«Санкции не изменили желание обеих сторон искать возможности для сотрудничества»

Эмир Катара Тамим бен Хамад Аль Тани 17 апреля посетил Москву, где встретился с президентом России Владимиром Путиным. Российский лидер назвал визит катарской делегации «содержательным» и «полезным для развития межгосударственных связей». По следам визита официальный представитель МИД Катара Маджид бен Мухаммед аль-Ансари в подробностях рассказал корреспондентам “Ъ” Анастасии Домбицкой и Нилу Кербелову о посреднической роли Дохи в геополитических конфликтах, о своем видении ситуации на Ближнем Востоке, а также о том, как в Катаре оценивают двусторонние отношения с Россией.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Одной из тем переговоров России и Катара на высшем уровне стало украинское урегулирование, в котором Доха принимала посреднические усилия, особенно в вопросе воссоединения детей с их родителями. Повлиял ли как-то на посредническую роль Катара нынешний переговорный процесс по украинскому урегулированию? И готов ли Катар стать площадкой для новых раундов переговоров?

— Катар последовательно позиционирует себя как нейтральную сторону, ориентированную прежде всего на гуманитарную деятельность. Наше участие в украинском урегулировании — особенно в том, что касается вопроса воссоединения семей,— определяется нашей приверженностью международному гуманитарному праву и принципу защиты гражданского населения, в частности детей. Мы тихо и конструктивно работали над тем, чтобы помочь семьям воссоединиться, и продолжаем прилагать усилия в этом направлении. Для нас это не просто дипломатическая деятельность, а моральный долг.

Мы внимательно наблюдаем за переговорным процессом между США и Россией и приветствуем все дипломатические пути решения, которые могли бы помочь снизить напряженность и добиться мира.

Если наш посреднический опыт или наша переговорная платформа когда-либо будут полезны сторонам, Катар всегда готов способствовать переговорам.

Но это возможно лишь в том случае, если будет соответствующий запрос со стороны участников процесса. Мы не навязываем свои услуги. Мы всегда предлагаем возможности для решения проблем, а не принуждаем к тому, чтобы ими пользовались. Как уже было сказано ранее, мы лишь посредники, а не действующие лица во всех этих процессах.

— Российско-американские переговоры касаются в том числе ослабления санкционного давления на Россию. Может ли это открыть какие-то перспективы и для российско-катарского сотрудничества в экономической сфере? Насколько Катар в принципе сдерживали санкционные барьеры в вопросе взаимодействия с РФ?

— Мы живем во времена сложных геополитических вызовов. Катар в своей политике ориентируется на принципы баланса и диалога. Наше экономическое взаимодействие с Россией определяется не политическим раскладом, а взаимными интересами.

В самом деле международные санкции являются фактором, который определяет операционные аспекты этого сотрудничества. Однако они не изменили основополагающее желание обеих сторон искать взаимовыгодные возможности для сотрудничества. Мы видим большой потенциал для расширения сотрудничества в области энергетики, логистики и сельского хозяйства в том случае, если санкции (против России.— “Ъ”) будут сняты или модифицированы.

— Россия и Катар заключили соглашение о создании новой двусторонней инвестиционной платформы на $2 млрд. На какие задачи она ориентирована?

— Инвестиционная платформа — один из примеров наших широких совместных усилий по диверсификации экономических связей между двумя странами. Она предполагает развитие таких стратегических секторов, как логистика, продовольственная безопасность, высокотехнологичное производство, инфраструктура, а в перспективе еще и технологического сектора.

Отличительной чертой этой платформы является ее нацеленность на долгосрочное партнерство. Краткосрочная выгода — не наш приоритет. Обе стороны привержены развитию проектов, которые будут способствовать реализации национальных стратегий развития, созданию рабочих мест, укреплению устойчивости в условиях турбулентности мировой экономики. Откровенно говоря, это экономические отношения, которые приносят пользу всем участникам.

— В 2023 году в России вступил в силу закон, который позволил запустить в экспериментальном формате «исламские финансы» в сфере российского банкинга. Насколько активно сейчас прорабатываются сделки между РФ и Катаром по этой линии?

— Мы с интересом следили за изменениями в российском законодательстве, направленными на разрешение исламского финансирования. Мы видим в этом возможность для расширения финансового взаимодействия. В Катаре расположены одни из главных региональных институтов в сфере исламского банкинга, и сейчас ведется активный диалог о том, как стороны могут обмениваться опытом в этой сфере. Речь ведется в том числе о разработке собственных инструментов и запуске пилотных проектов. Процесс еще только начинается, однако намерения сотрудничать есть у обеих сторон.

Мы считаем, что исламские финансы могут многое предложить с точки зрения этичного инвестирования, доступности финансовых услуг, а также устойчивого развития. Хотелось бы отметить, что мы были воодушевлены открытостью, которую наблюдали во время обсуждений с российскими коллегами этого вопроса.

— Катар — один из крупнейших экспортеров сжиженного природного газа в мире. Между тем и Россия активно наращивает производство и экспорт СПГ. Не рассматривают ли в Катаре нашу страну как конкурента? Или катарские и российские интересы в этом вопросе не особо пересекаются?

— Представление о конкуренции на энергетическом рынке часто преувеличивается — и, как мне кажется, иногда аналитики намеренно пытаются создать конфликтную ситуацию. Мировой спрос на СПГ растет, и Катар, и Россия могут сыграть важную роль на этом рынке. Мы рассматриваем это как пространство для координации, а не конфронтации. У нас разные подходы, рынки и стратегии, но есть пространство для диалога особенно на таких форумах, как Форум стран-экспортеров газа, где мы работаем бок о бок.

Основное внимание должно быть уделено обеспечению энергетической безопасности, надежности поставок и ответственной экологической деятельности. Катар продолжает инвестировать в расширение своих мощностей по производству СПГ.

— Учитывая российский опыт в сфере сельского хозяйства, Россия могла бы потенциально сыграть роль в обеспечении продовольственной безопасности Катара. Обсуждается ли сотрудничество с РФ в этой области? Какая конкретно продукция российских поставщиков могла бы заинтересовать Доху?

— Продовольственная безопасность — наш национальный приоритет, и мы работаем над укреплением наших цепочек поставок с помощью надежных партнерских отношений. Россия является крупным производителем сельскохозяйственной продукции, и, конечно, мы анализировали, как наши экономики могли бы дополнять друг друга в этой области.

Активно обсуждается создание цепочек поставок зерновых, молочных продуктов и мяса, а также долгосрочное сотрудничество в области сельскохозяйственных технологий и логистики. Речь идет не только об импорте товаров, но и о построении стабильной и безопасной цепочки поставок, способной противостоять глобальным потрясениям. Диалог продолжается, и мы с оптимизмом смотрим на то, что нас ждет впереди, особенно с учетом взаимодополняющего характера наших экономик в этом секторе.

— Долгое время позиции России и Катара существенно расходились по сирийскому вопросу: Доха была непримиримым оппонентом правительства Башара Асада и до последнего отказывалась выстраивать с ним отношения. Насколько смена власти в Дамаске 8 декабря 2024 года сблизила позиции России и Катара? Как Катар относится к сохранению российских баз в Сирии?

— Позиция Катара по Сирии всегда основывалась на поддержке политического решения, отражающего законные чаяния сирийского народа. Этот принцип не изменился. Изменились политические реалии на земле. События декабря 2024 года изменили динамику в Дамаске и в регионе в целом. Мы внимательно изучаем, как это может повлиять на региональную стабильность и наши собственные интересы. Мы поддерживаем контакты с международными партнерами и самими сирийцами, чтобы оценить дальнейшие шаги.

Что касается иностранного военного присутствия, то в Катаре исходят из того, что любое соглашение должно основываться на принципе суверенитета Сирии и на принципе законности. В конечном счете сирийцы должны решать этот вопрос в рамках всеобъемлющего политического процесса, а не под диктовку извне.

Позвольте мне быть откровенным: мы не можем поддерживать навязанные решения, которые игнорируют голос сирийского народа.

— На Ближнем Востоке в последние месяцы нарастает напряжение и вокруг Ирана. США и Израиль не раз публично угрожали нанести удар по иранской ядерной инфраструктуре, если Тегеран откажется от сделки. Какую позицию в случае военной эскалации в Иране займет Катар, на территории которого расположена одна из крупнейших американских военных баз «Аль-Удейд»?

— Любая потенциальная военная конфронтация в регионе вызывает у нас крайнюю озабоченность. Мы привержены деэскалации и диалогу. Мы четко заявили, что военное разрешение конфронтации с Ираном было бы катастрофой не только для Ирана, но и для всего региона. Наша позиция неизменна: дипломатия должна восторжествовать. Катар поддерживает открытые каналы связи со всеми сторонами, и мы продолжаем призывать к сдержанности. Нашим приоритетом является стабильность для Катара и для региона в целом — региона, который, позвольте мне напомнить всем, мы все называем своим домом.

— Отдельный фактор напряженности на Ближнем Востоке создает ситуация вокруг сектора Газа, в которой Катар с самого начала конфликта был важным посредником. В последние месяцы США и Израиль активно продвигают план по расселению жителей Газы в третьи страны. Как Доха смотрит на эту инициативу, которая, по мнению главы Белого дома Дональда Трампа, должна финансироваться в том числе за счет стран Персидского залива?

— Катар активно оказывал посреднические усилия в Газе, поскольку мы считаем, что диалог и гуманитарное взаимодействие необходимы. Ситуация остается тяжелой. Мы сосредоточены на доставке помощи, обеспечении режима прекращения огня и работе над политическими решениями на долгосрочную перспективу. Мы решительно отвергаем любые предложения, которые предполагают принудительное перемещение или переселение палестинцев за пределы их родины. Это не решение — это нарушение международного права и прав палестинцев.

Идея о том, что страны региона должны принять или профинансировать такую схему, не только нереалистична, но и несправедлива. Путь вперед должен основываться на справедливости, а не на выгодах, и я хочу внести ясность: Катар никогда не поддержит политику, которая лишает палестинцев их основополагающих прав.

— В текущих обстоятельствах, если учесть активную посредническую роль Катара в ситуации вокруг Газы, возможна ли нормализация отношений между Израилем и Катаром?

— В настоящее время все наше внимание сосредоточено на секторе Газа — на облегчении страданий и попытках найти политическое решение проблемы. Речи о нормализации сейчас не идет — и, честно говоря, было бы неуместно обсуждать это, пока мирные жители продолжают страдать.

Позиция Катара остается неизменной: нормализация должна последовать за справедливым решением палестинской проблемы.

Это означает решение о создании двух государств, основанное на международном праве и Арабской мирной инициативе. Без этого не будет устойчивости. Пока этого не произойдет, нашим приоритетом будут оставаться посредничество, гуманитарная поддержка и стремление к прекращению насилия — это принципы, которыми мы не намерены жертвовать.

Интервью взяли Анастасия Домбицкая и Нил Кербелов