Чистилище на паузе
Вышел на экраны «Снег в моем дворе» Бакура Бакурадзе
В прокате — фильм Бакура Бакурадзе «Снег в моем дворе», снятый в Тбилиси, на исторической родине автора. Михаил Трофименков уверен, что это лучший отечественный фильм 2024 года, а Бакурадзе, возможно, лучший и уж наверняка самый человечный отечественный режиссер.
Неторопливой созерцательности фильма идеально отвечает меланхолия зимнего Тбилиси
Фото: Look Film / Фестиваль «Маяк»
Неторопливой созерцательности фильма идеально отвечает меланхолия зимнего Тбилиси
Фото: Look Film / Фестиваль «Маяк»
Победительный продюсер в кепке и с сигарой (Гарик Мартиросян) наезжает на московского режиссера Гиви. Дескать, тебе «полтос», завязывай с этим своим авторским кино, лепи блокбастер в духе времени.
Гиви деликатно не соглашается. Есть у него в Тбилиси приятель Леван (Леван Гоголадзе): тридцать лет не виделись, да случайно столкнулись в соцсетях, где тот просил помочь с лекарствами: инсульт, диабет, панические атаки, то да се. Теперь Гиви платит нищему бедолаге из трущобы, некогда знаменитому регбисту, по пять лари за страницу заметок о его повседневной жизни. Точнее говоря, о том, что в этой жизни «ничего не происходит». Благотворительность лишь отчасти: хорошая литературная основа, замечает Гиви, для авторского фильма.
Поскольку Гиви играет сам Бакурадзе, этот эпизод и преисполнен самоиронией, и всерьез формулирует авторскую философию. За шестнадцать лет Бакурадзе снял четыре фильма. Пауза между «Братом Дэяном» (2015), снятым в Сербии, и «Снегом» длилась девять лет. В промежутке Бакурадзе как раз лепил чужие блокбастеры: сценарии космических вампук Клима Шипенко «Салют-7» (2017) и «Вызов» (2022). Так великий американец Джон Кассаветис играл в жанровом кино ради свободы снимать, что хочет. Они с Бакурадзе — одной крови: с ходу погружают зрителя с головой в истории, смысл которых проступает фрагментарно, как при проявке фотопленки.
Его фильмы действительно не о том, «что происходит», а о людях, с которыми уже давно ничего не происходит, даже если их жизни, вращающиеся вхолостую, наполнены суетливыми микродвижениями. Живущих-выживающих по инерции, словно их поставили на паузу, словно пластинку их жизни заело. Не мертвых среди живых, а о живых в мутном чистилище, откуда нет ходу ни в ад, ни в рай. Бакурадзе искренне любит их, что в современном кино редкость.
Такой человек — карманник из «Шультеса» (2008). Черепно-мозговая травма обрубила его память: он не помнит, что, у кого и зачем ворует, с кем спит, жива ли его мать. Такой человек — сербский генерал Дэян, обвиняемый в военных преступлениях. Полтора десятилетия друзья перевозят его из одного схрона в другой. У него нет сил даже застрелиться. Можно лишь совершить последний подвиг. Выйти на свет, обнять жену. Съесть стрит-фуд «на миру, где и смерть красна». Сдаться спецназу.
Леван — тоже человек на паузе. Уснуть в холодной квартире, не снимая шапки. Погреть феном ноги в носках. Навестить тройняшек, живущих с ушедшей в благополучную жизнь женой. Похлопотать у районного префекта, нельзя ли забрать сваленный во дворе металлолом. Не, нельзя, это собственность другой коммунальной службы. Ну ладно, хоть полтинник, брат, одолжи.
В фильме все происходит, как положено в авторском кино, «медленно и неправильно». Грубо говоря, Гиви долго снимает брюки перед тем, как лечь в постель с влюбленной в него парикмахершей. А Леван, пробудившись, долго надевает засаленные шаровары. Над замедленностью можно было бы иронизировать, но ирония застревает в горле.
Леван не совсем одинок. Трущобу с растрескавшимися стенами делят с ним собаки: Джесси-большая и Джесси-маленькая. Нет задачи хлопотнее, чем снимать детей и животных. В «Снеге» и собаки, и овцы, с которыми Леван беседует во сне о смысле жизни, и котенок, подобранный таки доехавшим до Тбилиси Гиви, играют по полной.
Еще есть сосед Сандро, словно сошедший со страниц блестящего романа Михаила Гиголашвили «Чертово колесо» о тбилисском дне времен перестройки, депортированный из Европы за воровство. Только он и может обеспечить Левану какой-никакой прожиточный минимум. Стырить у соседа пару яиц на завтрак. Элегантно обнести аптеку, чтобы Леван обзавелся наконец очками. Надыбать в магазине всяких-разных килек в томате.
Тбилиси, по фильму, город воров. Сквозной сюжет — круговорот покрышек в природе. То Леван и Сандро подрежут у некоего Барбакадзе, с которым никто не рискует связываться, пару колес. То потеряют одно из них. То оборудуют из другого колеса гнездышко для Джесси-маленькой. То отберут у нее, чтобы перепродать, повергнув Джесси в печаль.
Но Сандро отбудет резать кошельки в Амстердам: срок депортации истек. А Джесси-большая тихо, как и жила, умрет, ничем не побеспокоив хозяина.
Тбилиси, изумительно меланхолично снятый лучшим отечественным оператором Алишером Хамидходжаевым, сродни его насельникам. Город тоже стоит на паузе, засыпанный неожиданным снегом, растрескавшийся, легендарные дворики с галереями медленно умирают. В опустевшем городе уже никто не «стоит на бирже», коротая время жизни за уличным ничегонеделанием.
Сам Бакурадзе, кажется, свою паузу преодолел. Его главная загадка — как он нырнет в прошлое в своем новом фильме «Лермонтов». Как в его оптике побредет по экрану поэт, тоже ведь герой, подобно Шультесу, Дэяну и Левану, пусть и давнего, но тоже безгеройного времени.