ВТБ официально представил вчера консолидированную отчетность по итогам 2006 года (см. стр. 15), на основании которой будет рассчитываться цена его акций в рамках проводимого в начале мая IPO. В интервью Ъ президент ВТБ АНДРЕЙ КОСТИН сообщил, что внимательно проанализировал опыт Сбербанка и "Роснефти" при проведении "народных" размещений и теперь считает оправданными расходы на привлечение частных инвесторов. При этом господин Костин не боится появления у ВТБ и крупных миноритарных акционеров из числа западных инвестбанков и фондов.
— С начала этой недели ВТБ-24 начал прием заявок от граждан на приобретение акций ВТБ. Вы ожидали, что это вызовет такой ажиотаж со стороны частных инвесторов?
— Первый день, на мой взгляд, не очень показательный — необходим анализ информации за более длительный период. Однако уже можно сказать, что интерес к акциям ВТБ со стороны частных инвесторов есть и что работа банка организована неплохо, грамотно, профессионально. Насколько мне известно, пока никаких нареканий, проблем с приемом посетителей ВТБ-24 нет. И это очень важно, ведь качество обслуживания при проведении "народного IPO", безусловно, один из ключевых факторов.
— "Народное IPO" действительно выгодно ВТБ? Ведь вклад населения в капитализацию по сравнению с институциональными инвесторами невелик, а политические риски высоки.
— Это действительно очень полезная вещь, которая позволит нам расширить рынок розницы, а также создать определенную традицию участия населения в фондовом рынке, что в перспективе очень важно для всего банковского сектора. Мы апеллируем к самому широкому кругу инвесторов. Так называемое народное IPO рассчитано на широкий круг граждан. Нижняя граница в 30 тыс. рублей, установленная для подачи заявок, позволяет надеяться, что акционерами ВТБ станут десятки тысяч граждан. Заявки на покупку акций ВТБ будут приниматься в 234 отделениях ВТБ-24 и ВТБ более чем в 100 городах. Для нас это возможность получить дополнительную клиентуру. Тут нет никакой политической установки.
— Идея "народных IPO" крупных госкомпаний родилась в администрации президента как возможность заставить россиян достать из кубышки свои сбережения. Вы консультировались с Кремлем перед тем, как принимать решение о размещении?
— У нас такого рода консультаций не было. Безусловно, мы исходили из рекомендаций президента РФ, который высказался в том смысле, что IPO ВТБ должно быть доступно для граждан. Такая задача ставилась, но она совпала с нашими бизнес-интересами. Я отвечаю за банк, а не за макроэкономику в стране. Моя задача — это увеличение рынка розницы. Есть и более глобальная задача — России нужны инвесторы. До сих пор инвесторами были в основном люди с очень большими капиталами, которые ушли из активного бизнеса. Однако для расширения российского рынка крайне важно, чтобы к их числу добавились граждане со средними сбережениями. Мы видим в этом большое будущее, так как население начнет расходовать свои сбережения не только на потребление.
— Но ведь у "народного IPO" есть еще такая сторона, как значительные расходы на рекламу.
— Мы действительно планируем развернуть широкую рекламную кампанию, но я не думаю, что это большие затраты. Есть такой лозунг: скупой платит дважды. Объем средств, который мы намерены привлечь в ходе IPO, настолько велик, что здесь очень важно правильно сработать на начальном этапе. Затраты компенсируются чуть более успешным размещением.
— Почему было решено перенести обмен акций с ПСБ на период после проведения IPO? Если бы вы могли выбирать, то предпочли бы провести обмен до размещения или после?
— С точки зрения цены размещения и условий большой разницы нет. По крайней мере, так говорят наши консультанты. Поскольку по международной отчетности наш баланс все равно консолидирован. Не секрет, что мы первоначально планировали присоединение ПСБ, а уже затем проведение IPO. Но поскольку у нас не было ряда решений сначала правительства, а потом и президента на этот счет, мы стали думать, что же нам важнее, и отдали приоритет IPO. Существуют достаточно жесткие привязки к отчетности, и мы не можем проводить IPO в любое время. В то время как присоединение ПСБ не представляет для нас серьезной проблемы. Поэтому мы передвинули очередность и выходим на IPO сейчас, а присоединение ПСБ планируем осуществить в конце текущего года.
— Насколько правы аналитики, говоря, что после размещения ВТБ миноритарии ПСБ смогут обменять свои акции по более выгодному курсу?
— Сейчас преждевременно говорить, потому что мы не знаем цену акций ВТБ, которая сложится в результате IPO. Кроме того, мы пока не имеем новой оценки Промстройбанка, который все это время развивался, рос. Не думаю, что какая-то серьезная проблема для миноритариев ПСБ или для нас.
— Учитывали ли вы опыт Сбербанка, завершившего недавно размещение допэмиссии акций?
— Чужой опыт всегда полезно изучать. На днях я был в ЦБ РФ, там тоже говорят о том, что после Сбербанка нам будет проще. Однако надо понимать, что Сбербанк размещался только в России и его акции котируются на протяжении значительного времени. У этого банка были акционеры с преимущественным правом приобретения акций, и они это право реализовали. Мы же начинаем с чистого листа. ВТБ — банк, акции которого никогда не котировались ни в России, ни за рубежом. Мы выходим сразу на международный рынок — большая часть размещения будет, видимо, там. Это значит, что юридическая документация, да и вообще подход к размещению, по сути, отличается от опыта того же Сбербанка. Нам придется много поработать самим, хотя, я повторяю, опыт и Сбербанка, и "Роснефти" нами анализировался.
— Почему вы решили не пользоваться услугами других банков, например Сбербанка, при размещении в России?
— Во-первых, у нас достаточно широкая собственная сеть. Во-вторых, многие нынешние клиенты банка хотят стать акционерами, и для них это будет довольно простая процедура. В-третьих, мы заинтересованы в развитии розничного бизнеса. Для нас приток новых клиентов — это тоже задача, которую мы решаем в рамках этого IPO. И наконец, нам проще организовать и контролировать эти процессы внутри банка.
— Будет ли ВТБ, как Сбербанк, учитывать интересы государства в использовании вырученных от IPO средств, например вкладывать их в облигации Банка России?
— Мне ничего не известно о том, чтобы Сбербанк учитывал какие-то специфические интересы государства. Тут другая проблема. У вас одномоментно окажется большая сумма денег, которая требует размещения. А поскольку речь идет о миллиардах долларов — в случае Сбербанка это оказалось больше $8 млрд,— сразу их разместить невозможно.
— И сколько рассчитывает привлечь ВТБ в ходе размещения?
— Жизнь покажет. У нас, конечно, есть свои расчеты, но правила размещения на западных рынках не позволяют раскрывать эти расчеты на данном этапе. Возвращаясь к размещению полученных средств, скажу, что покупка ценных бумаг у государства и ЦБ, наверное, является самой понятной схемой размещения свободных средств. Впоследствии деньги, конечно, будут куда-то вложены. Лично я считаю, что деньги, привлеченные в капитал банка, должны в основном использоваться на развитие бизнеса, а не просто выдаваться в виде кредитных ресурсов. В этом плане наша программа развития розницы, инвестиционного бизнеса, развития сети в странах СНГ и в ряде стран Азии — это то, на что мы планируем в основном направить деньги от большей капитализации. Думаю, это в интересах наших новых акционеров.
— На каких биржевых площадках появятся акции ВТБ?
— В России акции ВТБ будут обращаться на РТС и ММВБ. В рамках размещения планируется также получение листинга на London Stock Exchange (LSE) по траншу GDR.
— Прогнозируете ли вы по итогам IPO появление крупных миноритарных акционеров? Как скоро они смогут ввести своих представителей в наблюдательный совет ВТБ?
— Мы ориентируемся на широкое участие инвесторов, однако мы не очень заинтересованы в появлении крупных миноритариев. Но в конечном итоге все определяет рынок. И когда акции ВТБ появятся на открытом рынке, всегда могут появиться желающие скупить крупный пакет, как мы скупили 5% акций EADS. Таковы возможности свободного рынка, и мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что не сможем контролировать движение наших акций на Лондонской фондовой бирже. Недавно в наблюдательный совет ВТБ были избраны два независимых директора, что соответствует требованиям публичного размещения. В соответствии с законодательством выдвинуть кандидатов в совет ВТБ могут акционеры, являющиеся в совокупности владельцами не менее 2% голосующих акций.
— Оценивая размещение Сбербанка, вы видите какие-то проблемы?
— Рассуждать о плюсах и минусах размещения другого банка было бы неправильно — руководство Сбербанка само наверняка о них знает. Мне кажется, что в целом задача выхода на IPO очень важна для банков. Я думаю, что вслед за нами пойдут и другие банки, потому что задача капитализации российского банковского сектора всегда стояла очень остро — тут я, наверное, не скажу ничего нового. На мой взгляд, капитализация через IPO — это один из наиболее эффективных способов развития банковского сектора. Это продвигает российские банки, как мне кажется, в некую новую лигу игроков. Сегодня российская экономика по уровню насыщенности банковскими услугами сильно отстает не только от Западной Европы, но и от Центральной и Восточной и даже от Украины и Казахстана. Я считаю, что и Сбербанк, и мы совершенно правильно поступили, резко увеличив капитализацию наших банков, что позволит нам дальше развиваться теми высокими темпами, которые были у нас в последние годы.
— Считаете ли вы требования российского законодательства достаточно благоприятными для инвесторов и эмитентов при проведении банковских IPO?
— Надо сказать, что ЦБ уже принял ряд важных решений по данному вопросу, в частности, по заявкам на сумму меньше 10 млн рублей и облегчению допуска нерезидентов в капитал российских банков. Конечно, банкам все равно приходится сложнее, чем компаниям, и тут есть еще достаточно большая ниша для совершенствования. Просто до сих пор на рынке, видимо, не было четко сформулированных потребностей. Вряд ли можно требовать от ЦБ создания благоприятных условий для банковских IPO, пока нет спроса.
— Думаете, после внесения ЦБ изменений в законодательство банки начнут размещаться в России?
— Трудно сказать. Думаю, что размещение на Западе, безусловно, имеет ряд привлекательных сторон. Такие регионы, как Европа и Америка, да и Азия, обладают крупным капиталом. Ну, плюс продвижение брэнда за пределами России, что очень важно, это начало серьезной работы с инвесторами. Выход на публичное размещение акций — это переход в новое качество, потому что теперь результаты твоей работы начинают определять рынок, десятки, сотни тысяч акционеров. Это требует совершенно другого подхода к тому, что ты делаешь. Независимо от того, государственный это банк или частный.
— В вашем случае участие государства в капитале — конкурентное преимущество при проведении IPO или нет?
— Есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, присутствие государства в капитале является неким дополнительным позитивным фактором, потому что государственные банки доказали свою стабильность, в том числе в период банковского кризиса 1998 года. Степень доверия к ним у населения выше. И это нам в плюс. С другой стороны, госбанку труднее выходить на IPO, потому что у инвесторов к нему есть очень много вопросов. Например, насколько мы зависимы от политических решений, сколько мы выдаем "политических" кредитов. В ответ я обычно привожу следующий аргумент: если бы это было так, у госбанков не было бы самого низкого в России процента невозвратов по кредитам. Такие вопросы звучат со стороны западных инвесторов, которые не очень понимают природу российского банковского сектора.
— Или после того, как они слышат о том, что президент ВТБ Андрей Костин ездил в Кремль к президенту Путину?
— На это есть хороший ответ: отношения с акционерами должны поддерживаться, и в походе к главному акционеру нет ничего плохого.
— Покупка ВТБ пакета акций концерна EADS — это тоже пожелание главного акционера?
— Это исключительно коммерческий проект. Мы, конечно, понимаем, что этот наш ход вызвал оживленную дискуссию во всем мире, но, с другой стороны, нет ничего необычного в том, что мы купили акции EADS на рынке. Ведь мы купили его даже не у крупных держателей, мы просто скупили то, что ежедневно торгуется на мировых биржах. При этом мы покупали акции EADS на падении рынка. Не часто бывает, когда акции очень серьезной западной компании падают в цене за несколько месяцев на 40%. Мы посчитали, что это уникальная возможность для того, чтобы вложиться, и не прогадали. Дальнейшего падения акций не было, а сегодня они вышли на тот уровень, который обеспечит нам прибыль.
— Планируете ли вы увеличивать свой пакет в EADS?
— Мы пока такого решения не принимали. Наша доля в EADS пока колеблется в пределах чуть более 5%. У нас пока нет окончательного видения, что с этим пакетом делать. Я не исключаю, что он может быть реализован нами на открытом рынке. В зависимости от той ситуации, которая сложится на рынке, будем принимать решение.
— Будет ли пакет EADS внесен в уставный капитал Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК)?
— Мы сотрудничаем с ОАК, в совет директоров которой я вхожу, и активно кредитуем этот сектор. Однако ВТБ — коммерческая структура, поэтому такого рода решение будет приниматься исходя из его экономической целесообразности.
— Будете ли приобретать другие промышленные активы?
— Я бы не назвал акции EADS промышленным активом. В данном случае мы выступаем портфельным инвестором. Эти акции мы купили в рамках лимита, установленного нашим банком на операции с ценными бумагами. Могу сказать, что мы даже сократили долю нашего участия в некоторых других компаниях, чтобы купить акции EADS. Другое дело — вкладывать средства в промышленные активы, где ты становишься управленцем или контролируешь бизнес. Вот в такие активы вкладывать средства мы не собираемся. За тем исключением, когда это требуется для лучшего контроля за предоставляемыми кредитными ресурсами, как правило, в рамках проектного финансирования.
— Планируете ли вы привлечь стратегического инвестора в ВТБ-24? При покупке Гута-банка, на базе которого создан ВТБ-24, такие планы обсуждались на уровне правительства.
— Нет. Эта тема для нас закрыта. Когда мы обнародовали концепцию IPO и нас поддержало правительство, это уже означало то, что мы пошли по другому пути. Сегодня мы продаем акции головной компании как консолидированной группы, и наша принципиальная позиция состоит в том, что мы должны иметь контроль во всех банках группы. И уступать контроль никому не будем. В этом плане нам стратег неинтересен. Тем более в рознице, где рынок очень быстро развивается. Мы не видим, что нового мог бы привнести стратег в наш розничный бизнес.
— Зачем понадобилось выделять розничный бизнес в России в отдельный банк, в то время как в других странах присутствия ВТБ он находится в составе универсального банка?
— Мы долго спорили о том, как развивать розничный бизнес в России. Ведь мы могли бы поступить с Гута-банком как с ПСБ, то есть присоединить его к ВТБ. В итоге было решено развивать розницу отдельно. Это был определенный риск, и, как нам кажется, он оказался оправданным. Нам удалось собрать команду профессионалов на отдельной площадке. Кстати, сейчас то же самое планируем сделать с нашим инвестиционным бизнесом. А насадить идеологию розничного бизнеса в банк, который уже 15 лет занимался крупным корпоративным бизнесом, было не так просто.
Еще очень важно было развести балансы двух банков, потому что, когда розница развивалась внутри ВТБ, та пассивная база, которая формировалась за счет частных клиентов, превращалась в активы кредитования крупных корпораций. И в этом балансе, большом, все было записано. Довольно трудно было. Когда мы выделили розницу в отдельный банк, стало очень четко видно, что те деньги, которые привлекаются от граждан, они гражданам же и должны размещаться в виде потребительских, ипотечных кредитов. Это очень важно, потому что раньше был большой дисбаланс между ростом депозитов населения и активными операциями банка. И в большом корпоративном банке это было не очень заметно. Думаю, это был правильный ход. Он имеет определенные управленческие издержки, но это относится, наверное, и ко всей нашей банковской группе.