Свой взгляд на иранскую проблему "Власти" изложил бывший представитель США в ООН, а ныне ведущий эксперт American Enterprise Institute в Вашингтоне Джон Болтон.
— Может ли урегулироваться ситуация с Ираном в Совбезе ООН? Если да, то сколько на это может уйти времени?
— Я думаю, что Совбез ООН упустил возможность для удовлетворительного решения проблемы. Иран подошел слишком близко к созданию ядерного оружия.
— Сколько времени нужно Ирану для получения атомной бомбы?
— Эти сроки вызывают серьезные споры. Я думаю, что Иран сможет получить ядерное оружие в промежутке от двух до пяти лет. Однако важно то, что Иран уже прошел все ступени ядерного процесса. Таким образом, скорость, с которой он будет двигаться по пути создания атомного оружия, зависит теперь только от него, а не от внешних сил. Проблема сегодня вышла из плоскости технических возможностей Ирана. Теперь это только вопрос времени.
— США стоит вмешиваться в процесс переговоров, которые с Ираном ведет европейская тройка — Великобритания, Франция, Германия?
— Нет. Европейцы вышли даже за те границы, которые установили сами для себя, и предлагают Ирану все, что только возможно. И несмотря на это, Иран продолжает вести курс на получение ядерного оружия. Так что присутствие США за столом переговоров с Тегераном ни на что не повлияет.
— Правда ли, что есть разница в подходах к иранской проблеме между госсекретарем Райс и вице-президентом Чейни?
— Мне кажется, что позиция госдепа очень близка к взглядам евротройки. А вице-президент США вместе с частью аппарата Совета национальной безопасности и некоторыми сотрудниками того же госдепа хотел бы, чтобы политика администрации в отношении Ирана была более эффективной.
— Что значит более эффективной?
— Европейцы прилагают дипломатические усилия на протяжении последних четырех или пяти лет. Эти переговоры с Ираном не дали практически никакого результата, то есть не замедлили осуществление военной ядерной программы Тегерана. Так что европейский подход, поддерживаемый госсекретарем Райс, не привел к достижению главной цели.
— Некоторые эксперты в Вашингтоне считают, что прямые переговоры Вашингтона с Тегераном могут дать необходимый результат. Что вы думаете об эффективности встречи представителей США и Ирана в Багдаде, состоявшейся в начале августа?
— Переговоры между США и Ираном в Ираке ограничены исключительно темой урегулирования иракской ситуации, вопросы иранской ядерной программы там не обсуждаются.
— Что может предпринять нынешняя администрация в отношении Ирана?
— Поскольку мы долгое время рассчитывали на дипломатические усилия европейцев, закончившиеся провалом, у нас осталось не так много вариантов. Главные из них — смена режима или ограниченная военная операция с целью не допустить получения Тегераном ядерного оружия. Я не думаю, что эти варианты отличаются особой привлекательностью, но они лучше, чем обладающий атомным оружием Иран.
— Найти решение иранской проблемы пытается и конгресс США. Как вы относитесь к предложению о создании международного банка ядерного топлива?
— К сожалению, на Тегеран это предложение никакого впечатления не произведет. Проблема с Ираном не имеет ничего общего с предоставлением ему гарантий поставок топлива для мирной ядерной программы. Иран ставит целью получить статус страны, обладающей ядерным оружием. Дополнительным доказательством служит отказ Ирана от условий поставок Россией ядерного топлива на АЭС в Бушере. Тегеран тогда заявил, что не доверяет русским и намерен рассчитывать на собственные силы и возможности.
— Удалось ли президенту Бушу уговорить президента Путина "сесть в одну лодку" с США во время их встречи в Кеннебанкпорте?
— В самом начале работы администрации Буша я лично участвовал в переговорах с русскими по Ирану в должности заместителя госсекретаря США по контролю над вооружениями. Мы тогда считали, что Путин полностью осознает ту прямую угрозу, которую Иран представляет для России. Путин с пониманием относился к политике изоляции Ирана, которую мы пытались проводить для того, чтобы не допустить получения Тегераном ядерного оружия. Ситуация изменилась в последние годы. Мне было не совсем понятно, почему Россия изменила свою позицию. Тем более что многие в российском руководстве всегда понимали, что Иран более опасен для России, чем для США. Это и вопрос об иранских баллистических ракетах, и угроза исламского экстремизма внутри России. Возможно, что сейчас президент Путин возвращается к той точке зрения на Иран, которая у него была в первые годы пребывания администрации Буша в Белом доме.