Спаржа и мамонт

В историю науки Михаил Иванович Адамс вошел как человек подаривший ученым первый практически целый скелет мамонта, второй такой ученые увидели только век спустя. Гораздо меньше известно том, как ученые отблагодарили за это своего коллегу Адамса.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Михаил Иванович (Иоганн Михаэль Фридрих) Адамс родился в Москве в семье штаб-лекаря Ивана (Иоганна) Петровича Адамова (Адамса), обрусевшего немца, проживавшего на тот момент в своем доме на Зацепе, в одном из переулков прихода Фрола и Лавра. Михаил пошел по стопам отца, поступив в Московское медико-хирургическое училище. Но пока он там учился, в ходе реорганизации медицинского образования при Павле I три из пяти медико-хирургических училищ, бывших тогда в империи, были закрыты (в Кронштадте, Елизаветграде и Вильне), «потому что не в таком образе теперь существует учение», а в Санкт-Петербурге и Москве были реорганизованы в медико-хирургические академии и получили статус, выражаясь современным языком, медицинского вуза.

Так что в отличие от отца, которому звания лекаря и штаб-лекаря достались долгой беспорочной службой, его сын Михаил по окончании ММХА сразу стал лекарем с чином 10-го класса, отучившись «подобающим образом», то есть прослушав курсы лекций на кафедрах анатомии и физиологии, патологии и терапии, хирургии, акушерства и пройдя практику на базе Московского военного госпиталя. А попутно он также прослушал на кафедрах математики и физики, химии, ботаники, зоологии и минералогии ММХА лекции профессоров Императорского Московского университета и получил практические навыки в этих науках в минералогическом, физическом, химическом, зоологическом кабинетах ММХА, ее библиотеке (12 тыс. книг, рукописей, гербариев) и в Аптекарском огороде на Сухаревке, куда после смерти Прокопия Демидова переехала богатейшая коллекция растений из его знаменитого Нескучного сада.

Спаржа для императрицы

Поработать по своей основной специальности врача свежеиспеченный лекарь Михаил Адамс не успел ни дня, потому что в 1800 году граф Мусин-Пушкин написал письмо своему коллеге по Императорской академии наук академику Товию Ловицу с просьбой прислать ему в помощь в его Грузинскую горную экспедицию натуралиста, желательно молодого, легкого на подъем и при этом толкового. В академии наук такого не нашлось. Как так получилось, история науки умалчивает, но в экспедицию Мусина-Пушкина послали выпускника ММХА доктора Адамса.

Граф Аполосс Аполоссович Мусин-Пушкин из рода Мусиных-Пушкиных из «Бархатной книги», то есть одного из самых древних и знатных родов в Российской империи, был вице-президентом Берг-коллегии и известным в Европе химиком-минералогом. Он первым предложил метод амальгамирования для выделения платины в чистом виде из ее природных соединений, за что был избран почетным академиком Санкт-Петербургской Императорской академии наук, Лондонского королевского общества (английской академии наук), Шведской королевской академии наук и Туринской академии наук. В 1799 году он публично изъявил желание «пожертвовать приятной жизнью пользам любезного Отечества» и продолжить начатое его отцом (президентом Берг-коллегии) «дело изыскания руд богатых металлов», и отправился в недавно присоединенную в России Грузию «главноначальствующим над горными производствами на Кавказе». Не зря же туда плавали аргонавты за золотым руном. А заодно попутно с геологической разведкой он счел полезным провести разведку флоры и фауны Грузии на предмет их пользы для отечества, что было поручено Адамсу.

Это было верным решением. Новых месторождений редкоземельных металлов Мусин-Пушкин в Грузии не нашел. А о старых знала еще Медея, которая от большой любви сообщила о них Ясону. Зато Михаил Адамс описал шесть видов жуков и полсотни новых видов растений, в том числе род и вид спаржи, которой он дал латинское название Puschkinia scilloides в честь шефа экспедиции. Эту неприхотливую декоративную спаржу с симпатичными бело-голубыми цветками с древних времен разводили в Турции, Ливане, Сирии, Ираке, Иране и на Кавказе для украшения садов.

Что же касается пользы для отечества ботанических изысканий Адамса, то в 1803 году ему было поручено показать особо ценные и невиданные в России виды растений вдовствующей императрице Марии Федоровне. Под окнами ее покоев в Павловском дворце был разбит довольно большой ее «Собственный садик» (его так называли и называют до сих пор) с куртинами и боскетами с декоративными кустарниками и цветами из разных уголков света. К своему «Царству Флоры» императрица относилась с большим пиететом. Какие именно семена, клубни и луковицы она отобрала для него в ходе демонстрации ей кавказской флоры Адамсом, историки науки сказать не могут. Но им точно известно, что обратно в экспедицию на Кавказ Адамс вернулся с перстнем, пожалованным ему императрицей (тогда стандартная награда ученым от царствующих особ), и чином 9-го класса. Через год был избран членом-корреспондентом, а еще через год, в 1805 году, стал адъюнктом по зоологии Императорской академии наук.

Кандидат в академики

Что касается чина 9-го класса — титулярного советника, то это был чин так себе и даже стал притчей во языцех после первых исполнений популярного в XIX веке романса Даргомыжского: «Он был титулярный советник, / Она — генеральская дочь; / Он робко в любви объяснился, / Она прогнала его прочь…». И звание члена-корреспондента в Императорской академии наук отличалось от нынешнего звания членкора — штатного члена академии, кандидата в действительные члены академии (академика) с теми же правами, что имеет академик, только получающего за членство в академии в два раза меньше денег, чем академик.

Тогда это был в буквальном смысле корреспондент, то есть ученый со стороны, получивший право отвлекать своими корреспонденциями и докладами академиков от их важных дел. Согласно регламенту Императорской академии наук 1803 года по штату в ней должно было быть 18 ординарных академиков, 20 экстраординарных академиков (аналога нынешних членкоров) и 20 адъюнктов, кандидатов в академики. Все они были госслужащими, первым полагался чин шестого класса по «Табели о рангах», вторым — седьмого класса, третьи могли быть титулярными советниками.

Таким образом, избрание адъюнктом Академии наук означало для Адамса включение в штат академии и переезд из Москвы в имперскую столицу с перспективой при правильном отношении к делу стать академиком. Проще говоря, он получил пропуск в большую науку. А то, что он стал адъюнктом по зоологии, а не по ботанике, значения не имело, просто на тот момент свободной вакансии адъюнкта по ботанике в академии не было. Впрочем, зоологическая адъюнктура, как оказалось, пришлась Адамсу очень кстати. Социальным лифтом, который мог вознести его на самый верхний этаж российской науки — к званию академика, стал мамонт, а не растение.

Мамонт Адамса

В 1805 году адъюнкт Адамс был прикомандирован к посольству графа Головкина, отправлявшегося в Китай. Но это посольство доехало только до Урги (Улан-Батора), где располагалась резиденция китайского пограничного вана (князя), то есть начальника китайской погранзаставы на северном направлении. Дальше посольство китайцы по разным причинам не пустили, и оно вернулось в Сибирь. Графу Головкину пришлось до конца 1806 года просидеть в Иркутске, ожидая, когда император Александр I переменит гнев на милость к нему.

А Михаил Адамс, пользуясь случаем, отправился изучать флору и фауну Восточной Сибири. Географические масштабы его поездок поражают. Сначала он работал в Тункинской котловине в окрестностях Нерчинска, в 150 км на юго-запад от Иркутска. Потом занялся исследованиями окрестностей Нерчинска в 850 км восточнее Байкала, собрав там и там богатые ботанические и зоологические коллекции. Дальше он планировал отправиться вдоль Станового хребта до Удского острога (1700 км от Иркутска на восток), то есть практически до берега Охотского моря. Но переменил этот план на поездку еще дальше — в Якутск (2700 км на северо-восток от Иркутска), а на самом деле проплыл еще 1300 км вниз по Лене до ее дельты, где и нашел мамонта.

История находки Ленского мамонта, как его назвали ученые, описана десятки, если не сотни раз. И, что интересно, каждый раз по-разному. Но поскольку в большинстве случаев в этой истории фигурируют всего четыре человека, канву событий можно восстановить с достаточной объективностью. Нашел мамонта тунгус (эвенк) Осип Шумахов, точнее, он заметил, что из обрыва берега в устье Лены торчит что-то похожее на часть большого зверя. Подобные находки встречались в здешних краях и раньше, но по верованиям тунгусов они сулили беду их нашедшему. Осип относился к молодому поколению тунгусов, уже оценившему выгодность товарно-денежных отношений с колонизаторами их земель и при случае продававшему им бивни мамонтов за большие, с их, тунгусов, точки зрения, деньги. Поэтому Осип терпеливо следил несколько лет за вытаиванием своей находки, пока берег наконец не обрушился вместе с тушей шерстистого мамонта.

Его бивни Осип Шумахов в 1805 году продал за 50 руб. якутскому купцу Роману Болтунову, а тот в том же году сделал вполне профессиональный рисунок животного, правда, почему-то без хобота. Этот рисунок и рассказ Якутского городского головы Попова о трупе исполинского неизвестного зверя на Быковом мысу в устье Лены и заставил отправиться туда в 1806 году Адамса с конвоем из трех казаков. Осип Шумахов проводил их к мамонту. У того отсутствовала невесть куда девшаяся одна передняя нога, и он был уже сильно изъеден зверями и птицами, но сохранил часть шкуры с шерстью (на том боку, на котором он лежал). С этого момента Адамс был озабочен только тем, чтобы как можно скорее отправить скелет мамонта, его шкуру и остатки шерсти в Санкт-Петербург.

До Якутска этот груз доплыл на лодках, а дальше путешествовал несколько месяцев на перекладных. Академики в Петербурге осмотрели скелет животного и пришли к заключению, что зверь, привезенный Адамсом, является «особенной породой слона и посему заслуживает особливого внимания естествоиспытателей». Но его доставка из устья Лены в столицу обошлась в 8600 руб., что показалось академикам слишком большой тратой, пошли даже разговоры о продаже его за границу. В итоге эти деньги компенсировал академии император Александр I из бюджета Императорского двора. Часть их них получил Адамс, потративший на транспортировку мамонта свои собственные деньги.

Неблагодарность и забвение

Сегодня известны около 80 видов мамонтов, но мамонт Адамса был первым, скелет которого ученые получили почти в полном виде, следующий такой появился у ученых только спустя век. Казалось, адъюнкт Адамс должен был получить награду по заслугам. Но вместо этого по возвращении из Сибири он получил выговор за неаккуратные посещения заседаний академии, «забыв, что он имеет честь принадлежать Академии». В октябре 1807 года его все-таки выдвинули на досрочное избрание экстраординарным академиком. Однако непременный секретарь академии математик Фусс объявил, что прежде Адамс должен исправить свои прегрешения перед академией.

Сборку скелета его мамонта поручили Вильгельму Готлибу Тилезиусу, натуралисту из первого кругосветного плавания Крузенштерна. Тилезиус его собрал, и он был в 1809 году выставлен для обозрения публикой в Кунсткамере, потом его переставили в Зоологический музей академии наук, где он стоит до сих пор в третьем зале. В апреле того же года Тилезиус был избран экстраординарным академиком Императорской академии наук. А адъюнкт академии Михаил Адамс подал заявление об увольнении и вернулся в Москву на должность профессора ММХА, а через два года стал еще и ординарным профессором ботаники Московского университета.

Михаилу Адамсу тогда был 31 год, прожил он еще 25 лет и в 1836 году умер в своем подмосковном имении сельце Землино Верейского уезда. В Москве он занимался преподавательской деятельностью, описанием видов растений из гербариев, привезенных им из Восточной Сибири, а также подмосковной флоры и фауны, публикуя их в научной периодике. В Москве его догнала и пожизненная пенсия за мамонта в 300 руб. в год, каковую ему выхлопотал почетный академик Иван Потоцкий. Но пик его научной карьеры остался позади, он, что называется, доживал свой век в науке.

В 1814 году он вроде бы был избран почетным академиком Императорской академии наук. Вроде бы — потому, что на сайте РАН можно увидеть следующее: «Адамс Михаил Иванович (Михаил Фридрих). Член-корреспондент Императорской академии наук с 1 февраля 1804 г., адъюнкт по зоологии с 27 марта 1805 г. по 11 марта 1809 г. (В БЭ-1,94 также указано, что с 1814 г. — почетный член Академии наук.)».

БЭ — это «Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона», где в его томе 1 действительно есть упоминание об этом. Но похоже, что Михаил Адамс настолько неинтересен его современным коллег-академикам, что они до сих пор не удосужились проверить, откуда данные об избрании его почетным академиком взялись в словаре Брокгауза и Эфрона, если их нет больше нигде. Интересно, что сказали бы нынешние академики РАН, если бы на сайте академии о них было написано: «Такой-то, по данным Википедии, был избран академиком тогда-то».

Ася Петухова