Вчера в Люксембурге президент России Владимир Путин снова, как и накануне в Австрии, отбивался от атак западных журналистов, обвинявших его в отсутствии демократии в России. Причем вчера господин Путин не вытерпел и, по мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, перешел в решительное контрнаступление.
На церемонию официальной встречи во дворце великого герцога Анри и герцогини Марии Терезы маршем через весь город прошла вся армия Люксембурга, то есть сотен пять солдат. В авангарде шагала самая боевая ее часть — сводный оркестр, который сеял панику среди мирных граждан Люксембурга своей громкой музыкой.
Граждане недоуменно выглядывали из окон и, увидев, что происходит, по-моему, сильно пугались. "Неужто война?" — было написано на их лицах. Впрочем, Люксембургу не привыкать отправлять своих сынов на войну. Страна — член НАТО, и ее солдаты служат и в Африке, и в Афганистане, и в Ираке.
Ну, видимо, поняв, что на этот раз войска, войдя в город, движутся ко дворцу герцога в парадной форме, граждане светлели лицами и спешили на тротуары, чтобы успеть махнуть воинам рукой или даже платочком (дворец был на осадном положении, из окон соседних зданий торчали стволы снайперских винтовок, а их счастливые обладатели позировали прохожим и фотокорреспондентам с трогательно виноватыми лицами).
При мне двое таких людей, немолодая пара, выбежали на тротуар и долго еще провожали глазами люксембургскую армию. Потом мужчина вдруг встрепенулся и сказал по-русски:
— Маруся, ты слышишь русскую речь?!
— Да,— она прислушалась к разговору прохожих, сотрудников протокола российского президента, и вздохнула:-- Да, где нас только нет...
Нас между тем уже не было в Австрии, где Владимир Путин согласился дать интервью опальным австрийским тележурналистам — и после этого с облегчением уехал от них в объятия премьер-министра Люксембурга, легендарного господина Юнкера, хранителя классических европейских ценностей, убедившего свой народ проголосовать за европейскую конституцию, но не убедившего сделать то же самое всю остальную Европу.
Господин Путин действительно обнимался с Жан-Клодом Юнкером как с родным на церемонии официальной встречи, которая от этого свою официальность как-то утратила.
Господин Юнкер остался едва ли не единственным европейским политиком, для которого господин Путин является близким человеком и который вообще всем давно уже все доказал и не считает нужным бороться ни с какими вызовами. Это господин Юнкер в свое время предложил господину Путину достойно встретить 300-летие Санкт-Петербурга и даже пообещал ему, что, если тот в чем-то еще сомневается, то может быть спокойным: европейские лидеры, которых господин Юнкер знает в лицо (то есть все они без исключения), приедут в Петербург, хотят они этого или нет. И они приехали.
После этого в Люксембурге Владимир Путин возложил венок к могиле павших во второй мировой войне. Возле могилы стояли российские и люксембургские ветераны. Президенту России дали саблю, которую он в соответствии с ритуалом, придуманным отнюдь не "Газпромом", подержал над Вечным огнем и раскалил ее докрасна на газу, после чего передал организаторам церемонии.
В это же время глава "Газпрома" Алексей Миллер подписывал с люксембургскими коллегами и с компанией Coter соглашение на €400 млн о создании совместного предприятия для строительства парогазовой электростанции (см. вчерашний номер Ъ). Из пояснений пресс-секретаря "Газпрома" Сергея Куприянова, которые он давал всем желающим (в том числе, по-моему, и прохожим люксембуржцам) под звуки оркестра, покидавшего улицу перед герцогским дворцом с такой же помпой, с какой и появился здесь, следовало: "Мы сами для себя создаем потребителя нашей продукции". Речь идет, собственно, о совместном предприятии, которое будет продавать электроэнергию так же, как и его акционеры. Сколько энергии будет продавать СП, а сколько — акционеры, станет ясно, когда будут известны объемы законтрактованного Люксембургом российского газа.
— Наши отношения в принципе хорошие,— подтвердил господин Юнкер после беседы с господином Путиным, которая продолжалась два часа вместо запланированного одного.— Но я провинциал, я пытаюсь ориентироваться на общую ситуацию...
Господину Юнкеру доставляло удовольствие кокетничать с журналистами.
— Между Россией и ЕС есть расхождения,— продолжил он,— которые касаются проблемы прав человека... Правда, отношения России и Люксембурга хороши, и вряд ли это будет зависеть от других факторов.
Господин Путин очень легко согласился с этим утверждением.
— Об этом свидетельствует подписанное сегодня... Подписали? — переспросил он сидевшего в первом ряду главу "Газпрома" Алексея Миллера.
Тот обнадеживающе кивнул.
— Свидетельствует подписанное соглашение между "Газпромом" и австрийской компанией о создании совместного предприятия и строительстве электростанции...
Господин Путин, как и в Австрии, получил вопрос о размещении элементов американской системы ПРО в Европе. На этот раз он трагически разнообразил свой ответ:
— Американские коллеги говорят, что это нужно европейцам. Мы спрашиваем американских коллег: "Европейцы вас об этом просили?" Ответа нет. Хотя я думаю, что при том характере отношений, который сложился у них с европейскими коллегами, они такую просьбу могут получить. Ну так хоть попросили бы сначала. А то совсем как-то некрасиво получается.
Господин Юнкер, не собиравшийся на этой пресс-конференции, похоже, афишировать свои особые симпатии к господину Путину (это было, похоже, не в его интересах), неожиданно предупредил:
— К России нужно относиться серьезно и не играть с огнем.
То есть у него, в отличие от господина Путина, были другие аргументы в пользу сотрудничества с Россией. Эти аргументы, впрочем, не изменились с советского времени.
Когда западные журналисты в очередной раз упрекнули господина Путина в острой нехватке демократии в России, он наконец завелся и рассказал, что "цель такого рода утверждений — сделать Россию более податливой: по ПРО, по Косово... Одно дело — сильная страна, с полноценной демократией, а другое — какая-то там ущемленная в правах. И можно не учитывать ее мнения по этим вопросам. Просто очень мало осталось инструментов влияния на Россию, которая стала независимой и в военном отношении, и в экономическом..."
Владимир Путин набрал в легкие побольше воздуха и продолжил:
— И в западных странах много аналогичных проблем... Россия даже в условиях, по сути, гражданской войны на Кавказе (господин Путин сгоряча назвал вещи своими именами.— А. К.) отменила смертную казнь, а в США и Японии она применяется. Но никто же не говорит об исключении их из "восьмерки"... Надо договориться об общих критериях. А так языком молоть каждый может.
И он со светлой улыбкой посмотрел на сидевшую во втором ряду журналистку, которая задала этот вопрос. Она-то начала его с того, что "Рим, конечно, не сразу строился, и когда же в России наконец будет демократия?", и господин Путин об этом не забыл:
— А если говорить о современной римской империи, то это уж во всяком случае — не Российская Федерация.
Господин Юнкер, на которого речь президента России произвела, по-моему, сильное впечатление, тут же предложил ввести российского министра финансов в "восьмерку" (сейчас эти заседания проходят без участия России).
Следующий вопрос был экономический: господина Путина спросили, действительно ли он считает, что российский фондовый рынок можно поддержать за счет средств резервного фонда.
— Никто не собирается поддерживать фондовый рынок за счет средств стабилизационного фонда,— заявил Владимир Путин.— Тех, кто думает, что мы собираемся создавать экономику мыльного пузыря, должен разочаровать. Речь идет о возможности использовать средства Пенсионного фонда, институтов развития, но и то аккуратно, чтобы не перенаполнить рынок избыточной денежной массой.
Напоследок господа Путин и Юнкер поговорили об оттоке русского капитала из Люксембурга. Президент России считает, что они в свое время "нашли место в Люксембурге" и теперь возвращаются, "и с каждой операции люксембургские банки получают прибыль, налоги платятся в бюджет..."
Господина Юнкера задело то, о чем все подумали в этот момент: а почему, собственно говоря, российские капиталы в самое сомнительное в новейшей российской истории время оказались в Люксембурге в таком количестве? И премьер-министр Люксембурга решил ответить:
— Некоторые считают, что у нас есть преимущества, которых нет в других странах: налоговые льготы, легкие схемы и т. д. Ну, было что-то подобное, но десятки лет назад... А сегодня успех состоит в опыте наших финансистов! Они очень хорошо умеют рассчитывать экономические риски!
Отвечая на этот вопрос, господин Юнкер, на мой взгляд, подставился еще больше и продемонстрировал таким образом, что политические риски он умеет рассчитывать не так хорошо, как люксембургские финансисты — экономические.