Недавние беспорядки в Тибете показали, что ждать скорой независимости от Китая ему не приходится. Впрочем, это было понятно и раньше. В Пекине давно придумали, как эффективно бороться с сепаратизмом: надо просто как можно гуще населять национальные регионы этническими китайцами.
Выступления в Тибете начались 10 марта, в день 49-й годовщины антикитайского восстания, закончившегося его жестоким подавлением и бегством духовного лидера Тибета далай-ламы в Индию. Поначалу демонстрации в столице Тибетского автономного района Лхасе носили мирный характер, а их главными участниками были буддийские монахи.
Но уже на следующий день власти начали применять силовые меры для пресечения демонстраций, арестовав около 50 человек. После этого к выступлениям буддийских священнослужителей стали присоединяться и простые тибетцы, а сами акции начали сопровождаться погромами и поджогами магазинов и автомобилей, принадлежащих этническим китайцам.
14 марта появились сообщения о первых жертвах. Причем в условиях строжайшей информационной блокады, введенной властями почти сразу после начала выступлений, данные о жертвах разнятся кардинально. Официальные китайские источники говорят о 10 погибших — все они, по этим сведениям, этнические китайцы, погибшие в огне пожаров, устроенных погромщиками. Источники в тибетских эмигрантских кругах и правозащитники говорят о куда большем числе жертв — до 100 человек, погибших в результате применения оружия китайской полицией.
Антиправительственные выступления затронули и ряд соседних с Тибетским автономным районом провинций, территории которых входили в состав так называемого "исторического Тибета",— Сычуань, Ганьсу и Цинхай. Одновременно выступления тибетцев и сочувствующих им правозащитников прокатились по соседним странам (особый размах они приняли в Индии и Непале, где живет большинство беженцев из Тибета), а также по крупнейшим городам Запада.
При этом ни демонстранты в Тибете, ни их сторонники на Западе не скрывали, что нынешние выступления приурочены не столько к 49-й годовщине восстания, сколько к Олимпиаде, которая должна состояться в Пекине в августе этого года, и к началу шествия олимпийского огня по территории Китая, которое должно пройти и через территорию Тибета. Одним из требований демонстрантов на Западе был бойкот Олимпиады-2008. Официальные власти отреагировали на эти требования весьма осторожно. Евросоюз, например, призвал власти Китая проявить сдержанность, но отказался поддержать требование бойкота. Против бойкота высказался и президент МОК Жак Рогге. Более того, даже духовный лидер Тибета далай-лама заявил, что Китай заслужил право на проведение Олимпийских игр.
Тем не менее слово "бойкот" прозвучало, и власти Китая воспользовались этим, чтобы прямо указать на главного виновника всех бед. По их мнению, выступления инициированы самим далай-ламой, а их главная цель — сорвать Олимпиаду-2008.
К началу прошлой недели власти практически полностью взяли ситуацию в Тибетском автономном районе под свой контроль. Информационная блокада продолжается, иностранных журналистов попросили покинуть район сразу после начала беспорядков, а выдачу разрешений иностранцам на его посещение прекратили на неопределенный срок. Поэтому о нынешней ситуации приходится судить по обрывочным и зачастую противоречивым сведениям, просачивающимся за пределы Китая. Точно не известно ни то, какими именно методами был наведен порядок, ни то, сколько человек арестовано и сколько погибло за все время беспорядков.
Тем не менее уже имеющаяся информация позволяет с большой долей вероятности предположить, как пойдет дальнейшее развитие событий в Тибете и вокруг него. Совершенно очевидно, что несмотря ни на какое давление правозащитников и звезд шоу-бизнеса (в том числе лично главного буддиста Голливуда Ричарда Гира), на признание независимости Тибета мировое сообщество не пойдет. Какие-то демонстративные акции по поводу пекинской Олимпиады возможны, но вряд ли они выльются в полномасштабный бойкот. Дело может ограничиться тем, что первые лица ряда государств Запада не приедут на церемонию открытия (об этом, в частности, еще до начала беспорядков в Тибете объявил принц Уэльский Чарльз).
Более того, даже далай-лама, которого в Китае объявили главным подстрекателем беспорядков (сам он, кстати, давно отказался от требования независимости и выступает лишь за более широкую культурную автономию Тибета в рамках КНР), не только признал право Китая на Олимпиаду, но и призвал тибетцев к спокойствию и даже пригрозил, что уйдет в отставку, если акции насилия продолжатся. Его окружение, правда, поспешило объявить, что, говоря об отставке, далай-лама имел в виду только пост главы администрации в изгнании, а не пост высшего духовного лица ламаистского буддизма.
Таким образом, у властей Китая фактически оказываются развязанными руки. Они могут заняться как судебным преследованием участников и организаторов беспорядков, так и полномасштабной чисткой администрации Тибетского автономного района, которая при всей своей полной лояльности китайским властям не смогла предотвратить массовые выступления.
В свою очередь, усиление репрессий приведет к тому, что наиболее активная часть тибетцев, избежавшая ареста, пополнит ряды эмигрантов. А это чревато серьезным расколом внутри самой эмиграции и усилению ее радикального крыла. Уже сейчас некоторые представители молодого поколения выступили против чересчур примирительной, по их мнению, позиции духовного лидера Тибета. Один из них, некто Цеванг Ригдзин, лидер молодежной организации "Тибетский конгресс", не только призвал мир бойкотировать Олимпиаду, но и открыто выступил против принципа ненасильственной борьбы за права тибетцев, которого придерживается далай-лама.
Кроме того, Китай загодя приготовился и к возможной смене духовного лидера Тибета. Сегодня далай-ламе 72 года, и многие как в Китае, так и в кругах тибетской эмиграции утверждают, что с годами ему становится все труднее исполнять свои обязанности. Предвидя возможный уход далай-ламы XIV, власти КНР в прошлом году приняли особый закон, гласящий, что избрание нового лидера буддистов (по буддийским канонам оно может произойти только после смерти далай-ламы — его преемник считается его реинкарнацией), не одобренное китайскими властями, будет незаконным. А значит, следующий далай-лама будет заведомо более лоялен к китайскому руководству, чем нынешний.
Нечто подобное Китай уже проделал в середине 1990-х годов, при избрании второго лица в иерархии тибетского буддизма — панчен-ламы. Тогда власти отказались признать выбор далай-ламы (по традиции именно он назначает панчен-ламу) и избрали на эту роль Гьялцена Норбу, который сегодня выступает в роли послушного орудия властей во взаимоотношениях с Тибетом.
Впрочем, силовые методы и даже вмешательство в решение канонических вопросов не главное оружие властей КНР против сепаратизма, поскольку не искореняют его главной причины — наличия компактно проживающей и социально активной группы населения, не являющейся этническими китайцами. До недавнего времени властям не удавалось коренным образом изменить демографическую ситуацию в Тибетском автономном районе (до сих пор китайцы составляют там лишь 6% населения). Хотя определенных успехов им добиться удалось: так, сегодня целые районы столицы Тибета Лхасы заселены практически только этническими китайцами.
Главным препятствием для "коренного перелома" до сих пор было отсутствие транспортной инфраструктуры, которая связывала бы район с основной территорией Китая. Однако два года назад эту проблему удалось решить: заработала железная дорога от города Голмуд в провинции Цинхай до Лхасы длиной свыше 1 тыс. км. При этом уже в самом начале строительства власти Китая не скрывали, что открытие железнодорожного сообщения с Тибетом преследует не экономические, а политические цели. По всем прогнозам, железная дорога в обозримом будущем будет приносить одни убытки. Но, как сказал в 2001 году в интервью The New York Times тогдашний председатель КНР Цзян Цзэминь, "некоторые советовали мне забросить этот проект, поскольку он не оправдан экономически. Я сказал, что это политическое решение, и мы завершим строительство железной дороги любой ценой, даже если это грозит нам финансовыми потерями".
Одновременно строятся и автомобильные дороги, причем качество дорог, соединяющих Тибет с внешним миром, разительно контрастирует с качеством дорог внутри самого Тибета. Все это приводит к тому, что поток китайцев в Тибет неуклонно растет. Ежегодно Лхасу посещают около 4 млн китайцев, и это далеко не только туристы. Многие из этих людей остаются в Тибете. Такую политику китайских властей далай-лама назвал "демографической агрессией". "Мы можем подождать еще пять, десять, двадцать лет. Но даже если мы в результате достигнем политического решения тибетской проблемы, это может произойти слишком поздно. Если китайцы заселят Тибет, в чем будет смысл независимости?" — заявил он.
О том, что именно изменение демографической ситуации в регионах, где потенциально возможны проявления сепаратизма, является главным оружием китайских властей, свидетельствует опыт Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) и Внутренней Монголии.
Основную часть населения СУАР составляют тюркские народы, исповедующие ислам. В основном это уйгуры и казахи. Несмотря на то, что их земли были присоединены к Китаю еще в XVIII веке, уйгуры до сих пор не примирились с таким положением вещей. На территории СУАР действуют две радикальные сепаратистские группировки — Исламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ) и Организация освобождения Восточного Туркестана (ООВТ). Своей главной целью они провозгласили борьбу с центральными властями КНР вплоть до превращения СУАР в независимое государство. По мнению властей Китая, обе эти группировки сотрудничают с афганскими талибами и с "Аль-Каидой" и являются террористическими. По некоторым данным, в ИДВТ действительно входят более 600 боевиков, которые прошли подготовку в лагерях исламистов на территории Афганистана, Чечни и Пакистана.
Чтобы получить возможность бороться с сепаратистами из ИДВТ любыми методами и не вызывать при этом возмущения международного сообщества, Китай добился признания этой организации террористической со стороны ООН. После терактов 11 сентября 2001 года китайские власти умело воспользовались антитеррористическими и антиисламскими настроениями. Начались массовые аресты уйгуров, которые подозревались в причастности к терактам, организованным ИДВТ, всего с 1991 по 2001 год, по подсчетам китайских властей, их было более 200. Более того, Пекин сделал все, чтобы помешать распространению сепаратизма в СУАР. Под запрет попали не только книги, пресса, аудио- и видеозаписи, имеющие какое-либо отношение к сепаратизму, но и "культурно-массовые мероприятия, носящие оппозиционный настрой". По сути, все эти действия приравнивались к терроризму. Такая политика привела к закрытию некоторых мечетей, полному запрету религиозных обрядов в госучреждениях (в том числе в школах и на предприятиях), а также к многочисленным судебным процессам, на которых очень часто выносились смертные приговоры.
Впрочем, и в борьбе против уйгурских сепаратистов Китай сделал упор не только на силовые методы. Еще в 1954 году в СУАР появилась так называемая Строительная и производственная корпорация. Она провозгласила своей целью развитие пограничных регионов, укрепление социальной стабильности и этнической гармонии. Корпорация занималась заселением пустынных территорий СУАР, постройкой городов и ферм, которые заселялись этническими китайцами. В подчинении корпорации находились и военные подразделения общей численностью около 175 тыс. солдат.
Главным итогом деятельности корпорации стало резкое увеличение доли китайского населения. Еще 60 лет назад в СУАР этнических китайцев было всего 6%, сейчас их уже 40%. Пока уйгуров все-таки больше — 45%, но, судя по всему, скоро они окажутся в меньшинстве.
Подобный метод борьбы с сепаратизмом отлично зарекомендовал себя еще в одном "проблемном" регионе Китая — Внутренней Монголии. Там доля коренного населения (монголов) на данный момент составляет не более 20%. Все остальные — китайцы, которые заселяли этот регион на протяжении всего XX века. Немалую роль в подавлении на корню монгольского сепаратизма сыграла и китайская культурная революция, во время которой несколько сотен тысяч монголов были репрессированы.
Сейчас за отделение этого автономного региона от Китая выступает только одна партия — маргинальная Народная партия Внутренней Монголии. Она была образована в 1997 году в Нью-Йорке, и на данный момент в ней состоит около 1 тыс. постоянных членов. Учитывая этнический состав Внутренней Монголии, эта партия не имеет фактически никакого политического влияния.
Впрочем, этнический и религиозный сепаратизм — не единственный вид сепаратизма в Китае. Так, не горит желанием полностью слиться с матерью-родиной и население бывших британской и португальской колоний — Гонконга (ныне Сянган) и Макао (Аомынь). Причины тут совершенно иные — социально-экономические и политико-идеологические. Впрочем, центральным властям социалистического Китая и тут удалось найти соломоново решение: при воссоединении Гонконга и Макао с КНР в 1997 и 1999 годах соответственно им был предоставлен статус специальных административных территорий, при котором они обладают самой высокой степенью автономии, на какую можно рассчитывать, находясь в составе другого государства. В отношении Сянгана и Аомыня действует принцип "одно государство, две системы", предложенный еще в начале 1980-х годов Дэн Сяопином.
И наконец, особый случай представляет собой Тайвань, де-факто существующий как независимое государство, при том что независимость его не признана никаким другим государством. Что, впрочем, не мешает ведущим странам мира поддерживать полномасштабные экономические отношения с Тайванем. А некоторым — и развивать военные связи. Так, именно военно-техническое и оборонное сотрудничество с Тайванем США и Японии до сих пор не позволяло Китаю предпринять какие-либо решительные шаги по присоединению этой территории.
Как Тибет становился китайским
 Мнения о том, когда власть в Тибете впервые перешла к Китаю, расходятся. С точки зрения китайских историков, это произошло в XIII веке во время включения обоих государств в Монгольскую империю. А тибетцы считают, что страна тогда оставалась независимой от Китая. В дальнейшем власть в Тибете попеременно захватывали китайцы и монголы, хотя тибетцы и не считали назначаемых китайских наместников своими истинными правителями. Верховенство Китая над Тибетом получило международное признание в начале ХХ века. В 1904 году индийские войска под командованием британцев вошли в Лхасу. Два года спустя британцы заключили договор с правящей китайской династией Цин, согласно которому Британия признавала права Китая на Тибет в обмен на контрибуцию. Когда династия Цин была свергнута во время революции 1912 года, Тибет провозгласил независимость, которой он пользовался вплоть до 1940-х годов. В 1949 году Мао Цзэдун провозгласил создание Китайской Народной Республики. И уже через год в Тибет были направлены китайские войска, занявшие часть его территории, не встретив почти никакого сопротивления. Они вынудили тибетских лидеров подписать так называемое "Соглашение из семнадцати пунктов", которое позволяло Китаю определять внешнюю политику региона и сохранять в нем военное присутствие. В 1956 году в Тибете начались восстания против китайских властей, и к 1959 году они охватили весь регион. Китайские военные жестко подавили мятеж, убив тысячи тибетцев. Тогда далай-лама принял решение бежать из Тибета в Индию, и его примеру последовали около 80 тыс. тибетцев. Регион стал автономным районом Китая в 1965 году. Во время культурной революции он сильно пострадал, лишившись многих монастырей и культурных памятников. В последующие годы тибетцы продолжали переселяться в граничащие с Китаем районы Индии и Непала. Сейчас за пределами Китая живут 134 тыс. из более чем 6 млн тибетцев. В самом же Китае они расселились как в пределах Тибетского автономного района (2,7 млн человек), так и в регионах, входивших в исторические границы Тибета (см. карту). |
