Патриот в России больше, чем земляк, хотя переводится с греческого только так. Любовь к Родине превратилась из естественного чувства в политический инструмент и повод для самых разнообразных действий, в том числе довольно кровавых. "Власть" попыталась разобраться в мировом феномене патриотизма и его российских особенностях.
Большинство выступлений политических лидеров, особенно тех, которые впоследствии признаются историческими, объединяет одно: в них речь идет о патриотизме. Не то чтобы ораторы беспрестанно повторяли само это слово и разъясняли его смысл. Просто речи лидеров апеллируют к патриотическим чувствам слушателей: мол, мы не такие, как жители других стран, и этим гордимся. Мы были демократической страной (и даже символом демократии) — и ей навсегда останемся. Мы были тоталитарной страной (и даже символом тоталитаризма) — и в сохранении тоталитаризма наша сила. Говорится также о давних исторических традициях, процветающей национальной культуре и особом образе жизни.
Особую роль в речах лидеров играют заверения в твердой решимости любой ценой отстоять национальные интересы и защитить образ жизни своей страны от посягательств со стороны других стран, которые только и думают о том, как бы этот образ жизни разрушить, а национальные интересы и национальные чувства — грубо попрать. Непременно со ссылкой на тайное знание нравов других стран объясняется: эти страны уважают только силу, прежде всего военную, и презирают любую слабость. Поэтому для отстаивания национальных интересов необходимо объединить усилия всего народа и добиться очевидного военного превосходства. Но это превосходство, упаси Господь, не будет использовано для развязывания новой войны. Напротив, только добившись превосходства, можно предотвратить войну. Потому что только страна, которую представляет оратор и его слушатели, является по-настоящему мирной. Остальные страны являются скрытыми или даже открытыми агрессорами. Каждый оратор дает понять, что за мир его страна будет сражаться не в одиночку — она возглавит всех людей доброй воли. И тем самым докажет свое лидирующее положение в борьбе за все то, что есть хорошего и светлого на земле. Более того, патриотизм речей политиков заключается еще и в том, что они крайне озабочены положением населения в других странах — и, слушая эти речи, народ понимает, что на него возложена историческая миссия освобождения населения этих стран, которые лишены счастья жить под руководством выступающего лидера и вынуждены томиться под гнетом каких-то иностранцев.
При оценке речей лидеров не следует слишком увлекаться известной фразой английского писателя и философа Сэмюэля Джонсона: "Патриотизм — это последнее прибежище негодяя". Фраза была произнесена при слишком специфических обстоятельствах. В декабре 1773 года британское правительство разрешило Ост-Индской компании направить в североамериканские колонии груз чая по сниженным ценам — в том числе, чтобы бороться с контрабандой чая, процветавшей в Бостоне. Видные бостонские граждане, усмотрев здесь ущерб своим коммерческим интересам, провели митинг под лозунгом "патриотизма", затем толпа из тысяч граждан, именовавших себя именно "патриотами", захватила корабли с чаем и утопила весь груз (эпизод вошел в историю под названием "Бостонское чаепитие"). Сэмюэль Джонсон всего лишь вместе с другими англичанами расценил это событие как акт неприкрытого воровства и хулиганства. А видный деятель американской революции бостонский юрист Джон Адамс, наблюдавший за этими событиями, напротив, отметил: "Народ никогда не должен подниматься без того, чтобы сделать что-то запоминающееся, что-то замечательное и потрясающее. Это уничтожение чая было так смело, так решительно, так самоотверженно и несгибаемо, и это должно иметь столь громадные и далеко идущие последствия, что я не могу назвать его иначе как целой эпохой в истории". В любом случае, речь шла об акции, с самого начала объявленной "патриотической". В своих речах политики, как мы уже показали, к делу подходят более тонко и чай, как и другие товары, обычно уничтожать не призывают. Разве только иногда указывают на необходимость защитить национальные интересы с помощью эмбарго на ввоз тех или иных товаров из чем-либо провинившихся стран.