«Ученым просто все интересно»

Байкальская нерпа — единственный в мире тюлень, полностью приспособившийся к жизни в пресной воде. Этот эндемик — не только ключевой элемент экосистемы озера Байкал, но и индикатор ее здоровья. Однако из-за климатических изменений, роста туризма и антропогенной нагрузки популяция нерпы сталкивается с новыми вызовами.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Как ученые изучают этих животных? Почему для подсчета нерп используют дроны? Какие угрозы для вида наиболее серьезны и как их можно минимизировать? Об этом «Ъ-Наука» поговорил с Марией Соловьевой, руководителем научных работ по программам исследований байкальской нерпы, старшим научным сотрудником ИПЭЭ РАН, кандидатом биологических наук.

— Почему вообще важно наблюдать за нерпами?

— Байкальская нерпа — уникальный вид тюленей. Это единственный вид, который целиком приспособился к жизни в пресной воде. У кольчатой нерпы, например, есть подвиды — ладожская и сайменская нерпа, также пресноводные, но это только часть всего вида, а не вид целиком. В связи с таким приспособлением у нерпы поменялись, например, спектр питания, ведь на Байкале живут совсем другие рыбы, поведение, образ жизни.

Сейчас Байкал — место интенсивного развития туризма, и понимание того, как на нерпу влияет интенсификация использования Байкала, позволит нам более грамотно подойти к сохранению этого уникального эндемика. Байкальская нерпа может выступать индикатором здоровья всей экосистемы. Она является консументом высшего порядка в озере и находится на вершине пищевых цепей водоема. Любые изменения на нижних уровнях пирамиды озера неминуемо отражаются на ней, а сама нерпа оказывает влияние на нижележащие компоненты.

Кроме того, есть такое понятие, как «фундаментальная наука». Ученым просто все интересно. Есть животные — байкальские нерпы. А как они себя ведут? А почему они так себя ведут? А одинаково ли они себя ведут в течение года? Это внутренний интерес, который толкает нас на проведение исследований.

— Почему ученые используют беспилотники для подсчета нерп, а не традиционные методы наблюдения? Какие преимущества и ограничения у этого подхода?

— В своих работах мы комбинируем эти методы. На острове Тонкий, где базируется наш лагерь и где находится туристическая тропа к залежке нерпы, мы проводим визуальные учеты. Но при таких зрительных наблюдениях мы не учитываем тех животных, которые в момент исследования находятся под водой. Кроме того, архипелаг Ушканьи острова — это четыре острова, и тюлени залегают не только на острове Тонкий. Поэтому для учета животных на острове Тонкий, а также еще на двух островах — Долгий и Круглый — мы применяем и дроны. Пешие учеты на островах Долгий и Круглый проводить затруднительно: берег не везде проходим, плюс для проведения учетов нужно было бы три раза в день отправляться туда на шумной лодке, что дополнительно пугало бы залегающих нерп.

— Как пешие походы по острову Тонкий дополняют данные, полученные с дронов? Возможны ли расхождения в подсчетах?

— Они позволяют нам точнее посчитать животных, а также отмечать внешне заметные параметры: линька, шрамы или повреждения у животных. Такие визуальные учеты во время полевых работ мы проводим три раза в день, что позволяет нам оценивать также изменения количества залегающих животных в течение суток, чтобы выявить, в какие часы нерпы предпочитают отдыхать, а в какие — плавать.

Расхождения в данных имеются, потому что при визуальных учетах мы не учитываем нерп под водой, а при учетах с дрона иногда хуже видим нерп на камнях: чтобы не пугать животных, летать приходится на большой высоте. Но объединение этих методов дает нам результаты, более приближенные к реальности.

— Почему остров Большой Ушканий не был включен в облеты? Как это могло повлиять на общую оценку численности нерп?

— Мы пользуемся небольшими дронами с длительностью полета до 30 минут при несильном ветре и высокой температуре воздуха. Остров Большой Ушканий находится на удалении от трех малых Ушканьих островов, и времени работы нашего дрона не хватает для полноценного облета этого острова.

Да, скорее всего, мы не учитываем нерп, залегающих около острова Большой Ушканий. Но, согласно нашим наблюдениям с судна и информации Федерального государственного бюджетного учреждения «Заповедное Подлеморье», около этого острова нет большого количества нерп по сравнению с остальными островами.

— Как ученые оценивают состояние здоровья нерп (наличие травм, линьку)? Какие выводы можно сделать на основе этих данных?

— Наличие травм и линьку мы оцениваем визуально во время пеших учетов. Линяющая шерсть у байкальских нерп рыжеватая, как выцветшая, и ее очень хорошо видно на фоне перелинявших сереньких животных. Травмы также видно визуально: чаще всего у нерп встречаются травмы глаз, передних ласт, нередкими бывают и шрамы на теле. По нашим данным, доля и линяющих, и травмированных животных на острове Тонкий невелика. Линька — это нормальный процесс, и ежегодно у некоторых животных она может затянуться вплоть до июня-июля, ничего страшного в этом нет. Травмы — это тоже, к сожалению, часть жизни нерп: они могли получить их и в драках друг с другом. Особое внимание мы обращаем на травмы антропогенного характера — например, заметные шрамы от лодочных винтов. К счастью, пока что на островах их мы почти не встречаем, но необходимо наблюдать, чтобы их количество не увеличивалось.

— Какие долгосрочные последствия для популяции могут иметь периодические всплески стресса у нерп?

— Если говорить про стресс в понимании «беспокойство, напряжение организма», то, конечно, он ни для кого не проходит даром, даже для нерп. Но, если копнуть глубже, стресс возникает из-за чего-то. Если нерпа испытывает стресс от отсутствия еды, то последствиями такого стресса будут и последствия голода. Если стресс заключается в недостатке отдыха из-за отсутствия мест залегания, то будут все последствия отсутствия восстановления организма вплоть до ослабления иммунитета, неправильной выработки гормонов и ферментов или, например, снижения когнитивных способностей.

— Как раннее таяние льдов и массовая гибель нерп в прошлом могли повлиять на их стрессоустойчивость?

— Здесь надо уточнять: про какое раннее таяние льдов мы говорим, про какую массовую гибель нерп? Если имеется в виду менее холодная зима, которая периодически случается на Байкале, то последствия такой зимы будут следующими. Лед нерпе необходим зимой для рождения и выкармливания потомства, новых спариваний, отдыха и начала линьки. Если лед держится меньше по времени, чем обычно, это может привести к неполному выкармливанию детенышей и недостатку отдыха у животных. Слабый лед может чаще ломаться, что приводит к разлучению пары мать—детеныш. Малое количество льда заставляет нерп больше скучиваться, то есть объединяться в плотные группы. Это может привести к широкой передаче различных заболеваний — как у человека в период пандемии, помните? Было важно держать дистанцию.

Массовая гибель нерп, которая случалась несколько раз в прошлом, приводят прежде всего к локальному падению численности популяции.

— Почему на острове Тонкий теперь меньше нерп, чем на других островах, вопреки прежним данным? Какие экологические или антропогенные факторы могли привести к такому перераспределению?

— Скорее всего, говорить о перераспределении нерп не приходится. Вряд ли на острове Тонкий стало меньше нерп: раньше регулярные наблюдения на других островах просто не проводились.

— Какие меры могли бы снизить беспокойство нерп со стороны туристов и судоходства? Эффективны ли существующие ограничения?

— Наши наблюдения на островах показывают, что наибольшее беспокойство нерпам причиняют лодки и суда, которые своим шумом спугивают тюленей с залежек. Чаще всего это проплывающие мимо люди — не туристические группы, которые организованно приезжают на архипелаг. Необходимо повышать осведомленность населения, чтобы при движении рядом с островами они снижали скорость и шум мотора.

Туристическая деятельность на островах проходит под строгим контролем сотрудников «Заповедного Подлеморья» и, судя по нашим наблюдениям, большого беспокойства нерпам не причиняет. На острове Тонкий обустроена специальная стена, из-за которой туристы наблюдают за тюленями, оставаясь незаметными для животных.

— Как частные фонды (например, фонд «Озеро Байкал») способствуют сохранению нерп?

— Для того чтобы сохранять — надо изучать. В 2018 году фонд «Озеро Байкал» инициировал создание программы исследований байкальской нерпы и среды ее обитания и с тех пор является постоянным партнером программы при поддержке фонда «Мир вокруг тебя» компании Siberian Wellness и других частных доноров. Кроме того, фонд проводит огромную просветительскую работу с населением: в 2019 году провел большую кампанию «Год байкальской нерпы» с выездами в школы и созданием онлайн-урока по нерпе. Также фонд работает и со взрослой аудиторией — при его поддержке появляются публикации о бережном отношении к животному, а в этом году удалось снять первый в России научно-популярный фильм о байкальской нерпе «Нерпа и человек», где мы выступили приглашенными экспертами—героями фильма. Но главное — фонд привлекает недостающие ресурсы для исследования тюленя и делает это на регулярной основе.

— Какие еще угрозы кроме туризма могут влиять на популяцию байкальской нерпы?

— Наиболее сильно изменение климата. Как я говорила выше, лед критически важен для байкальской нерпы. А в последние годы мы наблюдаем сокращение длительности существования ледового покрова и степени развития льда. Зимой 2024–2025 года это было особенно заметно: зима во многих регионах России была теплой и малоснежной, а на Байкале выезд машин на лед был разрешен рекордно короткое время. Локальны ли такие изменения или это тенденция — покажет время.

Загрязнение воды тоже оказывает существенное влияние. Нерпа замыкает пищевые цепочки Байкала, является потребителем высшего порядка. Поэтому, если загрязняющие вещества попадают в экосистему озера, они будут накапливаться при продвижении по пищевой цепочке и нерпа накопит наибольшее их количество.

— Какие новые технологии помимо дронов могли бы улучшить мониторинг нерп?

— В настоящее время в открытом доступе отсутствуют расшифрованные карты ледового покрова Байкала. Такие карты есть для Арктики и Антарктики, но их нет для внутренних водоемов России. Существуют спутниковые снимки, но, чтобы определять по ним характеристики льда, например его тип, сплоченность, нужны узкоспециализированные эксперты, которых, к сожалению, нет в нашей команде.

Хорошо было бы ставить на животных более усовершенствованные спутниковые передатчики, которые измеряют глубину погружений, процент времени, которое нерпа проводит в воде и над водой. Но в России пока таких не производят.

— Почему программа рассчитана именно на 2020–2025 годы? Будет ли она продолжена и какие ключевые вопросы останутся нерешенными?

— Любой программе лучше не быть бесконечной по времени: нужны конкретные сроки, к которым будут оценены полученные результаты и скорректированы дальнейшие шаги. Конечно же, мы планируем продолжить работы по программе и сформировать новую, на 2026–2031 год, с учетом тех вопросов, которые останутся нерешенными по результатам экспедиции 2025 года.

— Как данные этой экспедиции могут повлиять на природоохранные решения на государственном уровне?

— Природоохранные структуры регулярно обращаются к ученым по конкретным вопросам. Например, в 2024 году, когда встал вопрос о необходимости промышленного отстрела нерп, на базе Института проблем экологии и эволюции РАН имени А. Н. Северцова было проведено совместное заседание научного совета РАН по проблемам экологии биологических систем и научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал, где все специалисты по байкальской нерпе высказали свое мнение по этому вопросу и сформировали резолюцию, рекомендуя отказаться от данной идеи.

В 2025 году мы планируем продолжить исследование туристического воздействия на байкальских нерп. Результатом изысканий должна стать разработка специальных правил для туристов — о том, как наблюдать за байкальской нерпой корректно и комфортно. Эту задачу мы намерены реализовать совместно с экспертами из Федерального государственного бюджетного учреждения «Заповедное Подлеморье» при поддержке фонда «Озеро Байкал».

Мария Грибова