Произнесенная на прошлой неделе программная речь Черномырдина продолжает - несмотря на вызванное Днем работницы праздничное затишье — живо обсуждаться и комментироваться в той ее части, где премьер клянется в лояльности президенту и громит менее, с его точки зрения, лояльных "завлабов", метящих в президенты.
Собственно политическая часть черномырдинского доклада в полном соответствии с законами риторики образовала ударную концовку. Если завязка и развитие хозяйственно-докладного сюжета никак не поразили публику, то гром оваций и всеобщее любопытство вызвала совпавшая с развязкой громоподобная кульминация: "Скажу честно и откровенно: я не из тех умельцев на все руки, кто готов из завлаба скакнуть сразу и в министры, и в зампремьеры, и в премьеры, и в президенты... Россия не гоночная машина — порулил, покатался и вылез, а после этого всю страну трясет как в лихорадке".
Публично выраженная крайняя неприязнь второго лица в государстве к лицам, которым доводилось руководить небольшими научными коллективами, и усматривание в самом факте былого руководства признаков полной негодности таких людей, даже не постыдившихся заведовать лабораторией, может расцениваться в различных контекстах. Самый первый и напрашивающийся сводится к констатации устойчивого антиинтеллектуализма главы кабинета — движимый чувством ученой солидарности академик Павел Бунич откомментировал речь премьера в том духе, что она "характеризует не только интеллектуальный уровень оратора, но и отношение его правительства к науке и интеллигенции". Вообще говоря, при таком отношении к лабораториям и лицам, ими заведующим, действительно трудно ожидать, что премьер будет проявлять особое рвение в решении нетривиальной задачи поддержания характерного для СССР непропорционально высокого по отношению к взятой целиком экономике уровня развития науки — какой же дурак будет плодить себе на голову новых завлабов, если и от прежних продыху нет. Впрочем, перспективы российской науки и без речей вполне мрачны, и лишний гвоздь в крышку гроба тут мало что решает — антиинтеллектуализм премьера более интересен в социологическом плане.
Ведь обличение вредных умников, противостоящих полезным хозяйственникам, звучало в устах премьера не впервые. Месяц назад, на встрече с активом МВД Черномырдин говорил то же: "Горжусь тем, что я из красных директоров", а беда в том, что "к власти рвутся те, кто не прошел никакой школы, и хотят всю страну превратить в подопытную". На логическом уровне полемизировать с премьером довольно бессмысленно. Попытка вернуть страну, занимающую 1/8 часть земной суши, лежащую на двух континентах и отягощенную многовековой дурной наследственностью, на общецивилизационный путь — по определению беспрецедентна. Следовательно, любой способ реализовать эту попытку, т. е. сделать то, чего доселе никто не делал, будет опытом (он же эксперимент) безотносительно к используемой экспериментатором методике (монетаризм, кейнсианство, дзэн-буддизм, новое мышление для нашей страны и для всего человечества etc.), и даже безотносительно к тому, осознает ли экспериментатор (например, тот же Черномырдин), что он таковым фактически является. Если же рассматривать ситуацию не в плане не очень уместной здесь логики, а в плане более уместной классовой борьбы, то черномырдинские повторы могут иметь только один смысл — от имени второго эшелона номенклатуры, успешно завершающего конверсию власти в собственность, заявить, что необходимое на предыдущих этапах начатого в 1985 году "освежения крови" номенклатурного класса путем привлечения специалистов по такой конверсии отныне закончено, и что десятилетней эпохе вертикальной социальной динамики положен конец.
Заявление важное — в том числе и потому, что откровеннее, чем все благоглупости о поддержке отечественной промышленности и социальной цене реформ — но еще важнее понять, в самом ли деле свершилось давно чаемое, или же Черномырдин всего лишь выдает желаемое за действительное, и вешать на дверях правительственных зданий табличку "Lasciat' ogni speranza voi ch' entrate" пока преждевременно. Чтобы понять, поспешил или не поспешил премьер от имени "нового старого класса" делать обязывающую заявку "Древней меня лишь вечные созданья, и с вечностью пребуду наравне. Входящие, оставьте упованья", следует обратить внимание на контекст декламации.
Она была непосредственно связана с черномырдинской "клятвой на Рютли", когда в духе сегодняшней стандартной нацсогласительной риторики, т. е. "Да будем мы народом граждан-братьев, в грозе, в беде единым, нераздельным etc.", вжившийся в роль Вильгельма Телля предсовмина поклялся в верности президенту: "У нас один общенациональный лидер, избранный всем народом, и подсиживать его не собираюсь. Не из тех. Напрасно пытаются некоторые вбить клин между президентом и председателем правительства. Не получится. Зря стараетесь!". И далее: "Согласие необходимо всему народу. Для этого есть все условия".
Есть ли все условия, сказать трудно, но, как показывает практический опыт, одним из условий согласия может быть науськивание соглашающихся на некоторое третье лицо, в погоне за которым науськанные временно обретают согласие. Таким собирательным третьим лицом отчего же и не сделаться символическим "завлабам". В этом случае формула согласия оказывается вполне прозрачной — Черномырдин обращается к Ельцину с предостережением примерно в таком духе: "Нам с тобой обоим дышат в затылок претенденты нового поколения, и если они меня поливают почем зря, а тебя пока нет — так это же пока. Слечу я — слетишь и ты, так что давай крепить национальное согласие и гнать прочь всех этих молодых, да ранних". Как раз обращенный к "завлабам" (т. е. к новому поколению политиков) громовой призыв "Ваше время кончилось, никому порулить не дадим" свидетельствует и об ощущении того, что новое поколение совсем поджимает, и о желании максимально притормозить процесс смены политических поколений, законсервировав на неопределенное время нынешний межеумочный разрыв между сильно изменившейся экономикой и мало изменившейся политикой. Желание, говоря марксистским языком, надолго зафиксировать разрыв между производительными силами и производственными отношениями, выведя в политический аут тех, кто объявляет о своей готовности этот разрыв несколько сгладить, и является не пропагандной, а реальной формулой национального согласия.
Любопытным подтверждением данной гипотезы могут служить действия профессионального единителя и согласителя Сергея Шахрая. Попервоначалу не поняв смысл речей о завлабах и даже предложив премьеру свою отставку, лидер ПРЕС, отставка которого принята не была, понял свою ошибку и с удвоенной энергией бросился отстаивать согласие в черномырдинском варианте, крепя согласие между президентом и премьером посредством науськивания их на Егора Гайдара. Объект науськивания "имел честь официально заявить", что "слухи, распространяемые лидером ПРЕС, что я якобы обращался с призывом к Западу прекратить предоставление России помощи, покуда Виктор Черномырдин продолжает занимать пост премьера, а Борис Ельцин — президента, являются откровенной ложью".
В итоге казус с завлабами выявил полезную эвристическую закономерность: поскольку "подпрыгивающее честолюбье" окончательно лишило лидера ПРЕС осторожности и благорассудительности (примерно так когда-то было с ответственным секретарем Конституционной комиссии Олегом Румянцевым), то в случае, когда не совсем ясно, какая именно подлянка на сей раз упакована в особенно сладкие речи, нужно просто посмотреть, что в данный момент делает Шахрай. Как говорится, "просто приди в 'Сэлдом'".
Ну а сухой остаток виден невооруженным глазом — словесная атака на завлабов окончательно упрочившему свои позиции классу вряд-ли понадобилась бы, так как — зачем? Скорее, все-таки, это слышны уже первые запевки лебединой песни (Все-е-м попробовать пора бы, Ка-а-к коварны все завлабы), по-лебединому же и благозвучной.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ