Прокуратура Центрального округа Москвы прекратила за отсутствием события преступления уголовное дело о доведении до самоубийства военного обозревателя Ъ Ивана Сафронова. Следствие пришло к выводу, что смерть журналиста "наступила в результате собственных суицидальных действий". В редакции Ъ считают, что расследование дела велось формально и прокуратура так и не проверила, могла ли гибель журналиста быть связана с его профессиональной деятельностью.
51-летний Иван Сафронов был найден мертвым 2 марта этого года возле подъезда своего дома на Нижегородской улице. Он выпал из окна подъезда между четвертым и пятым этажами. Первоначально уголовное дело по ст. 110 УК РФ ("Доведение до самоубийства") расследовала Таганская межрайонная прокуратура. Однако, как выяснилось впоследствии, за три недели районное следствие не сделало ровным счетом ничего. Тогда дело передали в прокуратуру Центрального округа (ЦАО) Москвы, а в Генпрокуратуре пообещали взять расследование под контроль.
"Дело принимает неожиданный оборот,— заявил тогда Ъ заместитель прокурора ЦАО Вячеслав Сапков, ознакомившись с результатами судмедэкспертизы тела погибшего журналиста.— Получается, что абсолютно трезвый человек зачем-то решил покончить с собой!" Эксперты установили, что в момент гибели Ивана Сафронова в его крови не было следов "этилового спирта, морфина и его производных", а смерть наступила от болевого шока и обширного внутреннего кровотечения, вызванного падением с большой высоты.
Расследуя гибель Ивана Сафронова, следствие посчитало, что в подъезде дома он находился один. Этот вывод был сделан на основании просмотра записей установленной перед подъездом видеокамеры, которая автоматически включается при появлении любого движущегося объекта. Камера записала, как Иван Сафронов входил в дом. На следующем кадре он, уже мертвый, лежал возле козырька. В промежутке никаких кадров не было. Допрошенный прокуратурой сотрудник ЗАО "Холдинг Планир", обслуживающего подъездные камеры на Нижегородской, заявил, что проверил исправность своего оборудования и "полностью" исключает "возможность несанкционированного доступа к видеозаписи, в том числе и со стороны спецслужб". Кроме того, отсутствие других людей в подъезде подтвердили и многочисленные опрошенные следствием свидетели — соседи Ивана Сафронова, которые были дома и не слышали никакого постороннего шума; две девушки-студентки, видевшие падение журналиста с балкона дома, расположенного напротив; живущий в соседнем подъезде местный участковый — он прибежал на место первым.
Родственники и коллеги Ивана Сафроновы убеждены, что никаких мотивов для самоубийства у него не было. Тем более что он очень ждал рождения внучки и помогал сыну с поступлением в вуз. Однако версия о насильственной смерти Ивана Сафронова была исключена прокуратурой и его признали самоубийцей.
Официально в качестве причин суицида следствие рассматривало возможный конфликт Ивана Сафронова в семье или на работе, проблемы профессионального характера, связанные с написанными им статьями, а также тяжелое физиологическое или психическое заболевание, поразившее журналиста. Ни одна из этих версий, как говорят в прокуратуре, не нашла подтверждения. Допрошенные следствием родные и коллеги господина Сафронова не смогли припомнить ни одного конфликта, который бы случился у него дома или на службе. Лечащий врач Ивана Сафронова гастроэнтеролог Анна Елецкая объяснила на допросе, что ее пациент страдал язвой желудка, но на момент гибели боли его не мучили, заболевание было в стадии ремиссии.
Участники расследования изъяли медицинские карты Ивана Сафронова из ведомственной и районной поликлиник, которые он посещал, рассчитывая обнаружить в этих документах какие-либо упоминания о его возможных психических недугах. Как выяснилось, душевное здоровье Ивана Сафронова всегда было в полном порядке.
Несостоятельными, по мнению прокуратуры, оказались и предположения о том, что господина Сафронова могли запугивать, шантажировать и таким образом довести до самоубийства герои его публикаций. "В своей профессиональной деятельности И. И. Сафронов освещал достаточно острые, но все же распространенные и муссируемые другими информационными источниками темы,— говорится в постановлении прокуратуры о прекращении уголовного дела.— Своими публикациями он вряд ли причинял существенный вред чьим-либо интересам, в том числе и государственным".
Заместитель главного редактора Ъ Илья Булавинов считает, что прокуратура изначально ставила перед собой цель "не найти" связь между гибелью Ивана Сафронова и его профессиональной деятельностью: "Во время допросов следователь крайне неохотно вписывал в протокол любые упоминания министерств и ведомств, деятельность которых освещал Иван, ведь тогда по уму нужно было бы допрашивать и соответствующих чиновников, а этого следствию делать явно не хотелось. А когда речь заходила о его острых публикациях о торговле оружием или проблемах оборонно-промышленного комплекса, следователю было очень важно подчеркнуть, что ничего из ряда вон выходящего он не публиковал, об этом же, мол, писали и другие издания".
В итоге следствие решило, что в гибели Ивана Сафронова никто не виноват и он решил уйти из жизни, руководствуясь "субъективными, личными причинами".
"Мы в полном объеме провели все необходимые в подобных случаях следственные действия и проанализировали их результаты,— сказал Ъ руководитель следственно-оперативной группы, следователь по особо важным делам прокуратуры ЦАО Антон Сероус.— Поскольку установить чью-либо причастность к гибели Сафронова следствию не удалось, я пришел к выводу о том, что события преступления в этом деле нет, и вынес постановление о его прекращении. Если в дальнейшем нам станут известны какие-то новые обстоятельства, касающиеся смерти Сафронова, мы готовы продолжить расследование".
Родственникам Ивана Сафронова следователи о прекращении дела почему-то не сообщили. Во всяком случае, зять господина Сафронова Максим Ковязин сказал Ъ, что оставлял следователю номер своего телефона, но тот ему не звонил. Не известила прокуратура и потерпевшую по делу — вдову Ивана Сафронова Елену, хотя обязана была сделать это по закону. "Я просто в шоке от следствия",— говорит господин Ковязин.
"Было понятно, что главная задача следователя Сероуса — соблюсти формальности, а не выяснить, что же произошло на самом деле,— говорит Илья Булавинов.— Насколько я знаю, следователь так и не допросил ни одного чиновника или промышленника, с которыми общался Иван Сафронов. Очевидно, что прокуратуру просто не интересовало, над чем он работал в последнее время, какие темы разрабатывал и кому какие вопросы задавал. Мы так и не узнали, что же случилось с Иванычем".