» (прогноз на снижение ставки в 2024-м вслед за замедлением инфляции многие восприняли как данность) и поэтому станет «еще более консервативно реагировать на проинфляционные риски».
Решение 20 декабря консервативным никак не выглядело и по большому счету пошатнуло доверие к ЦБ.
Банк России в выстраивании своей коммуникации с обществом явно ориентируется на опыт ФРС (заявления с подробным обоснованием решения, пресс-конференция, а с нынешнего года еще и аналог американских «минуток» — резюме обсуждения ключевой ставки). Но, в отличие от ФРС, решения которой в абсолютном большинстве случаев предсказываются аналитиками, Банк России как минимум два последних заседания буквально опрокидывал все прогнозы, создавая волатильность на фондовом рынке и приводя в смятение комментаторов. Такой слом коммуникации, может, и выглядит драйвово, но явно вредит экономике — компании и физлица ориентируются на сигналы ЦБ и учитывают их в своих планах. Теперь делать это будет труднее.
Версий, что стало причиной перемены в реакциях регулятора, предостаточно: «внешнее давление», «осознание того, что ставка не работает», «признание "переужесточения"», «попытка показать, что рост ставки не является причиной инфляции». Возможно, все эти версии — лишь конспирология и ЦБ, владеющий всей полнотой информации, действительно знает, что делает,— но это мы увидим уже в 2025 году. Прежде всего — на следующем заседании совета директоров регулятора 14 февраля.
