25 лет назад, в июне 1982 года, была закончена работа над книгой "Сказки и легенды ингушей и чеченцев", которая вызвала скандал в Чечено-Ингушской АССР. Случаи национальных трений и обособлений с участием литературы и истории исследовал обозреватель "Власти" Евгений Жирнов.
"Чеченцы — потомки ингушей либо наоборот"
В советские времена, как и в до- и послесоветские, на Кавказе не было ничего тайного, что женщины не сделали бы явным. И вряд ли кто-нибудь станет спорить с тем, что в способности к сверхскоростному распространению слухов кто-либо мог сравниться с жительницами Чечено-Ингушетии. Знакомый секретарь райкома жаловался мне на жену: "Учишь ее, учишь, никакой пользы. Ей рот зашить или себе, слушай, не знаю. Приедешь домой, что-то нечаянно скажешь, а она уже с соседкой гал-гал делает, языком чешет. Та бежит к следующей. А через час-два весь район уже все знает".
Этой особенностью в 1960-1970-е годы пользовались власти в моменты обострения ситуации в республике. Как только возникало недовольство чеченцев или ингушей, появлялись слухи, что в Грозном и районах республики исчезло несколько чеченских или ингушских семей. Дома, мол, стоят, вещи на месте, а внутри пусто, никого нет, и никто не знает, где они. Ночью приехали люди на машинах и всех, даже маленьких детей увезли. Якобы это начало нового выселения в Сибирь и Среднюю Азию. Где и кто исчез, распространительницы слухов, естественно, не знали. Но святая вера в то, что злобная Москва может сотворить все, что угодно, гасила всплески недовольства на корню. Правда, со временем этот прием утратил свою эффективность. Но слухи по Грозному и его окрестностям распространялись с прежней регулярностью и скоростью. И нередко все, о чем галдели женщины, оказывалось не лишенным оснований.
В 1983 году ингушская девушка, родственница начальника милиции Назрановского района, рассказала коллегам в Чечено-Ингушском госуниверситете, что в Грозный привезли новую книгу сказок, но обком запретил ее продавать, и все книги порежут, отправят в макулатуру или сожгут. Преподаватели и студенты бросились по книжным магазинам, но никакой книги сказок в них не было, а продавцы и заведующие, говоря, что такой книги они не получали, стыдливо отводили глаза. Повезло только одному книжному спекулянту. Его постоянный поставщик торговал в маленьком киоске у входа на центральный грозненский рынок, мог снабжать нужных людей в "Книготорге" дефицитом с рынка и потому получал с базы книги раньше других. Припрятанные еще до распоряжения об изъятии сказки он продал впятеро дороже.
Даже первый взгляд на обложку многое объяснял. Книга называлась "Сказки и легенды ингушей и чеченцев". Это само себе было скандалом в Чечено-Ингушской АССР, где более многочисленные чеченцы во всех документах писались раньше ингушей. Но куда интереснее было содержание. Большинство сказок и легенд были записаны на ингушском языке, из чего читатель, не знакомый со спецификой республики, мог сделать вывод о том, что ингуши — нация, имеющая куда более глубокие культурные и исторические корни, чем чеченцы. А в предисловии составитель сборника — ингуш А. О. Мальсагов — после уверений в том, что чеченцы и ингуши — братские родственные народы, описывал легенды о происхождении этих народов: "В других преданиях говорится о том, что чеченцы — потомки ингушей либо наоборот".
Это был уже форменный скандал. А чем заканчиваются такого рода публикации, в партаппарате хорошо знали. Ведь именно партийные чиновники на Кавказе с середины 1960-х использовали историю и литературу в собственных политических играх.
"Разногласия прорываются наружу в уродливой форме"
Нужда в опоре на прошлое возникла у кавказских партийных вождей после смещения Хрущева. Именно тогда региональные вожди впервые после сталинских репрессий почувствовали себя самостоятельными политическими фигурами, от которых зависело быть или не быть "дорогому Никите Сергеевичу" дальше первым секретарем. От их голосов зависело и то, кто займет освободившееся место. Однако одновременно возникало и опасение, что Брежнев со временем захочет избавиться от тех, кто помог ему прийти к власти. В этой ситуации вполне естественно было опереться на подведомственные народы, сыграть на их исконной нелюбви к русским колонизаторам и недругам-соседям и стать, пусть и не вполне формально, во главе национального движения. Ведь популярного в массах первого секретаря республиканского ЦК снять куда труднее, чем опостылевшего всей стране Хрущева.
При поддержке местных ЦК давние споры азербайджанских, армянских и грузинских ученых вокруг истории Закавказья в ближайшие же годы переросли в откровенные стычки. В представленной в ЦК КПСС записке Семена Гершберга, по поручению комитета по печати при Совмине СССР проехавшего в 1967 году по закавказским республикам, говорилось:
"В общем-то давно известны разногласия между учеными Армении, Грузии и Азербайджана в оценке ряда существенных исторических явлений. Но эти разногласия не разрешаются в течение многих лет, и хотя загоняются вглубь, они временами прорываются наружу, и притом в уродливой форме. Как мне рассказывали сотрудники Грузинской энциклопедии, несколько лет назад была попытка совместной работы над атласами Грузии и Армении. Договориться не удалось. Тогда в Армении был издан свой атлас, а затем свой — в Грузии. Оба атласа содержат исторические карты. При этом составители атласа каждой из республик явно проявили тенденцию подбора карт по тем периодам, которые наиболее "выгодны".
В грузинском атласе на карте "Грузия во второй половине I тысячелетия до н. э." границы Иберии в III веке до нашей эры включают на юго-западе все течение р. Чорох, населенный пункт Испир, на юге протягиваются до р. Аракс. В армянском атласе "Армения в III-I веках до н. э." границы III-II веков до нашей эры даны таким образом, что эти территории — вне Иберии. На карте грузинского атласа заштрихована большая территория как "территории, заселенные грузинскими племенами, не вошедшие в пределы грузинских царств". А в армянском атласе на этой территории надпись — Малая Армения. В грузинском атласе глухо сказано об отходе территории от Иберии "к соседним государствам во II-I вв. до н. э.", без указания, что отошли они к Великой Армении... В грузинском атласе на карте "Грузия в I-IV веках" граница Иберии на первую половину II века доходит на юго-востоке до оз. Севан (Гелама), а в армянском атласе на карте "Армения в I-IV веках" государственные границы даны по договору 62 года и граница между Великой Арменией и Иберией проходит почти рядом с Тбилиси. На карте не показаны территории, отошедшие к концу IV века от Армении к Иберии. В грузинском атласе на карте "Грузия в IX-X веках" показана территория Кахетинского хорепископства, достигающая почти оз. Севан. В армянском атласе на карте "Армения на рубеже X-XI веков" этот район входит в царство армянских Багратидов. В грузинском атласе на вышеупомянутой карте указано Лоре-Тамирское армяно-грузинское царство конца X века. В армянском атласе эта территория показывается как армянское царство, зависимое от Анийских Багратидов.
Это только отдельные примеры, и я не компетентен судить о существе расхождений. Но, судя по словам ответственного секретаря Грузинской энциклопедии тов. Жоржолиани, в Грузии возмущены некоторыми картами армянского атласа. Секретарь ЦК КП Азербайджана тов. Курбанов мне сказал: "И в Азербайджане возмущались этим атласом. От него веет духом Великой Армении"".
"Во всех случаях статья о Грузии больше, чем статья об Азербайджане"
Но главной заботой руководства комитета по печати был предполагавшийся выпуск в Азербайджане, Армении и Грузии национальных энциклопедий. В Москве предполагали, что эти многотомные издания станут собранием текстов с националистической окраской. И, как показывал доклад Гершберга, не ошиблись:
"Когда я спрашивал, делаются ли попытки решать неясные или спорные вопросы совместно с учеными разных республик, товарищи из азербайджанской энциклопедии мне говорили: "Эти вопросы надо решать на партийном уровне, ученые сами не договорятся".
Я ставил вопрос и перед грузинскими, и перед азербайджанскими товарищами, как они намерены освещать спорные вопросы в своих энциклопедиях. Мне отвечали: "Будем освещать каждый по-своему"".
Гершберг писал, что в таких условиях выход энциклопедий станет "поводом к обострению национальных противоречий". А в качестве доказательства своей правоты приводил примеры претензий, предъявляемых в республиках к Большой и Малой советским энциклопедиям, вышедшим в Москве.
"Некоторые сотрудники Грузинской энциклопедии,— писал Гершберг,— подвергли резкой критике наши статьи о Багратидах. К сожалению, есть основания для критики.
Во втором издании БСЭ статья "Багратиды армянские (Багратуни)" имеет следующую дефиницию: древнейшая аристократическая фамилия в Армении. Значит, Багратиды — армяне. О грузинах упоминания нет. В МСЭ одноименная статья дает уже упоминание о грузинах. Дефиниция гласит: "Древняя аристократическая фамилия в Армении, родственная грузинским Багратионам". В Советской исторической энциклопедии дефиниция: "Древний влиятельный княжеский род в Армении". Опять нет упоминания о грузинах. В трехтомном "Энциклопедическом словаре" нет статьи "Багратиды армянские", а есть статья "Багратиды (Багратуни) — царская династия в Армении (IX-XI вв.) и Грузии (IX-XIX вв.)". Здесь как будто найдено решение: у армян свои Багратиды, у грузин — свои. Но вот выходит двухтомный энциклопедический словарь. В нем Багратиды (Багратуни) поясняются как "царская династия в Армении". А в статье "Багратионы грузинские" сказано, что это "цари из династии Багратидов". Стало быть, армянская ветвь на грузинском троне. Некоторые товарищи из Грузинской энциклопедии объясняют эту качку то усиливающимся, то ослабляющимся влиянием армянских историков на редакторов издательства "Советская энциклопедия"".
Закавказские ученые скрупулезно подсчитывали и сравнивали, сколько печатных знаков в общесоюзных энциклопедиях выделено выдающимся литераторам прошлого — грузинскому Шота Руставели, азербайджанскому Низами Гянджеви и армянскому Хачатуру Абовяну. Гершберг докладывал:
"И в Тбилиси и в Баку критике подвергался наш подход к оценке великих деятелей культуры. Во втором издании БСЭ статья "Руставели" имела 10 300 знаков, статья "Низами" — 7 300 знаков, статья "Абовян" — 7 000 знаков. В МСЭ статье "Руставели" отведено 2 500 знаков, "Низами" — 1 450 знаков, "Абовян" — 1 500 знаков. Азербайджанские энциклопедисты считают несправедливым, что о Низами напечатано меньше, чем о Руставели, тогда как Низами — "фигура крупнее, чем Руставели". С обидой говорили о том, что почти одинаковы размеры статей "Низами" и "Абовян", ибо "Низами несравненно крупнее Абовяна". В проектах словника третьего издания БСЭ статье "Руставели" намечено 7 000 знаков, а статье "Низами" — 8 000 знаков. Это удовлетворяет азербайджанских энциклопедистов и в то же время вызывает удивление у грузинских".
Но самую болезненную реакцию, особенно в Баку, вызывал подсчет знаков в статьях о республиках.
"Азербайджанские товарищи,— констатировал Гершберг,— обращают внимание на то, что во всех случаях статья о Грузии больше, чем статья об Азербайджане. Они считают это несправедливым, ссылаясь на то, что: 1) история Грузии не древнее, чем история Азербайджана; 2) история революционного движения в Азербайджане богаче, чем в Грузии; 3) в экономическом отношении Азербайджан более развит, чем Грузия. Приводится еще один довод. В Конституции СССР Грузия упоминается выше Азербайджана, поскольку ранее она по населению превосходила Азербайджан (так, в 1959 году в Грузии было 4 млн населения, а в Азербайджане только 3,7 млн.). Однако в последние годы Азербайджан превзошел Грузию по числу жителей (в 1966 году в Грузии было 4,6 млн населения, а в Азербайджане — 4,7 млн.). Стало быть, говорят азербайджанцы, "и по формальному признаку статья об Азербайджане имеет право на больший объем, чем статья о Грузии"".
Однако никакой реакции на записку в ЦК не последовало. Скорее всего, из-за продолжавшейся в Кремле борьбы за власть и влияние Брежнев не стал портить отношения с закавказскими руководителями из-за количества значков в энциклопедиях. Спохватились в Москве лишь в следующем году, когда первые тома азербайджанской, армянской и грузинской энциклопедий увидели свет. Не реагировать на вопиющие расхождения в описании истории Закавказья было уже невозможно. И потому ЦК КПСС порекомендовал республиканским ЦК по возможности обходить острые исторические углы. В каждой республике считали, что это указание — результат происков соседей. В Баку, например, винили во всем армян, но, проглотив обиду, изъяли злополучный том у подписчиков. А вслед за тем нашли мудрое коммерческое решение. Если нельзя писать об истории, то нужно больше статей о современности. Так что энциклопедия превратилась в республиканский справочник "Кто есть кто", причем в число видных людей попадали не просто те, кто вносил вклад в экономику, науку и культуру республики, но те из них, чей вклад в благосостояние руководителей энциклопедии был не менее значительным.
Нужно признать, что реакция Москвы была слабой и запоздалой. Перевыпуск энциклопедий лишь обострил отношения между соседними республиками, чего, собственно, и добивалось их руководство. Обособление нарастало и в середине 1970-х годов — на границах между республиками появились милицейские посты, вскоре ставшие своеобразной таможней.
Но, как оказалось, с помощью тех же историко-литературных методов стали обособляться автономии внутри закавказских республик — в первую очередь Абхазия и Нагорный Карабах. То же самое происходило и в Чечено-Ингушетии. Исчезновение "Сказок и легенд ингушей и чеченцев" только подогрело настроения. И уже три-четыре года спустя на большом заседании научной и культурной общественности республики звучала следующая речь: "Клянусь жизнью, я — интернационалист,— говорил доцент-чеченец.— Но почему эти ингуши получают должности в руководстве республики только потому, что они ингуши?" В 1992 году республика распалась.
Может быть, обо всем этом не стоило и вспоминать, но очевидно, что нынешняя волна патриотизма в России имеет ту же цель — обособиться от Запада, недовольного нынешней российской правящей элитой и отсутствием возможности демократически ее сменить. Средство действительно надежное и проверенное. Вот только его использование может слишком далеко завести.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ В РУБРИКЕ АРХИВ
 "Одна мышка жила в башне, а другая — в горах""Власть" публикует несколько сказок из сборника "Сказки и легенды ингушей и чеченцев", ставшего жертвой перегибов интернациональной политики партии. После изъятия значительной части тиража книга стала библиографической редкостью, так что наши читатели получают редкую возможность познакомиться с нравами ингушских и чеченских (или, если угодно, наоборот) мышек, кошек и ворон, а также с тонкостями разделения труда в многодетной семье Жера-Бабы. Мышки-подружки(перевод с чеченского) С давних пор дружили две мышки, одна жила в башне, а другая — в горах. Но ни разу не были они в гостях друг у друга. Мышка, что жила в горах, имела и муку, и мясо, и толокно, и курдюк, а другая еле-еле сводила концы с концами. И вот жившая в горах пригласила мышку из башни к себе в гости. Хорошо ее приняла, накормила, одарила и домой проводила. Вскоре мышка из башни пригласила мышку с гор в гости. Увидев на своем дворе подружку, мышка-хозяйка поздоровалась с ней и стала расспрашивать о житье-бытье. В это время по двору проходила кошка. Мышка-гостья спрашивает: — Кто это? Почему у нее такие сверкающие глаза? — Это моя свекровь, ты обязательно обними ее,— ответила мышка-хозяйка. Бросилась мышка-гостья в объятия кошки, а та ее проглотила. Как Цаген воровал мясо у богача(перевод с ингушского) Цаген с двумя друзьями вознамерились украсть у одного богача мясо. Сломали они крышу амбара, и друзья посоветовали Цагену спуститься туда. Цаген спустился и на веревке подал им мешок мяса. Друзья договорились оставить Цагена в амбаре, как только получат второй мешок мяса. Услышал их разговор Цаген, сел в мешок и дал сигнал, чтобы поднимали. Схватили друзья два мешка и бросились бежать. За ними кинулись собаки богача. Рвут они мешки, достается и Цагену. Не выдержал он и крикнул: — Держите мешки выше, ослы вы этакие! Друзьям показалось, что это голос самого богача. Бросили они мешки и бежать, а собаки за ними. Цаген же взял мясо и спокойно отправился к своей жене. И Чолдарг станцевал(перевод с ингушского) Жил молодой человек по имени Чолдарг. Угрозами он заставлял танцевать каждого, кто бы ему ни встретился. Надоело это людям, и решили они проучить его. Встретив Чолдарга, люди направили на него ружья и сказали: — А ну-ка, покажи нам, как ты умеешь танцевать! — Вот теперь-то и я станцую,— сказал Чолдарг и пустился в пляс. С тех пор и пошла пословица: "Когда его заставили, и Чолдарг станцевал". Князь и Жера-Баба(перевод с ингушского) У Жера-Бабы умер муж, и осталась она с семью сыновьями. У них был только домик. Сыновья все время лежали в соломе, стеснялись выйти даже во двор — у них не было одежды. Жера-Баба работала на князя. Возвращаясь домой, она приносила сыновьям по комку толокна. Как-то раз Жера-Баба услышала, что сармак (дракон.— "Власть") украл дочь князя. Князь потерял покой и интерес к жизни, часто плакал, переживая за дочь. Вернулась Жера-Баба домой и спрашивает у младшего сына: — Есть ли в твоем теле хоть капля мужества? — Мужества у меня нет, но я смог бы пойти по следу, который в прошлом году оставил муравей. И у второго сына мать спросила: — Есть ли в тебе капля мужества? — Мужества у меня нет, но я смог бы незаметно для кобылы вытащить из ее чрева жеребенка. Спросила третьего. Тот ответил, что обгонит любого человека или зверя на земле. Когда она спросила о мужестве четвертого, тот ответил: — Мужества у меня нет, но я смог бы одной рукой схватить, а другой отбросить шестьдесят трех человек. Пятый сказал, что смог бы играть в поднебесье, шестой, что смог бы подпрыгнуть на сорок пять локтей в высоту и поймать любого в поднебесье. Спросила у седьмого, и тот ответил: — Мужества у меня нет, но я попал бы стрелой меж глаз того, кто спрячется в небесах. Тогда Жера-Баба спросила, не могли бы они отыскать дочь князя. Пошла она к князю и сказала, что ее сыновья готовы освободить его дочь. Князь обрадовался ее словам, дал ей семь рубашек, семь штанов, семь папах и еду. Пришла она с этими вещами и собрала сыновей в дорогу. По следу сармака пошел младший сын, который мог отыскать след прошлогоднего муравья. Пересекли они семь гор и за восьмой увидели спящего сармака, свернувшегося в кольцо. А в середине кольца сидела дочь князя. Второй брат, незаметно для кобылы вытаскивающий из ее чрева жеребенка, взял дочь князя. Третий, самый быстрый, увез ее. Проснулся через некоторое время сармак и бросился в погоню. Тогда четвертый брат, который одной рукой останавливал, а потом отбрасывал шестьдесят трех человек, схватил сармака и всадил его в землю так, что из земли торчали только морда и кончик хвоста. Девушка попросила семерых братьев одним ударом лишить сармака жизни. Только они ударили сармака, как тот вырвался из земли и вместе с дочерью князя взлетел на небо. Тогда пятый, который точно попадал в цель, пустил стрелу, попал меж глаз сармака и сбил его с небес. Не успел сармак долететь до земли, как шестой, подпрыгивающий на сорок пять локтей, подпрыгнул и вырвал из его пасти дочь князя. И возвратились сыновья Жера-Бабы с дочерью князя. Предложили девушке выбрать в женихи любого из семерых братьев, но ей все они нравились одинаково. Тогда люди обратились к вещему человеку. Он сказал, что девушка принадлежит тому, кто вытащил ее из круга сармака, то есть второму брату, который незаметно мог вытащить жеребенка из чрева кобылы. Князь отдал все свои богатства Жера-Бабе и ее сыновьям. Две вороны(перевод с чеченского) Жили-были две вороны. — Быстренько слетай и принеси воды для обеда,— сказала однажды старшая младшей. Слетала ворона за водой, налила ее в котел и поставила на огонь. — Полети-ка теперь и достань где-нибудь мяса,— приказала старшая младшей. Полетела младшая искать мясо к обеду. Летит она, летит и видит пахаря, который пашет землю. Села ворона на круп коня и стала рвать куски мяса. Увидев это, сметливый пахарь сказал: — Ты не клюй мясо с крупа, а клюй между ребер. Стала глупая ворона клевать мясо между ребер и, хотя и устала, ни единого кусочка не выклевала. И возвратилась ни с чем к старшей вороне. Обозленная ворона грозно спросила младшую: — Принесла мяса? — Нет, не принесла. — Тогда я обойдусь и твоим! Старшая ворона ударила младшую и бросила ее прямо в кипящий котел. Так старшая ворона съела младшую. |