Кантаты удачи
«Рождественская оратория» Баха в Московской филармонии
В Зале Чайковского прозвучала «Рождественская оратория» Иоганна Себастьяна Баха — точнее говоря, четыре из шести составляющих ее кантат (первая, третья, пятая и шестая). Вместе с четырьмя молодыми певцами баховскую музыку исполнял Государственный академический камерный оркестр России (ГАКОР) и хоровой ансамбль Intrada, а дирижировала руководительница «Интрады» Екатерина Антоненко. Рассказывает Павел Галяшкин.
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Иван Водопьянов / купить фото
Барочные ораториальные «хиты» в московском концертном репертуаре уже давно на почетных местах, хотя удовлетворять этот спрос вовсе не такое простое дело, как может показаться со стороны. Публика-то вошла во вкус и хочет, чтобы Баха и Генделя играли так же, как и в записях западных специалистов по «исторически информированному исполнительству». Но специализированного барочного оркестра, который бы планомерно отрабатывал этот и только этот запрос, по разным причинам так и не появилось: характерно, что в программах той же Московской филармонии эту музыку играют обычно коллективы более универсального профиля (вроде ансамбля Questa Musica, того же ГАКОР или оркестра Musica Viva). Ярких дирижеров, которые занимались бы этим репертуаром со знанием дела, и подавно негусто.
В этих обстоятельствах Екатерина Антоненко, прекрасный, редкого класса хоровой дирижер, с недавнего времени берется за более широкие задачи: духовную и кантатно-ораториальную музыку барокко, где, помимо хора, есть и оркестр, и солисты. Судя по «Рождественской оратории», с ГАКОР у нее при этом отношения сложились вполне результативно.
Оркестр вооружился старинными инструментами, что для этих баховских кантат довольно принципиально — без тембров старинной меди и старинных гобоев звуковое великолепие «Рождественской оратории» сильно проигрывает в выразительности. Звук культурный, нарядный, красочный, штрихи и фразировка безукоризненно хорошего тона. Темпы, правда, оказались неожиданно размеренными, а эмоциональное и риторическое наполнение скорее обобщенным. И трудно сказать, насколько выигрышно это было бы «на длинной дистанции» — например, в баховских же пассионах с их монументальным сплошным нарративом. Но в «Рождественской оратории» с ее циклом кантат, замкнутых на отдельных аспектах рождественской истории и их медитативном переживании, обернулось удачей.
Обойма певцов, которые участвуют в концертных проектах такого профиля, в последнее время тоже невелика — их сильные и слабые стороны уже, кажется, известны всем наперечет. Но в этом отношении теперь явились сюрпризы, пусть и разного достоинства. Из наиболее привычных исполнителей барочно-классицистического репертуара была разве что Елене Гвритишвили, в стильно спетую сопрановую партию принесшая деликатную толику театра. Партия альта в исполнении молодого контратенора Ивана Бородулина — стоящая заявка на большую карьеру, причем по преимуществу оперную: сочное меццо-сопрановое звучание при подвижном и гибком голосе придется к каким-нибудь генделевским героям как влитое.
Корректная и умная работа Игоря Подоплелова очень украсила важные для образной структуры «Рождественской оратории» басовые арии, но у тенора Михаила Нора при в общем-то чудесно подходящем для Баха светлом тембре было множество проблем и со стилем, и попросту с интонационной точностью (что было тем более досадно, поскольку именно на теноре в оратории, как и в «Страстях», лежит дополнительная нагрузка — он еще и рассказчик, излагающий евангельские фрагменты). И, по большому счету, удачи солистов и качественная работа оркестра в этом случае все-таки не затмили хор — все ученое и простодушное, торжественное и доверительное, набожное и экстравертированное у «Интрады» звучало органичнее всего.