Доклад ФСФР о мерах по совершенствованию регулирования рынка ценных бумаг стал первым программным документом, в котором новое руководство службы изложило свои представления о том, как должен развиваться фондовый рынок (см. "Ъ" от 7 и 11 марта). Революционные положения этой концепции, предполагающей превращение Москвы к 2012 году в мировой финансовый центр, вызвали множество вопросов у участников рынка. О том, каким образом будут объединяться биржи РТС и ММВБ, как участники рынка используют возможности манипулирования ценами и почему прослушивать переговоры участников рынка — голубая мечта некоторых сотрудников службы, "Ъ" рассказал глава ФСФР ВЛАДИМИР МИЛОВИДОВ в своем первом интервью, спустя почти год после назначения на эту должность.
— В том случае, если все меры, предложенные в концепции ФСФР, будут реализованы, объем российского рынка увеличится в разы. Кто будет контролировать такой объем? Ведь даже сейчас, при сравнительно небольших объемах рынка, с выявлением нарушений на нем существуют проблемы.
— У нас этим занимается специальное подразделение, которое в постоянном режиме отслеживает деятельность участников рынка. Но сил на всех не хватает, кроме того, мы скованы в санкциях. В западных странах, где есть законодательство по борьбе с манипулированием, из тысячи подозрительных случаев только два-три доводятся до суда. А мы в год отзываем лицензии у большего числа компаний, чем там признают манипуляторами. Мы будем думать, как в рамках действующего законодательства найти инструменты выявления и огласки нарушений.
— Наиболее распространенным нарушением на фондовом рынке является манипулирование и использование инсайдерской информации. К осени 2008 года ожидается внесение в Госдуму законопроекта о борьбе с инсайдом. Будет ли, на ваш взгляд, реальная польза рынку от этого документа?
Принятие данного закона — естественная потребность экономики. Манипулирование — это зло, наносящее ущерб как инвесторам, так и участникам рынка. Россию постоянно обвиняют в том, что мы не принимаем мер по борьбе с этим злом. Для ФСФР это тоже важно, так как это борьба за прозрачность ценообразования, это уверенность в том, что завтра, когда капитализация фондового рынка будет больше, мы будем знать, что материальное богатство государства, выраженное в этих активах, действительно столько стоит и очищено от случайных субъектных факторов. Это важно для того, чтобы никто не сдул вдруг этот шар. Наш рынок не в полной мере эффективен, у нас есть возможность торговать на инсайде и манипулировать ценами, и это постоянно происходит на рынке. Доказать эти случаи невозможно — за всю историю был выявлен лишь один такой случай. Сейчас кто хитрее схимичит — тот больше и заработает, но, по сути, это взаимный грабеж, недобросовестная конкуренция, на ней можно зарабатывать, но на каком-то этапе кто-то обязательно окажется еще более недобросовестным, и ты окажешься на месте потерпевшего убыток.
— Новая стратегия, подготовленная ФСФР, предполагает объединение бирж ММВБ и РТС, которые сейчас являются прямыми конкурентами. Зачем это нужно?
— Корни идеи консолидации инфраструктуры начинали прорастать еще до моего появления в ФСФР. Так, первые попытки создать Центральный депозитарий предпринимались еще в 1999 году. Причиной этого является однотипность сделок, заключаемых на российских биржах, а также схожесть тех финансовых инструментов, которыми на этих площадках оперируют. Наличие нескольких однотипных финансовых институтов приводит к повышению издержек для инвестора, снижению эффективности сделок и растаскиванию ликвидности. А чем выше ликвидность, тем больше бумаг обращается на рынке и тем привлекательнее условия для инвесторов.
— Вы уверены, что РТС и ММВБ согласятся работать в режиме объединенной биржи? Взаимоотношения между ними, мягко говоря, непростые...
— Не все участники рынка, особенно РТС, в полной мере поддерживают идею специализации торговых площадок. Но на каком-то этапе это будет неизбежно. Уже сейчас объем торгов на спот-рынке РТС плохо сопоставим с объемами торгов на ММВБ. И непонятно, зачем поддерживать площадку для небольших объемов сделок, если можно сконцентрироваться на развитии срочного рынка, где РТС является лидером. В этом и состоит одна из наших задач — создать такую эффективную торговую систему, которая даст возможность прихода на рынок инвесторов. Другая моя задача — подтолкнуть биржи к размышлению относительно своего дальнейшего развития. На сегодняшний день сформулированной стратегии нет ни у ММВБ, ни у РТС, они и сами признают, что до конца не определились с тем, какими хотят быть через пять-шесть лет. Возможно, разработав стратегию, они увидят, что объединение неизбежно.
--Но ведь действия бирж на протяжении последних лет свидетельствуют как раз о нежелании объединяться. Наиболее яркий пример — затянувшееся противостояние НП "Национальный расчетный депозитарный центр" (НДЦ) и ЗАО "Депозитарно-клиринговая компания" (ДКК), принадлежащих ММВБ и РТС соответственно. В ходе этого конфликта НДЦ, владеющий 36,9% акций своего конкурента, неоднократно блокировал увеличения уставного капитала ДКК...
— Одной из главных проблем, стоящих на пути объединения нашей инфраструктуры, является разделенность рынка на несколько исторически сложившихся групп. Эта проблема была наиболее рельефно выражена в виде конфликта двух расчетных депозитариев — НДЦ и ДКК. Но я думаю, что интересы этих групп не антагонистичны друг другу. Тем не менее я опасаюсь, что на каком-то этапе они станут друг другу настолько сильно противостоять, что в результате будет плохо не конкуренту, а рынку в целом. Уже сейчас затянувшаяся эпопея с ДКК наносит вред имиджу рынка: Россию постоянно критикуют за недоразвитость инфраструктуры.
— Однако при этом вы не поддерживаете законопроект "О Центральном депозитарии" и недавно заявили о смене приоритетов в работе службы. Если раньше основной задачей ФСФР было создание института Центрального депозитария, то после вашего прихода в службу этот вопрос отошел на второй план. Почему?
— Попытки построить что-то консолидированное на базе депозитария были неудачными: разработанный в 1999 году проект по созданию единого центра хранения информации так и остался на бумаге, а внесенный в прошлом году в Госдуму законопроект "О Центральном депозитарии" завис между первым и вторым чтением из-за принципиальных разногласий. Создание холдинга на базе двух бирж — это некий компромисс, если он будет принят, необходимость создания Центрального депозитария отпадет сама собой. Эта структура создастся самим рынком полюбовно. Безусловно, должен быть единый центр управленческого контроля и стратегического планирования площадок. Но строить эту пирамиду можно по-разному. Можно начинать с отдельного кусочка в виде Центрального депозитария или же создать несущий блок в виде объединенной биржи.
— И какой же будет роль ФСФР в создании этого "несущего блока"? Участники рынка считают службу крайне мягким регулятором и сомневаются в том, что вы выдержите жесткую позицию по отношению к биржам.
— Одной из моих задач является осознание того, чем живет наш рынок и куда он движется. Я для этого постоянно занимаюсь самообразованием, старательно заучивая слова "стрипование облигаций" и "центральный контрагент". Сейчас позиции участников рынка настолько разрозненны, что, когда на рабочей встрече собираются десять человек, каждый говорит о своем, не слушая соседа. Должен быть кто-то, связывающий всех в единое целое, поэтому я не отгораживаюсь от участников рынка стенами своего кабинета, а стараюсь наладить с ними и между ними продуктивный диалог. Поэтому, например, когда биржи меня попросили рассмотреть возможность продления срока окончания торгов, я это сделал. В результате после коллективного обсуждения было решено продлить торговую сессию, однако все торги после 18.00 осуществлять с расчетами на следующий день. Откажись я идти им навстречу, меня бы обвинили в консерватизме, а так чего они хотели, то и получили. Но сейчас выясняется, что многим это просто не нужно, это был просто сиюминутный каприз: в ФСФР до сих пор не поступили документы о продлении торгов ни от ММВБ, ни от РТС. Но ведь все взрослые люди, за свои слова надо отвечать.
— На рынке есть еще один "игрок", чье мнение по поводу объединения бирж немаловажно. В капитале ММВБ 42,5% принадлежит Банку России. Обсуждали ли вы ваши предложения с представителями Центрального банка?
— Предварительные разговоры, не носящие формы согласования, у нас уже были. Разработанная нами стратегия официально отправлена в ЦБ, и через некоторое время они вышлют нам свои замечания. Но мне кажется, что в общей постановке вопросов возражений не будет. На мой взгляд, вопрос выхода ЦБ из капитала ММВБ приоритетным не является. Да, то, что Банк России — акционер биржи, является неким фактором стабильности, ЦБ — это сильный барьер, удерживающий важнейший институт финансового рынка от поглощения. Но объединению бирж ЦБ не помешает, так как может быть найдена форма, при которой доля ЦБ в объединенном холдинге либо сохранится, либо будет передана другой организации или частным инвесторам. Гораздо сложнее будет договориться с брокерами и банками.
— А как вы собираетесь решать проблему с акционерами РТС, доля которых в объединенном холдинге размоется?
— При объединении размоется доля всех акционеров, вопрос лишь в том, какова будет пропорция, по которой доли акционеров будут размываться. Здесь все зависит прежде всего от оценки стоимости бизнеса ММВБ и РТС. Акции фондовой биржи РТС сейчас котируются и имеют условную цену $1 млрд, ММВБ же пока никто не оценивал, поэтому сравнить капитализацию бирж невозможно. Это одна из задач, которую надо решить при ответе на вопрос об объединении бирж. Кроме того, есть, например, законопроект, ограничивающий долю одного акционера в капитале биржи с 10% до 5% и даже 3%. Но этот вопрос можно обсуждать лишь в контексте совершенствования законодательства о манипулировании, клиринге и Центральном депозитарии. Поскольку, если говорим о биржевом холдинге, находящемся в руках инвесторов, например пенсионных фондов, здесь ограничивать долю участия смысла не имеет. При втором подходе, если биржа является пользовательской, то есть находится в собственности у участников рынка (брокеров, дилеров), снизить долю имеет смысл, чтобы избежать возможности давления со стороны акционеров на деятельность биржи. Мировой опыт показывает, что постепенно на место пользователей приходят инвесторы. Например, так произошло на немецкой Deutsche Boerse.
— Руководство немецкой биржи, кстати, в конце прошлого года направило письмо помощнику президента России Сергею Приходько, в котором предложило создание в Германии совместной с ММВБ торговой площадки. ФСФР и другие ведомства получили из администрации президента поручение отреагировать на инициативу немцев. Что вы ответили?
— Да, Deutsche Boerse заинтересована в сотрудничестве с Россией именно через ММВБ. На сегодняшний день именно ММВБ является концентратором российской ликвидности, имеет понятную структуру акционеров, в числе которых один из регуляторов — ЦБ. А группа Deutsche Boerse имеет самую крупную в мире капитализацию и нацелена на рост и развитие. Но мне кажется, что в их предложении в адрес ММВБ есть элемент профессиональной бизнес-игры. В отличие от нас, у Deutsche Boerse есть долгосрочная стратегия, и в ней на первом месте наверняка стоит не Москва, а Лондон и LSE, наиболее динамично растущая биржевая площадка. И важно, чтобы мы не стали в их стратегии неким инструментом, который поможет им перехватить инициативу у Лондонской фондовой биржи. Я думаю, что теоретически совместная работа с Deutsche Boerse возможна, но только при обязательном понимании нами, чего хотят они и чего хотим мы от этого сотрудничества. И когда мы говорим о возможном выводе акций объединенной биржи на IPO, надо делать это осторожно, ведь эта инфраструктурная организация имеет стратегическое значение. Прежде чем выводить ее акции на иностранные биржи, надо, чтобы "продукт вызрел", чтобы продать его не за копейки, а за большое количество твердой валюты
— Разработанная вами стратегия предполагает существенные изменения в налоговом законодательстве. В частности, обнуление налоговых ставок от инвестиций в ценные бумаги для инвесторов. Вы уверены, что вам удастся согласовать столь масштабные послабления с Минфином?
— Налоговые изменения назрели и нужны. Сегодня налогообложение инвестиций на фондовом рынке неэффективно. И если мы говорим о развитии рынка, нужно предоставить людям возможность вкладывать средства в ценные бумаги на длительный период времени и на максимально выгодных условиях. Поэтому обнуление ставки по налогу на доходы физических лиц, который они получают от разницы курсов ценных бумаг, необходимо. И мы будем убеждать Минфин в правильности этой меры.
— Наряду с объединением бирж ФСФР предлагает другие меры, которые должны способствовать наполнению рынка ликвидностью. Один из пунктов стратегии — увеличение в течение двух-трех лет количества ценных бумаг в свободном обращении (free float) с 20-30% до 40-50%. Кроме того, вы планируете законодательно ввести понятие free float и установить его количественные и качественные значения. Как вы собираетесь этого достигнуть?
— Начнем с того, что на западном рынке точного определения, что такое free float, тоже нет, есть оценки S&P, которые этот показатель считают. Но введение free float — это не самостоятельная мера, ее необходимо увязывать с несколькими факторами. В частности, с либерализацией процесса регистрации выпуска ценных бумаг. Это позволит компаниям активнее выходить на рынок с дополнительными выпусками. Кроме того, предложенные нами налоговые послабления позволят, как мы рассчитываем, увеличить спрос на ценные бумаги со стороны физических лиц. Это может быть интересно для корпораций и стимулировать увеличение общего числа обращающихся ценных бумаг. И наконец, нельзя не учитывать ограничения по объему размещения ценных бумаг российских компаний на западных биржах. Сейчас там может торговаться не более 35% акций эмитента от общего объема выпущенных им бумаг. При этом у компании колоссальное количество бумаг может быть сосредоточено у ключевых акционеров и не обращается на рынке. И когда компания решает выпустить еще 20% и направить их на Запад, получается, что все акции эмитента оказываются на зарубежном рынке, что неправильно. Поэтому мы предлагаем, например, мерить показатели размещения за рубежом через показатель свободно обращающихся бумаг на российском рынке. Тогда тем, у кого в России обращается большая часть акций, можно разрешить хоть 50% размещать за рубежом, а тем, у кого здесь ничего не обращается, придется, прежде чем размещаться на Западе, провести размещение в России.
— Тогда возникают два вопроса: как определить объем свободно обращающихся бумаг и кто будет контролировать этот процесс?
— В этом смысле мы фактически создаем новую сферу бизнеса для рейтинговых агентств и брокеров. Первые могли бы при определении ФСФР общих требований считать для компаний объемы free float, а вторые — взять на себя контроль при понятной методике расчета свободно обращающихся акций по отдельным бумагам. Но мы будем привязываться к этому показателю для наших нормативных актов.
— На данный момент в НДЦ поступило 7600 заявок от участников рынка о классификации иностранных ценных бумаг, которыми можно будет торговать на российском рынке. Это более чем в два раза превышает объем инструментов, обращающихся на рынке сейчас. При подготовке законодательства по допуску иностранных бумаг вы ставили именно такую цель — увеличить объем инструментов?
— Если честно, то нет. Изначально мы, принимая нормативную базу для иностранных бумаг, хотели определить возможности для инвестиций в иностранные ценные бумаги для ПИФов и НПФ, чтобы эти институты понимали, что за финансовый инструмент они покупают. Но я даже не предполагал, что масштаб операций с иностранными ценными бумагами, которые совершаются на территории России, настолько велик. Ценность этого проекта заключается в том, что он показал: наш рынок является уже полностью интегрированным в глобальный, высветил весь этот объем операций и показал, что это действительно назревшая проблема, которую необходимо перевести в прозрачную, легальную плоскость.
— Британский регулятор Financial Services Authority (FSA) заявил о намерении отслеживать все электронные коммуникации между участниками рынка. Таким образом FSA собирается минимизировать риски манипулирования. Год назад ваши подчиненные, помнится, намеревались сделать то же самое.
— По-моему, вводя новые требования, FSA сильно рискует. Закон о манипулировании требует от регулятора колоссальнейшей ответственности, в частности, служба должна иметь совершенную технологию защиты информации. В прошлом году в Великобритании был скандал, связанный с утерей дисков с налоговыми данными. Представьте, какой будет скандал в случае утечки каких-либо данных об инвесткомпаниях или сделках. Прослушка — голубая мечта отдельных сотрудников ФСФР. Я же считаю, что мы к этому просто не готовы. В российских органах власти, работающих с финансовыми институтами, пока нет культуры работы с конфиденциальной информацией, и ФСФР исключением не является.
— И случай с ошибочным сообщением об оферте АФК "Система" "Уралсибу", размещенном на сайте ФСФР, это доказал...
— Да, у нас был сбой, в результате которого на сайте ФСФР появилось неверное сообщение. Причиной этого стали именно неумение и неаккуратность при работе с информацией. Виновнику был объявлен выговор с последующим отстранением от этих обязанностей. Мы осознанно вызвали огонь на себя и придали этому случаю максимум огласки. Таким образом я дал сигнал нашим коллегам на финансовом рынке, что мы с ними в одной лодке и что все мы должны нести ответственность за свои ошибки.
— А может ли ФСФР отследить деятельность физических лиц, которым она выдала лицензию? В ходе расследования деятельности одной из пирамид — "Бизнес-клуба "РуБин"" — выяснилось, что у руководителя компании была лицензия биржевого брокера на осуществление срочных сделок.
— Проблема в том, что сегодня любой человек может выйти на рынок и начать собирать деньги. Безусловно, это нарушение закона, но отследить физических лиц, занимающихся незаконной деятельностью, гораздо сложнее, чем юридических. На поток у нас этот процесс не поставлен: если о деятельности компании мы можем узнать из ее отчетности, то об имеющих аттестаты гражданах нам почти ничего не известно. Но так называемые клубы и другие финансовые пирамиды с все более и более изощренными схемами работы будут появляться постоянно. Ни для кого не секрет, что уровень образования частных инвесторов невысок. Люди неглубоко владеют информацией о деятельности лицензируемых организаций и нередко становятся жертвами аферистов. Эти многочисленные нелицензионные организации составляют конкуренцию добросовестным участникам рынка. При этом работа с населением — одна из тех областей, которые сложно регулировать одним законом или нормативным актом. Я считаю, что участники рынка и СРО сами должны распознавать и отторгать сомнительные компании. Одним законом добиться прозрачности на рынке невозможно, даже если ФСФР будет иметь армию сотрудников.
— Один из пунктов вашей стратегии — более детальное раскрытие информации по структуре собственности российских акционерных обществ. Выглядит весьма наивно, поскольку компании, не желающие раскрывать информацию о своих конечных бенефициарах, всегда найдут способ этого не делать.
— Пока мне сложно говорить об этом и предсказывать реакцию эмитентов, но это шаг, направленный на повышение прозрачности рынка. На определенном этапе все компании столкнутся с необходимостью раскрытия конечных бенефициаров. Причем, думаю, на определенном этапе информация о бенефициарах эмитентов должна стать публичной. Безусловно, она будет полезна ФСФР по предотвращению манипулирования ценами, так как через бенефициаров может выявиться аффилированность компаний. Кроме того, на фоне банков эмитенты выглядят менее открытыми и зарегламентированными.
— Пока же конечные бенефициары становятся известны в результате конфликтов акционеров, как в случае с "Ингосстрахом". Вам чья позиция ближе в этой корпоративной войне — миноритариев, PPFI или основного акционера — "Базэла"?
--Я думаю, что стороны избрали правильный путь решения спора в суде. И как только суд снимет обеспечительные меры по иску миноритариев в части запрета ФСФР регистрировать допэмиссию "Ингосстраха", мы вернемся к вопросу о регистрации его допэмиссии. И примем решение в соответствии с законом.
— А регулярные жалобы PPFI вам не наскучили?
--К нам приходит большое количество жалоб, и не только от миноритариев "Ингосстраха". Так что наскучить они нам не могут. Во всем этом конфликте я не знаю, кто прав, кто виноват. И с этой точки зрения эту тему мне, как официальному лицу, не хотелось бы комментировать. Если же спрашивать мое личное мнение, то наличие российского акционера, который является формальным по месту регистрации, а на деле оказывается третьим или четвертым коленом иностранной компании, все это по форме допустимо. Но по содержанию я могу сказать, что ни в одной стране такой элегантный обход требований законодательства не был бы воспринят с пониманием. Повторяю, это мое личное мнение, а не позиция ФСФР как регулирующего органа. Для меня те, кто призывает российских бизнесменов к прозрачности, к понятности и открытости, те, кто критикует российский финансовый рынок за его серость,— они сами должны быть безукоризненными. Они не должны использовать такие хитрые схемы сделок. О том, что миноритарии "Ингосстраха" — это бизнесмены из Чехии, я узнал только из текста их жалоб. И попытка прикрыть несоблюдение российского законодательства титулами подписантов этих жалоб, по-моему, неправильная. Принимая меры для развития финансового рынка, мы все-таки исходим из того, что инвесторы должны быть не менее ответственными, чем эмитенты.
Доклад ФСФР "О мерах по совершенствованию регулирования и развития рынка ценных бумаг на 2008-2012 годы и на долгосрочную перспективу" читайте на сайте www.kommersant.ru.