«Чтоб никто не донимал»

Ходорковский, Абрамович, Бендукидзе – еще три года назад эти фамилии маршировали на газетных строчках в одном ряду. Сейчас Ходорковский сидит в Краснокаменске, Абрамович занят британским футболом, а Бендукидзе руководит реформами в Грузии.

Люди выстраивают эти события в одну парадигму и говорят, что продать ОМЗ и покинуть Россию олигарха вынудили в рамках программы равноудаления олигархов и ползучей национализации стратегических объектов. Бендукидзе говорит, что продать ОМЗ он и сам хотел.

– Не, ну сколько можно, слушайте! – восклицает Каха Автандилович, сидя в своем министерском кабинете.– Нельзя же все время заниматься одним и тем же делом.

Десять лет Каха Бендукидзе занимался экскаваторами и атомными станциями, и всем казалось, что это особая бизнес-страсть. Но был строгий расчет: когда все скупали нефтяные вышки, Бендукидзе использовал метод ковровой приватизации – приобретал крупные, негосударственные, невысокотехнологичные, непривлекательные для других предприятия. Так и получилось, что стал скупать машиностроение.

Сейчас он говорит, что с самого начала «думал о стоимости». Когда ОМЗ одной из первых российских компаний разместила акции на Западе – четверть акций за $38 млн, делать это стало совсем просто. Думать о стоимости значит не быть фетишистом и заниматься бизнесом затем, чтобы его потом продать.

– Зачем человек, у которого есть десять миллионов, рискует, чтобы сделать сто? – размышляет Бендукидзе.– Что у тебя десять миллионов, что сто – икры ты можешь съесть одинаковое количество. И выглядишь одинаково. После десяти миллионов человек становится индифферентен к потребительским свойствам денег. На сленге Силиконовой долины это называется fuck your money, то есть «иди на фиг»,– переводит Бендукидзе.– После десяти миллионов деньги становятся просто мерилом успеха. Капитал – это уже вопрос игры. Как олимпиада: занял первое место – и очень доволен, радуешься.

– А у вас такая же мотивация?

– Нет-нет, меня Бог миловал,– улыбается Каха Автандилович.– У меня исключительно потребительская: чтоб иметь деньги и чтоб никто не донимал.

Сначала Бендукидзе ушел в отставку с поста руководителя ОМЗ: он думал, что ОМЗ объединится с «Силовыми машинами» и он не будет больше управлять предприятием, оставшись только акционером, капитал будет расти, а его никто донимать не будет. Слияние не состоялось, а новый президент Михаил Саакашвили предложил вернуться на родину, откуда Бендукидзе уехал в 20 лет, и помочь Грузии стать страной с развитой экономикой. О том, что он согласился, поскольку родине захотелось помочь, Бендукидзе не сказал ни слова. Ему предложили – он согласился.

– Это же серьезный шаг – из бизнесмена в чиновники.

– Не знаю, я не почувствовал серьезности. Я человек несерьезный,– говорит Каха Автандилович.

Он вернулся в Грузию, а потом продал свои 25% ОМЗ (по оценкам, за $40 млн), производящей оборудование для атомной энергетики и горной промышленности,– компании, которая начиналась с «Уралмаша» с оборотом $3 млн, а теперь имеет оборот в полмиллиарда.

Такая красивая вещь
Каха Автандилович полтора года жил в гостинице Marriott, потому что не мог себе найти хорошего дома. В Грузии трудно найти дом, чтобы был хороший и чтобы в нем были газ, электричество и горячая вода.

Пока Каха Автандилович жил в Marriott, вечера он проводил в холле гостиницы, где назначал встречи. Часто можно было наблюдать, как Каха Автандилович беседует с человеком, а другие люди сидят в креслах и ждут своей очереди.

Но потом он нашел дом, который ему понравился, и договорился, что будет там жить и платить хозяину деньги. Каха Автандилович хотел бы купить этот дом, но хозяин не хотел продавать.

– Как же можно обменять такую красивую вещь на деньги,– сказал хозяин.– Продам только из уважения к вам.

– Из уважения ко мне не надо,– ответил Каха Автандилович.

Книжки про Буратино
Грузия – маленькая страна. С маленькими деньгами, которые выглядят как автобусные билетики, и маленькой революцией, которая выглядит как удачный ребрэндинг правительства. Годовой бюджет Грузии – около $1 млрд, 15% формируется из международных кредитов и грантов. Президент Грузии пишет заметки для Financial Times.

Что делает такой большой человек, как Бендукидзе, в такой маленькой стране?

– Мы снизили таможенную ставку с 30% до 12%, НДС – с 20% до 12%, сократили численность госаппарата – в некоторых министерствах почти в три раза,– перечисляет Каха Автандилович. Глаза у него закрыты, только иногда он открывает их, фокусируется на собеседнике, а потом снова закрывает. Все это не мешает ему, однако, говорить без остановок.

На столе перед Кахой Автандиловичем – аэрофотосъемка очередного гособъекта, который скоро будет выставлен на продажу. За спиной – полупустые книжные стеллажи и дартс. На часах – около десяти вечера, окно кабинета Бендукидзе – одно из немногих горящих в здании государственной канцелярии.

Сначала Бендукидзе назначили главой министерства экономического развития, но оно занимается слишком рутинными делами, а изменения должны были затрагивать многие другие подразделения правительства. И бывшего олигарха, возглавлявшего компанию, в которой работали 43 тыс. человек, сделали министром по координации реформ с аппаратом из 25 человек.

Гостей здесь угощают водой Rach Springs, потому что сам Бендукидзе родом из Рачи, области в Грузии – часах в четырех езды на машине от Тбилиси. Разрешают пить из горла, потому что Каха Автандилович тоже из горла пьет.

Его аппарат похож не на министерство, а на молодую грузинскую веб-студию, арендующую несколько комнат в госучреждении. Министерский дресс-код не соблюдает не только Бендукидзе, но и его подчиненные, разгуливающие в рубашках навыпуск. Каха Автандилович приходит на работу в одиннадцать, а то и в три дня и часто засиживается до поздней ночи.

Чтобы попасть на первый этаж этого государственного учреждения, в единственном работающем лифте надо нажать цифру три, а перед выходом можно изучить ассортимент киоска и купить красочные детские книжки про Белоснежку или Буратино.

Так и будет
Когда Каха Автандилович начал распродажу земель, его стали часто критиковать. Одни говорили, что нельзя продавать пограничные земли, потому что в случае войны там не смогут пройти танки. Другие считали, что нельзя продавать леса, потому что хозяева лесов не пустят к себе партизан и партизанской войны не будет. А один парламентарий сказал, что очень любит вкусные помидоры и поэтому он против приватизации.

– Связь какая? – спросил Каха Автандилович.

– Появятся крупные хозяйства, начнется интенсивное земледелие, и люди начнут выращивать урожайные сорта, а самые вкусные помидоры выращивать перестанут,– ответил парламентарий.

– Может быть, так и будет,– сказал министр.

Диснейленд для бизнесменов
Когда Бендукидзе был российским олигархом, он участвовал в жизни страны. Ходил по журналистам в «порывах социального негодования». Клеймил вертикальную интеграцию, валютное регулирование, НДС и «вредное ископаемое» – нефть. В РСПП разрабатывал либеральные законы. Читал лекции в Высшей школе экономики и писал статьи в деловые журналы, в одной из которых даже предлагал продать Сбербанк иностранцам.

Оказавшись по другую сторону баррикад, Каха Автандилович получил возможность реализовать идеи на практике: в своих реформах Бендукидзе опирается на богатый корпоративный опыт реформирования машиностроительного холдинга.

Когда-то на ОМЗ он провел масштабную реструктуризацию, чтобы сосредоточиться на основных бизнесах, а непрофильные процессы вывести на аутсорсинг. Грузинское правительство также выводит процессы на аутсорсинг: чтобы, например, министерство природы не само проектировало защитные сооружения, а покупало услугу на рынке. Тогда чиновники смогут сосредоточиться на основной задаче.

Если послушать Бендукидзе, то можно подумать, что основная задача чиновников – создать Диснейленд для бизнесменов. Для этого от всей госсобственности надо избавиться, потому что государство не может ею эффективно управлять. Некоторые налоги необходимо снизить, другие – отменить вовсе, чтобы сделать страну инвестиционно привлекательной. Любые ограничения, включая ограничения для иностранного капитала, требуется снять, а точки соприкосновения государства с бизнесом сократить до минимума, чтобы избежать коррупции.

Если все это сделать, то экономика будет расти на 6% в год в течение 50 лет, считает Бендукидзе. Не удивительно, что его с такой программой заклеймили «грузинским Чубайсом», а местные радикалы окружили его машину и даже однажды плюнули в него. Программа вызывает много споров и у парламентского большинства: назначенные новым правительством руководители госпредприятий не приветствуют их продажу, да и многих грузин волнует, что все поля и предприятия скупит российский капитал. «Ну скупит, и что?» – меланхолично спрашивает Бендукидзе. Большую часть времени он тратит на приобщение людей к своим либеральным идеям.

– Можно проводить только те реформы, которые поддержаны обществом,– поясняет Каха Автандилович, поднимается с кресла, долго обходит большой стол, усаживается за компьютер и некоторое время изящно стучит по клавиатуре, которая выглядит под его руками как детское пианино.

– Тяжелые политические последствия российской приватизации объясняются как раз тем, что общество реформы не поддержало,– продолжает Бендукидзе, встает и возвращается в кресло.– Когда мы реформировали ОМЗ, мы два раза в год выезжали из России в теплое место дней на пять. В эти дни где-то 120 человек топ-менеджеров обсуждали вопросы реорганизации компании. Я уверен, что без таких обсуждений не получилось бы толкового результата. Соучастие в реформах и возникновение чувства собственности на изменения – важная часть для обеспечения изменений.

Изобретательный мат
Когда Каха Автандилович пришел выступать на телепередачу «Арчеванис згварзе» («На грани выбора»), ему нужно было отвечать на вопросы и объяснять необходимость приватизации компании «Авиастроитель». Один бизнесмен и парламентарий долго задавал вопросы, Каха Автандилович отвечал, но ответы парламентарию не нравились, и он в конце концов сказал Кахе Автандиловичу:

– Вы обманываете народ!

– Пошел на …! – сказал Каха Автандилович по-русски.

– Сам пошел на …! – тоже по-русски ответил парламентарий.

Потом про Каху Автандиловича говорили, что это было очень изобретательно – послать парламентария на чужом языке, потому что на своем это было бы слишком оскорбительно, а на чужом получилось даже смешно.

Укрепление взглядов
Выступления на телевидении, доклады в парламенте и индивидуальные консультации приносят результат: реформы идут.

Бендукидзе говорит, что удалось отменить целую массу идиотских ограничений. Упрощена система регистрации компаний. Количество разрешений и лицензий, необходимых для ведения бизнеса, сокращено в шесть раз. Лицензии на природопользование выдаются на аукционной основе, и их можно будет даже продавать. Принимается новый закон о труде: по нему трудовые отношения определяются в общем-то не законом, а договором между компанией и работниками. Уже распроданы крупнейшие госпредприятия. Бендукидзе настоял, чтобы реализовывались они не на конкурсе красоты – за обещание инвестиций, а за деньги. Среди покупателей гонконгские, казахские, австрийские, британские и российские компании. Приватизация уже принесла казне $190 млн.

Приватизация сельхозземель должна не приносить государству деньги, а сформировать новый рынок. Осенью началось осуществление одного из самых крупных проектов, который готовил аппарат Бендукидзе. Каждый арендатор может выкупить всю арендуемую им землю по цене в несколько раз ниже рыночной.

Кроме того, в Грузии действует 100-процентная амортизация на инвестиции. Теперь инвестор, вложивший, например, в грузинское предприятие $1 млн, не будет платить налога на прибыль, если его доход не превысит $1 млн.

– Даже если сейчас все реформы остановятся, это уже не будет экономической драмой, мы заложили хороший фундамент,– говорит Бендукидзе с закрытыми глазами.– Но лучше, если они продолжатся. Лучше, если мы снизим до нуля импортные пошлины, найдем со следующего года возможность еще больше снизить НДС, еще более упростим систему лицензирования. Все это обсуждается. Вопрос только в том, прямо сейчас сделать или чуть позже.

Став политиком и взявшись воплощать свои идеи в жизнь, Бендукидзе не передумал и взглядов своих не изменил.

– Мои взгляды только укрепились,– говорит Каха Автандилович.– Еще больше я убежден в том, в чем был убежден последние годы моей жизни.

Быть может, это судьба. Строить в России большой бизнес в стратегической отрасли, продать его государству – и найти небольшой оазис, в котором либеральные ростки дают быстрые и сильные всходы. Но проросли бы они в большом мире?

В Грузии милиция, названная полицией, не берет взяток. Конечно, помогло не имя, а управленческие меры. Дорожную полицию расформировали. «Если затор, полиция вмешивается,– поясняет Бендукидзе.– А так, чтобы стояли люди на дорогах и вымогали деньги, этого нет». Полицейским стали платить $230 в месяц – для Грузии хорошие деньги. Но, возможно, главная мера такова: 85% личного состава уволили и набрали новый. Страшно даже представить, чем бы обернулась попытка провести похожую операцию в России.

Проблемы роста

В детстве Каха Автандилович учился в школе и ходил на уроки природоведения. Как-то ему поручили вырастить фасоль. Каха Автандилович посадил фасоль и стал ждать, когда она вырастет. Через несколько дней из земли появился стебель. Но Каха Автандилович решил, что стебель растет слишком медленно, и решил ему помочь. Он очищал кожуру, открывал почки и расправлял листья. Но это не помогло. Несмотря на все усилия, фасоль не только не стала быстрее расти, но и вовсе расти перестала. Потом она засохла, а Каха Автандилович не выполнил задание.

Такая вот флуктуация
Если все будет хорошо, через полтора года Бендукидзе сможет выполнить свое обещание, данное при возвращении в Грузию: сделать так, чтобы министерство экономики было не нужно. К лету 2007 года его можно будет упразднить, так же как, например, министерство энергетики.

Министерства нужны, по мнению бывшего олигарха, только на тех направлениях, где есть проблемы. Энергетика – это бизнес, такой же, как другие. «Нет же нигде министерства штанов»,– говорит Бендукидзе. Его собственная должность в государственной канцелярии тоже может быть упразднена, а значит, закончится карьера немолодого реформатора.

Маловероятно, что Каха Автандилович вернется в большой российский бизнес. У него осталась доля в перестраховочной компании «Москва Ре», но в тяжелой промышленности вряд ли найдется место для ультралиберала Бендукидзе. Это сложно объяснить логически или экономически, но в России всегда за приступом либерализма следовал «государственнический» откат. Впрочем, сам Бендукидзе не склонен драматизировать нынешнюю ситуацию.

– Это все потому, что после приступа либерализма не может наступить приступ либерализма, ну такая вот флуктуация, ничего страшного,– говорит бывший олигарх.– Конечно, если Россия возьмет курс на ползучую национализацию, ничего хорошего не будет. Если ОМЗ будет частью какой-то государственной машины, компании придется несладко. Но я никакого сожаления или ностальгии не испытываю. Не хочу уже инвестировать в такой бизнес, о котором надо каждый день бегать и думать: зачем? Буду свободным человеком. Ни от кого не буду зависеть. И от меня никто не будет зависеть.

Чужие деньги
Когда Каха Автандилович был олигархом, он изучал жизнь миллиардеров. Ему было интересно, на что и зачем тратят деньги богатые люди. Всем ведь интересно, на что они тратят, но не все могут спросить. А Каха Автандилович мог. Он стал расспрашивать своих старших товарищей. Выяснилось, что чем больше денег у человека, тем меньше он тратит. Например, самая большая потребительская покупка Михаила Ходорковского – 11 гектаров леса. Ходорковский приобрел себе лес, чтобы гулять в нем и чтобы охрана не волновалась, когда он гуляет. Каха Автандилович говорит, что о самых крупных покупках других олигархов рассказать пока нельзя.

Медленно тратить
Совершенно непонятно, чем будет заниматься независимый Бендукидзе на досрочной пенсии, ведь он известен скромными потребительскими предпочтениями. Самой крупной личной инвестицией сам Каха Автандилович называет свой переезд в Грузию: гостиница Marriott была больно дорогая.

– Ничего-ничего, сейчас мы все придумаем и будем тратить, но медленно, я человек прижимистый,– смеется Бендукидзе.

– Займетесь виноделием?

– Я вино не пью. А чтобы заниматься потребительскими продуктами, надо свою продукцию любить.

– А что вы любите?

– Люблю хорошую кровяную колбасу. Но вряд ли можно создать большой бизнес на колбасе. Еще люблю хорошие кожаные портфели. Вот, может, буду заниматься производством кожаных портфелей.

Максим Котин