Равноправие сотрудников и корпорации – очередная великая идея, призванная сгладить противоречия в бизнесе. Но правильные слова о балансе работы и личной жизни почему-то не цепляют. Похоже, что этой модели не хватило огня Тома Питерса или Кьелля Нордстрема.
 |
Судя по всему, демократические предприятия внешне мало отличаются от всех остальных – наверняка у них те же заборы и суровая охрана на входе. Разве что обладают они несколькими особенными внутренними признаками. Формулирует это Линда Грэттон так. Во-первых, сотрудники таких предприятий – никакие не сотрудники, а граждане, то есть свободные члены государства под названием «корпорация». А это значит, что граждане не просто работают на свои компании, но являются инвесторами, создающими и размещающими свой человеческий капитал. Отношения между организацией и индивидом равноправны, и обе стороны могут свободно определять условия своего сотрудничества. Ну и так далее в духе демократии.
Главное в этой концепции – право на многообразие, возможность выбора. Например, работать в офисе или дома. Или выбирать из различных вариантов компенсационного пакета тот, который больше нравится. Или шанс попробовать свои силы не только в рамках одной должности, но и перемещаться туда, где профессиональный и человеческий капитал сотрудника может прирастать еще быстрее и при этом с пользой для корпорации.
Свободный труд свободных людей – это, безусловно, здорово. Особенно когда в качестве примеров автор предлагает опыт McKinsey, Goldman Sachs, British Telecom и других уважаемых компаний. Скорее всего, они действительно научились создавать и пользоваться благами демократии и могут послужить примером для других. Но когда начинаешь думать о применении этих методов в российском бизнесе, становится понятно, что все эти конструкции – не более чем утопия. И сознательность сотрудников, то есть граждан, далеко не всегда соответствует демократическим канонам. Да и российские руководители привыкли действовать сначала кнутом, а потом пряником. И надо сказать, у них это неплохо получается.
Негативных сторон демократического предприятия Линда Грэттон тоже не видит или, во всяком случае, не заостряет на них внимание. А если проводить аналогии с политикой, то, скажем, даже американская демократия вблизи выглядит далеко не так красиво и привлекательно, как ее подают. И нет никакой гарантии, что директор компании, начав вести себя подобно американскому президенту, окажется в выигрыше.
Но польза от книги все же есть. Скажем, мне показался любопытным такой прием, как составление карты «территории жертвоприношений». Так обычно называют характеристики продукта или услуги, которые важны для потребителя, но которые он не может получить из-за отраслевых норм. Например, «впихивание» младенцев в подгузники одного размера было жертвой, пока не появились подгузники разных размеров. Задача компании – найти территорию, где приносится жертва, то есть понять, в чем действительно нуждаются служащие, чтобы развивать свой человеческий капитал. И если хотя бы часть этих препятствий устранить, это будет важный шаг на пути к многообразию. Он заметно улучшит внутренний климат, пусть даже на недемократическом предприятии.
Демократическое предприятие:
раскрепощение бизнеса благодаря свободе, гибкости и
приверженности
Л.
Грэттон
Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2005
Обложка / Пер. с англ. / 288 c.