В кафе напротив моего дома сам собой образовался пресс-центр. Владельцу это, кажется, нравится. Все делают ставки на результаты первого тура — по €20. Никто не считает, что кто бы ни победил, это ничего не изменит. Скорее наоборот — кто бы ни победил, перемены неминуемы.
— На прошлых выборах я дико хотела, чтобы победил Ле Пен. Потому что тогда французы поняли бы, что эта страна в з...це. И была бы революция, и, возможно, что-то начало бы меняться,— говорит моя отчаянная подруга, потому что говорить такое решится совсем не каждый француз, хотя о необходимости перемен говорят практически все. Эти выборы могут стать в известном смысле отложенной революцией, мирной, разумеется. Попыткой голосования не сердцем, а разумом, или, как здесь говорят, "полезного голосования", и выбора лидера, способного преодолеть очевидную дисфункцию общества. Франция не первый год страдает опасной аритмией, вызванной неподвижностью. Она застряла где-то между пониманием необходимости реформ и приверженностью собственной обожаемой социальной модели, которая более всего напоминает сильно продвинутый, но от того не менее халявный социализм. Два восстания — предместий и студентов, выплеснувшиеся на улицы за два последних года правления Жака Ширака,— очевидный сигнал, что в состоянии благостного застоя и игнорирования очевидных проблем страна более не может не то что развиваться, а просто жить.
В итоге отбор первой тройки кандидатов на пост президента оказался уже сам по себе революционным.
Венгерский иммигрант с еврейскими корнями, говорящий "Мы все французы", предлагающий наиболее радикальные экономические реформы, выдвигающий дико рискованный лозунг разрыва с прошлым и открыто декларирующий уважительное отношение к США. И при всей этой "крамоле" продержавшийся на первой позиции в опросах до последнего дня. Звучит почти нереально, но факт.
Дама. Точка. "Если мы выберем женщину, это означает, что мы другие. Плевать, что Сеголен слабее выступила в гонке, чем Саркози. Если Франция проголосует за женщину, значит, Франция меняется". Пришло время меняться — вот, собственно, лейтмотив этих выборов, и справа, и слева. И попытка четко позиционировать по спектру программы почти утопична. Они все правее с левизной или левее с правизной. Возможно, именно поэтому столь неожиданный рывок сделал кандидат "середины" Франсуа Байру, привлекательный для многих сомневающихся в Сеголен Руаяль или Никола Саркози. Но и Байру вполне революционен: резкое разграничение на левых и правых осталось в прошлом и нефункционально, центристская коалиция позволяет создать консенсус для движения вперед.
Франция обрекла себя на революционный выбор не вчера, а в 2002 году, ужаснувшись собственного падения до уровня Ле Пена. Результат первого тура интересен тактически, но не принципиален стратегически. Франция совершенно точно выберет в итоге политика нового поколения, новой формации и новых вызовов, потому что другого выбора история этой дивной стране уже не оставила.